Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Все новости, события, скандалы обсуждаются и комментируются здесь

Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Сообщение Моргенштерн » 20 авг 2011 23:42

Дэвид Уайз
ЛОВУШКА ДЛЯ ТИГРА
Секретная шпионская война Америки против Китая

Оригинал: David Wise. Tiger Trap: America’s Secret Spy War with China, Houghton Mifflin Harcourt, Boston – New York, USA, 2011

Сокращенный перевод с английского (исключены примечания с указаниями источников информации, использованных автором).


В течение многих десятилетий, пока внимание Америки было приковано к советским шпионам, разведслужбы Китая спокойно проникали на самые высокие уровни правительства. Теперь впервые, основываясь на многочисленных интервью с ключевыми людьми из «внутренних кругов» ФБР и ЦРУ, а также с китайскими агентами и людьми, близкими к ним, Дэвид Уайз, раскрывает полную историю многочисленных побед и поражений Китая в его шпионской войне против США. Через всю книгу проходят два ключевых дела. Первое из них это дело Катрины Люнг, агентурный псевдоним «Горничная» (PARLOR MAID), работавшей на ФБР в течение многих лет, даже после того, как она стала секретным двойным агентом китайской разведки, в чем ей помогали любовные интриги с обоими ее «кураторами» из ФБР. Второе дело – это показанная изнутри история расследования под кодовым названием «Ловушка для тигра» (TIGER TRAP) ведущего американского ученого китайского происхождения, которого подозревали в краже секретов ядерного оружия. От этих двух случаев нить повествования ведет ко многим другим, к известным именам: от ученого-ядерщика Вена Хо Ли до президента Ричарда Никсона, к удивительным утечкам из систем национальной безопасности, и к сложному кибершпионажу. История захватывает и самые последние события настоящего времени - разоблачение агентурной сети на Западном побережье США, участники которой были осуждены в 2010 году, — но она, конечно, продолжится в течение многих последующих лет, поскольку Китай продолжит меряться силами с Америкой. История шпионской войны Китая против США, рассказанная Дэвидом Уайзом, полна сногсшибательных открытий.

Об авторе:
Д-р Дэвид Уайз, ведущий американский автор, пишущий о разведке и шпионаже, родился в Нью-Йорке в 1930 году, и теперь проживает в Вашингтоне. После окончания Колумбийского университета он стал журналистом. В 1951 он поступил на работу в газету «Нью-Йорк Геральд Трибьюн». После избрания Джона Ф. Кеннеди президентом США в 1960 году, Уайз стал корреспондентом этой газеты в Белом доме.
Уайз объединил силы с Томасом Россом, чтобы расследовать события, окружающие уничтожение русской ракетой самолета-разведчика Lockheed U-2 1 мая 1960 года над Свердловском. Их книга, «Дело U-2» была издана в 1962 году. После этого Уайз и Росс начали работу над новой книгой под названием «Невидимое правительство». Джон Маккоун, директор Центрального разведывательного управления США, обнаружил, что авторы книги намерена рассмотреть его связи с военно-промышленным комплексом Конгресса. Авторы также утверждали, что ЦРУ стало оказывать слишком большое влияние на американскую внешнюю политику. Оно включало, в частности, свержение Мохаммеда Моссадыка в Иране (1953) и Хакобо Арбенса в Гватемале (1954). Книга также касалась роли, которую ЦРУ играло в операции в Заливе Свиней на Кубе, в попытках устранения президента Индонезии Сукарно и в тайных операциях в Лаосе и Вьетнаме.
Джон Маккоун призвал Уайза и Росса убрать из книги те места, которые не нравились ЦРУ. Гранки книги ЦРУ тайно получило из издательства «Рэндом-Хаус». Авторы отказались вносить эти изменения, и «Рэндом-Хаус» решил издать книгу. ЦРУ рассматривало вариант скупки всего тиража «Невидимого правительства», но эта идея была отвергнута, когда «Рэндом-Хаус» ответил, что в таком случае они будут вынуждены напечатать второй тираж. Тогда Маккоун сформировал специальную группу, которая должна была заняться книгой и постараться сделать все, чтобы она получила плохие оценки критиков.
В 1964 книга «Невидимое правительство» вышла. Это был первый полный обзор разведывательно-шпионского аппарата США. В книге Уайз и Росс утверждали, что "Невидимое правительство состоит из многих учреждений и людей, включая службы разведки государственного департамента и Министерств обороны, армии, военно-морских и военно-воздушных сил". Однако они утверждали, что самой важной организацией, вовлеченной в этот процесс, было ЦРУ. Именно эта книга Уайза и Росса, ставшая бестселлером, заставила американцев по-новому оценить роль ЦРУ в демократическом обществе.

Автор книг:

The U-2 Affair (1962, with Thomas B. Ross)
The Invisible Government (1964, with Thomas B. Ross) (на русском языке издана как «Невидимое правительство», Москва, «Воениздат», 1965 г. В электронном виде есть на сайте «Военная литература» http://militera.lib.ru/h/wise_ross/index.html )
The Espionage Establishment (1967, with Thomas B. Ross)
The Politics of Lying: Government Deception, Secrecy, and Power (1975)
The American Police State: The Government Against the People (1978)
Spectrum (1981)
The Children's Game (1983, novel)
The Samarkand Dimension (1987, novel)
The Spy Who Got Away: The Inside Story of Edward Lee Howard, the CIA Agent Who Betrayed His Country's Secrets and Escaped to Moscow (1988)
Molehunt: The Secret Search for Traitors That Shattered the CIA (1992) (на русском языке издана как «Охота на кротов», Москва, «Международные отношения», 1994)
Nightmover: How Aldrich Ames Sold the CIA to the KGB for $4.6 Million (1995)
Cassidy's Run: The Secret Spy War over Nerve Gas (2000)
Spy: The Inside Story of How the FBI's Robert Hanssen Betrayed America (2002)
Tiger Trap: America's Secret Spy War with China (2011)


Натали, Амброузу и Бену


Нет таких стен, которые полностью закрыли бы путь ветру.
(Из китайского учебника шпионажа)

СОДЕРЖАНИЕ

Прелюдия
1. Тысяча песчинок
2. Горничная
3. Вербовка
4. Двойная игра
5. После чтения уничтожить
6. "Черт побери, мистер Гроув!"
7. Верхом на тигре: Китай и нейтронная бомба
8. Инициативник
9. Родственный дух: Вен Хо Ли
10. Саговая пальма
11. Проблемы в раю
12. Небесный трон: шпион, которого не было
13. Штормовые тучи
14. Контрразведчик
15. Королевский турист
16. Ричард Никсон и «эскорт-гёрл» из Гонконга
17. Анубис
18. Эндшпиль
19. Орлиный коготь
20. Красный цветок
21. Кибершпионы
22. Послесловие
Примечание автора
Примечания


ПРЕЛЮДИЯ

Сцена 1

Ноябрь 1997.
Катрина Люнг производила потрясающее впечатление, когда стояла у микрофона, в своем ярком облегающем платье и жакете, с черными, как смоль волосами, стянутыми в тугой «хвост», и с высокими скулами, еще сильнее подчеркивающими черты ее тонкого угловатого лица. Она шутила с Цзян Цземинем, президентом Китая, шутками и лестью упрашивая его спеть для высокопоставленной аудитории из тысячи самых изысканных лиц, собравшихся в отеле «Билтмор» в Лос-Анджелесе.
- Я хочу спеть песню из китайской оперы, - согласился, наконец, президент Цзян, к радости собравшегося высшего света.
«Серебряная луна над подоконником», - запел он на мандаринском диалекте, выбрав арию из «Пленения и освобождения Цао Цао», классической сказки о коварном убийце, военном вожде, жившем в третьем веке нашей эры, который попал в плен, а потом с помощью сладких речей и хитрости добился освобождения.
Катрина Люнг, в то время один из самых видных членов Сообщества американских китайцев Лос-Анджелеса, организовала в 1997 году торжественный ужин в честь Цзян Цземиня и исполняла роль переводчицы и ведущей вечера, наслаждаясь лучами софитов, что ей так нравилось. То, что Люнг удалось убедить президента Китая спеть, стало апогеем вечера, и ее успех вызвал самый оживленный шум в зале.
Если раньше еще могли быть какие-то сомнения, то теперь эта ночь в «Билтморе» окончательно укрепила ее позиции как самого влиятельного лица во всем Сообществе американских китайцев Лос-Анджелеса. Оказалось, что теперь Люнг с легкостью могла продвигаться на самых верхних этажах политического и экономического истеблишмента, как в США, так и в Китае. Как ей удалось этого добиться, ставило в тупик даже многих ее поклонников.
Но было то, чего не могли знать изысканные гости торжественного ужина: Катрина Люнг была шпионкой с псевдонимом «PARLOR MAID» («ГОРНИЧНАЯ»).

Сцена 2

Декабрь 1990 года.
Билл Кливленд, шеф «китайского» контрразведывательного отдела филиала ФБР в Сан-Франциско, как раз регистрировался в отеле «Чжуншань» в Шэньяне в северо-восточном Китае, когда увидел его.
Темноволосый, хладнокровный, красивый, как голливудский актер, Кливленд был не из тех людей, которых легко испугать. Но сейчас он выглядел так, будто только что столкнулся с привидением.
Он обернулся, прошел через холл отеля и тут же заговорил с Ивианом С. Смитом, своим коллегой из ФБР. Как вспоминал позже этот момент сам Ивиан Смит, Кливленд подошел к нему с «чрезвычайно удивленным видом».
- Ты не поверишь, кого я только что видел здесь, - сказал Кливленд. – Это был Гуо-бао Мин.
Более десяти лет Кливленд неустанно преследовал Мина, инженера с допуском Q, работавшего в Ливерморской национальной лаборатории в Калифорнии, одной из двух лабораторий Америки, занимавшейся разработкой ядерного оружия. Кливленд – и ФБР – были убеждены, что Мин передавал важные атомные секреты США Китаю. Но доказательства, важные улики, достаточные для его ареста, похоже, всегда каким-то удивительным образом оказывались вне досягаемости.
В закрытом мире контрразведки ФБР только маленькая группа посвященных знала об этом совершенно секретном деле и о продолжительной охоте на бывшего ученого из Ливерморской лаборатории. Мин стал тем самым гигантским белым китом, за которым гнался капитан Ахав – Кливленд. ФБР назвало это сверхсекретное расследование кодовым именем «TIGER TRAP» - «Ловушка для тигра».
Кливленд не мог оставить это дело; он читал полные драматичности лекции о «Ловушке для тигра» в закрытой аудитории Ливермора, в академии ФБР в Квантико, штат Вирджиния, даже в штаб-квартире ЦРУ, используя его как иллюстрацию тонких и хитрых методов китайской разведки.
К моменту неожиданной встречи в Шэньяне Кливленд был, пожалуй, самым видным из контрразведчиков ФБР, ведущих борьбу с китайским шпионажем в США. Для контрразведчика ФБР попасть в Китай само по себе было достаточным хитрым трюком, но Кливленду, знающему мандаринский диалект и изучавшему китайскую историю, это удалось.
Он проскользнул в коммунистический материковый Китай как член группы чиновников Госдепартамента, проверяющей безопасность дипломатических учреждений США в КНР. Ивиан Смит, другой агент ФБР в команде, был прикомандирован к Госдепартаменту и путешествовал как дипломат. Он вспоминал, что за ними постоянно вели слежку. Еще задолго до того, как группа прибыла в Шэньян, Смит, как ему показалось, отметил необычно большую активность наружного наблюдения, следившего за ними.
- Однажды в Пекине, - говорил он, - ближе к вечеру, дул холодный сухой ветер, и я пошел в парк, названный Храмом Солнца, чтобы размять ноги. Парк, находящийся возле посольства США, был пуст, но когда Смит повернулся, чтобы пойти назад, он внезапно увидел человека, который тут же отвернулся в сторону и начал разглядывать ближайшую стену. Смит продолжал идти на небольшом расстоянии от него, скрытно сфотографировав этого человека. Когда Смит выходил из парка, то заметил черный лимузин с работающим двигателем и двумя китайцами внутри. Он не сомневался, что машина и люди были из МГБ, Министерства государственной безопасности Китая.
- Позже на рынке я увидел одного парня, и этот самый парень потом попадался на нашем пути еще не один раз. За нами следили даже во время экскурсии на Великую Китайскую стену. Смита очень удивило такое внимание. – Обычно за людьми, занимающимися безопасностью диппредставительств, такой интенсивной слежки не ведут.
И вот теперь, совершенно невероятно, в далеком Шэньяне Кливленд наткнулся на Мина, на цель его длительного расследования «Ловушка для тигра»! Кливленд знал Мина лично: он не раз допрашивал его. Они перекинулись парой слов в холле отеля, выяснилось, что Мин собирается улетать через два дня тем же самолетом, что и Кливленд, но в аэропорту он так и не появился.
Эта встреча в отеле потрясла Кливленда. В стране, где живет больше миллиарда человек, какова была вероятность для Кливленда случайно встретить Гуо-бао Мина?
- Никто из нас не поверил в совпадение, - рассказывал на своем луизианско-креольском диалекте агент Ивиан Смит. Пыталось ли МГБ запугать ФБР? Передавала ли тем самым Китайская Народная республика сигнал из Шэньяна в «Здание Дж. Эдгара Гувера» – штаб-квартиру ФБР в Вашингтоне?
Кливленд не мог быть уверенным. Но как показали дальнейшие события, встреча в отеле была мрачным предвестником того, что ожидало его в будущем.


Глава 1
ТЫСЯЧА ПЕСЧИНОК

Почти полвека во время Холодной войны мир пристально наблюдал за глобальной войной разведок США и СССР. Дуэль между ЦРУ и КГБ, отраженная в бесчисленных книгах, статьях и фильмах, захватила внимание публики.
Шпионаж превратился в своего рода развлечение, не в последнюю очередь благодаря вымышленным приключениям Джеймса Бонда, которого впервые популяризовал сам президент Джон Ф. Кеннеди, сказав, что он с удовольствием читает романы Яна Флеминга. Джордж Смайли из произведений Джона Ле Карре был более реалистичным, хотя и не столь блистательным, отражением шпионских войн.
Вымысел маскировал холодную действительность. В настоящем конфликте погибали шпионы и их агенты. Разбивались жизни. ЦРУ устраивало заговоры для свержения правительств и убийства политических лидеров. Суперкроты КГБ, Олдрич Эймс в ЦРУ и Роберт Ханссен в ФБР, крали американские секреты чуть ли не чемоданами, предавая агентов, работавших на спецслужбы США, многие из которых были казнены.
Пока война разведок Запада и Востока шла у венских кафе, в разделенном Берлине, и в темных закоулках по всему земному шару, очень малое внимание уделялось шпионским операциям стремительно усиливающейся глобальной сверхдержавы – Китая – и ограниченным усилиям американской контрразведки, не всегда успешным, бороться с попытками Пекина получить доступ к американским секретам. В самом ФБР на приоритетном месте всегда были советские шпионы, тогда как «китайская» контрразведка сидела на скамейке запасных. После распада Советского Союза в 1991 году, российские шпионы по-прежнему занимались своей работой в Соединенных Штатах, что было проиллюстрировано арестом в 2010 году десяти «нелегалов», направленных из России под видом американских граждан для сбора информации в США. Разведка КГБ просто превратилась в СВР (Службу внешней разведки России), и усилия американской контрразведки по противостоянию ей продолжались, как и прежде.
И вот теперь Китай во многих аспектах превратился в главного соперника Америки. Однако Китай шпионил в США на протяжении десятилетий, причем порой с впечатляющими результатами, мало известными вне разведывательных кругов. В то же время окончание Холодной войны позволило ФБР пересмотреть свои контрразведывательные приоритеты. Бюро обратило свой более пристальный взгляд на Китай, на шпионскую войну с МГБ, внешней разведкой Министерства госбезопасности Китая, и с военной разведкой Генштаба Народно-освободительной армии Китая. Эта книга рассказывает об истории китайского шпионажа в США, преимущественно в последние десятилетия, но упоминает и события более ранних лет после Второй мировой войны. Это история о взаимосвязанных агентах и их действиях, в центре которой, прежде всего, два самых драматичных дела: «Горничная» и «Ловушка для тигра». Это история значительно менее известных, но от этого ничуть не менее важных событий, чем параллельная история советского и российского шпионского проникновения. Об этих событиях не было снято фильмов-блокбастеров, не было написано триллеров-бестселлеров, и сравнительно мало статей было посвящено китайскому шпионажу. Но и драма, и ставки были тут столь же высоки.

***

Китай и США заключили друг друга в непростые объятия. Китаю необходима Америка, чтобы продавать туда свой экспорт, а американские компании стремятся расширить свою торговлю на огромном китайском рынке. Вашингтон хотел бы получить помощь Китая в решении трудных внешнеполитических проблем вроде ядерных амбиций Ирана или Северной Кореи.
Несмотря на свою взаимосвязанность, обе страны активно шпионят друг за другом – факт, который пока слабо понимает общественность. Во время Второй мировой войны советские шпионы проникли в Манхэттенский проект и украли секреты атомной бомбы. Китайцы не упустили этот урок истории. Десятилетиями после Второй мировой войны китайский шпионаж в основном был направлен на получение сведений об американском ядерном оружии. Объем полученной информации был таким, что Китаю удалось сэкономить годы разработок и испытаний и создать достаточно быстро небольшие ядерные боеголовки.
Китай, где модернизация потерпела серьезный урон от разрушительной «Культурной революции», всеми силами стремился преодолеть это отставание. Для шпионажа были простые и оправданные мотивы. И США, особенно атомные лаборатории Лос-Аламоса и Лоуренса Ливермора, стали приоритетной целью.
Другим приоритетом китайских спецслужб стало проникновение в американскую контрразведку. Спецслужбы постоянно заняты тем, что вскрывают и предотвращают разведывательные операции своих противников. Сейчас китайские спецслужбы также охотятся за многими военно-технологическими секретами Америки, от самых современных систем военно-морского оружия до технологии бомбардировщика «Стелс».
Учитывая, что американцев, как и прежде, больше всего беспокоит шпионаж со стороны России, в первую очередь следует уяснить, что методы китайской разведки во многом существенно отличаются от методов русских. Некоторые из приемов, включая «медовые ловушки» - использование красивых женщин для получения доступа к секретам, и применение современной электроники, в равной степени есть в арсенале и у русских, и у китайцев. Но различия между ними столь же красноречивы, как и сходства.

***

Секретный штаб Министерства государственной безопасности расположен в Сиюань, пекинском районе Западный Сад, около Летнего Дворца. Ничего не подозревающие толпы иностранных и китайских туристов ежедневно посещают дворец, не понимая, что они проходят мимо штаб-квартиры китайского шпионажа.
МГБ – Гоцзя Анцюань Бу (Guojia Anquan Bu) – в некоторой степени является китайским эквивалентом ЦРУ. Многие из его служащих живут в комплексе штаб-квартиры в большом ¬жилом доме под названием Чьен Мен, что означает «передняя дверь». Его ¬местоположение, как предполагается, также является секретным, но соседи знают, что там живут шпионы.
В течение тринадцати лет, начиная с 1985 года, главным шпионом Китая, руководителем МГБ, был Цзя Чуньван. Он родился в Пекине, получил диплом физика и знал английский язык. Цзя, популярный в кругах Коммунистической партии Китая, в 1998 году был избран на пост генерального прокурора Китая, должность, аналогичную генеральному прокурору США. Его преемником на посту руководителя МГБ стал Сю Янги, партийный работник из провинции Хэнань. Сю выступал против коррупции ¬в МГБ, но он также принимал участие в расправе с демонстрантами на площади Тяньаньмэнь ¬и с другими диссидентами. В 2007 году заместитель Сю, пятидесятишестилетний Гэн Хуэйчан, носящий очки уроженец провинции Хэбэй в северном Китае, поднялся до должности шефа МГБ в ходе правительственной встряски, устроенной президентом Ху Цзиньтао, который стремился консолидировать свою власть, назначив на должности министров пятерых своих политических союзников.
Разведывательное управление разделено на дюжину отделов. Первый отдел занимается по большей части внутренними делами Китая, но он также вербует людей, которые направляются за границу для научной работы, учебы, бизнеса, или на каникулы. ¬Второй отдел руководит шпионами, посылая офицеров разведки за границу под дипломатическим прикрытием в китайских посольствах или под коммерческим прикрытием, включая офицеров, изображающих из себя журналистов. Третий отдел занимается операциями на Тайване, в Гонконге и Макао. В последних двух ¬местах шпионов МГБ включают в группу под кодовым названием «Зимняя Хризантема», задачей которой является сбор информации о тайваньских организациях и иностранцах. У второй группы, под кодовым названием «Осенняя Орхидея», есть частично совпадающие задачи в этих двух местах, но основной ее обязанностью является сбор сведений о СМИ, видных политических и коммерческих фигурах, и об университетах.
Четвертый отдел, отдел технологической разведки, отвечает за радиоэлектронную разведку, контроль линий коммуникации, так же как и за фотографическую разведку. Пятый отдел является внутренним, ответственным за разведку внутри страны. Шестой отдел руководит контрразведкой. Седьмой отдел составляет разведывательно-аналитические отчеты; восьмой отвечает за исследования; а девятый занимается ведением контрнаблюдения и работой по предотвращению измен и побегов разведчиков и студентов. Десятый отдел ведет научно-техническую разведку. Одиннадцатый отдел занимается компьютерами МГБ и защищает разведку от иностранных компьютерных хакеров. Наконец, ¬отдел международных связей официально ¬сотрудничает с разведывательными службами дружественных иностранных государств.
Шпионы МГБ обучаются в собственном университете Министерства, Институте Международных отношений в Пекине. Институт - огромный мозговой центр с более чем пятьюстами исследователями. Он предоставляет китайскому руководству ведущие англоязычные газеты, составляет резюме политических и экономических тенденций, и снабжает документами, выпущенными иностранными правительствами. Он разделен на десять подразделений, покрывающих географические области мира, а также включает отделы международных отношений и мировой экономики
Хотя в институте преподают иностранные языки и геополитику, в нем нет специальных курсов по практическому шпионскому мастерству. Для этого студентов, судя по имеющейся информации, направляют для специализированного обучения в Институт Управления Кадрами, разведшколу в Сучжоу, городе древних пагод и красивых мостов в дельте реки Янцзы, около Шанхая. В течение года новички изучают огнестрельное оружие, боевые искусства, вождение, средства связи, и навыки наблюдения.
Численность штата и бюджет МГБ являются секретными, что, впрочем, обычное явление для большинства секретных служб стран мира. Но в сентябре 1996 года, на конференции МГБ и других китайских спецслужб, названной «Усиление разведывательной работы», вице-премьер-министр Китая, Цзоу Цзяхуа, сослался на число агентов МГБ во всем мире. В обращении, зачитанном на конференции, под названием «Приветствие товарищам на особом фронте», Цзоу говорил о «десятках тысяч неназванных героев, которые с любовью и преданностью служат своей родине [и], тихо борются на своих особых ¬постах за границей». Если названная им цифра точна, то это означает, что у МГБ есть буквально десятки тысяч агентов по всему миру.
МГБ не единственная китайская разведывательная служба, которая шпионит в других странах, включая Соединенные Штаты. Главное управление военной разведки Генштаба Народно-освободительной армии Китая также занимается шпионажем за границей. Однако именно МГБ руководит большинством разведывательных операций против США.
МГБ - только последний по времени создания разведывательный аппарат народа, который вряд ли можно назвать новичком в разведке. Китайцы занимаются шпионажем на протяжении приблизительно двух с половиной тысячелетий. Приблизительно в 400 году до н.э. Сунь-Цзы, полководец и военный стратег, как считается, написал классический трактат «Бин-фа» или «Искусство войны». В главе, названной «Использование шпионов», Сунь-Цзы описывает пять видов шпионов, которые оказываются удивительно близки к тем, которые все еще занимаются этим ремеслом в двадцать первом столетии.
Классификация Сунь-Цзы включает «агентов на месте» (он называет их местными, или внутренними шпионами), обратных (двойных) агентов, агентов обмана, «шпионов смерти» (которые могут быть убиты, если их роль в передаче ложной информации будет раскрыта¬), и «шпионов жизни» - внедренных агентов. Умный полководец, как пишет Сунь-Цзы, может применять все пять типов агентов одновременно, подобно тому, как рыбак, который использует накидную сеть, вытаскивает свою добычу за единственный шнур, к которому прикреплены все другие нити.
Мао Цзэдун и другие современные лидеры коммунистического Китая заимствовали из «Бин-фа» многие приемы, которые они использовали в борьбе сначала с японцами, а потом с китайскими националистами. Сунь-Цзы подчеркивал, что в высшей степени важно знать силы врага, вовремя получать точную информацию. «Если знаешь врага и знаешь себя, сражайся хоть сто раз, опасности поражения не будет» - так писал Сунь-Цзы.
В двадцатом столетии зловещим и всевластным шефом шпионов был Кан Шен, который помог Мао Цзэдуну захватить и укрепить свою власть. Кан Шен родился в семье богатого землевладельца в провинции Шаньдун. В возрасте двадцати пяти лет он вступил в Коммунистическую партию и прошел подготовку в сфере разведки и безопасности в Москве. Он стал ключевым членом во внутреннем круге Мао, и в 1937 году, судя по имеющимся сведениям, возглавил коммунистическую разведку. Худой человек с тонкими усиками и в круглых очках с толстыми стеклами, Кан вызывал страх, и на это были причины: он был силен и безжалостен. Кан поддержал Мао в период хаотичной «Культурной революции», но умер в 1975 году, прежде чем ее покровители, так называемая «Банда Четырех», были арестованы и попали под суд.
Кан Шен, Цзя Чуньван и их коллеги разработали уникальный китайский подход к шпионскому ремеслу и к проникновению в самые важные военные и разведывательные тайны Америки. Этот подход лучше всего можно проиллюстрировать с помощью анекдота, который долгое время ходил в контрразведывательном отделе ФБР – о концепции, известной как «тысяча песчинок». Пол Мур, бывший главный «китайский» аналитик в Бюро, часто использовал эту историю, чтобы иллюстрировать мнение, что китайцы ведут разведку не так, как русские или другие страны.
Мур рассказывал так. «Если бы шпионской целью был пляж, то русские послали бы к нему подлодку, боевые пловцы под покровом ночи выбрались бы на берег, с большой секретностью собрали бы несколько ведер песка и доставили бы их в Москву. Американцы бы наблюдали за пляжем со спутников и собрали бы кучу данных. Китайцы послали бы тысячи туристов, поручив каждому из них привести всего по одной песчинке. Когда они вернутся, их попросят вытряхнуть их полотенца. И в результате, они узнали бы о песке намного больше, чем кто-либо другой».
В этой истории есть частица правды. В отличие от Китая, Россия и Соединенные Штаты используют во многом одни и те же традиционные методы разведки. Даже их штаб-квартиры - зеркальное отражение друг друга. В советские времена Лубянка, месторасположение центрального аппарата КГБ и печально известные тюремные камеры на площади Дзержинского в центре Москвы, были широко известны. Но внешняя разведка КГБ размещалась не там, а в современном комплексе в Ясенево, в лесистой местности за Московской кольцевой дорогой. Когда Советский Союз в 1991¬ году распался, управление иностранного шпионажа КГБ стало называться Службой внешней разведки (СВР), и штаб СВР остался в Ясенево.
Здания в Ясенево демонстрируют примечательное сходство со штабом ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния. Как и ЦРУ, российские разведчики скрываются в лесах, подальше от столицы. Сами офицеры СВР называют свой штаб «Лес» или даже «русский Лэнгли».
Эти две страны используют похожие шпионские приемы. Например, в СССР, а теперь в России, большинство своих офицеров разведки, как правило, направляют в посольства во всем мире под дипломатическим прикрытием. ЦРУ делает то же самое.
Как и сотрудники ЦРУ, российские офицеры разведки под посольским прикрытием ¬пытаются вербовать агентов, людей в стране пребывания, у которых есть ¬доступ к военным, разведывательным или дипломатическим тайнам. Обычно агентам платят за их услуги. Они могут предать свою страну по множеству причин; за деньги, потому что они чувствуют, что их таланты недооценены, по идеологическим или другим причинам, или из-за комбинации нескольких мотивов.
Когда агент завербован, офицер разведки, или оперативник («куратор»), сталкивается с проблемой, как наладить связь с агентом. В эру перехвата коммуникаций телефон и электронную почту едва ли можно назвать надежными способами контакта. Поэтому были разработаны различные методы, чтобы шпионы и их «операторы» могли общаться скрытно.
Одним из методов, используемых и русскими и ЦРУ, является тайник, потайное место в дупле дерева, под большим камнем, или в стене, например. Агент кладет документы, микрофильмы, или компьютерный диск или цифровую карту с памяти в тайник, который позже «очищает» офицер разведки. Тайник также используется «кураторами», чтобы передавать инструкции агенту. Часто, когда тайник уже опустошен, оставляют сигнал, например, кусочек ленты или пометку мелом на телефонном столбе.
Китай не использует тайники. Его шпионы не тратят свое время, оставляя пометки мелом на почтовых ящиках, как делал «крот» в ЦРУ Олдрич Эймс, подавая этим сигнал КГБ, что тайник, в который он спрятал документы, можно «выгружать». Офицеры китайской разведки, работающие под дипломатическим прикрытием, редко попадаются на шпионаже, по простой причине - они обычно не вербуют и не руководят агентами.
- У Китая совсем другой подход к разведке, - рассказывал Пол Мур, посвятивший много времени изучению различий между китайскими разведывательными методами и шпионской практикой других стран. - Вопрос еще и в том, что Китай не делает, - объяснял он. - Например, Китай обычно не платит деньги за развединформацию. Русские платят деньги, все платят деньги, но китайцы, как правило, этого не делают.
- Типичный китайский метод. Вы помогаете китайцам, они помогают вам развить экспортный бизнес, чтобы продавать дешевые салатницы сети магазинов Kmart. ¬Обычно Китай не дает деньги взамен за информацию.
- Мы ищем разведывательные связи, - говорил Мур, - но проблема, с которой мы столкнулись, состоит в том, что Китай действительно не развивает разведывательные отношения с людьми. Китай развивает с людьми общие отношения, у которых может быть разведывательное измерение.
Вместо того чтобы вербовать агентов, МГБ часто полагается на неофициальные контакты для сбора развединформации. Оно сотрудничает с некоторыми из тысяч ¬студентов, туристов, коммерсантов, членов торговых делегаций и ученых, которые посещают Соединенные Штаты каждый год. Еще оно расстилает красный ковер, принимая с почетом американских ученых, посещающих Китай, надеясь подтолкнуть их выболтнуть ¬тайны.
Согласно Муру, китайцы используют против ¬посетителей их страны тактику, которая специально тщательно разработана для того, чтобы утомить их и ослабить их способность к сопротивлению. – Для китайцев довольно характерно устраивать для посетителей день изнурительного туризма, после которого наступает вечерний фуршет, - говорил он. Когда иностранный гость подкрепился одним или двумя бокалами спиртного, к нему обычно может подойти «аспирант, ищущий помощь в своих исследованиях, повторяя вопрос, на который иностранец ранее не хотел отвечать, когда его задавал старший китайский коллега.
Другими словами, Китай не столько пытается украсть секреты, сколько старается сделать так, чтобы иностранные гости сами согласились выдать их ему, манипулируя ими с помощью определенных ситуаций. К иностранному гостю, - говорил Мур, - могут обратиться с утверждениями вроде «научные знания не должны ограничиваться государственными границами».
По мнению Мура, принцип, применяемый китайцами, прост: люди почти никогда не будут заниматься шпионажем, но они достаточно часто будут неосторожны, если сделать так, что они окажутся в подходящих обстоятельствах. Главная проблема - это люди, совершающие ошибки, а не люди, совершающие шпионскую измену.
Это в свою очередь создает помехи для американской контрразведки. - Проблема ¬для американских следователей и обвинителей состоит не в том, чтобы определить в ходе расследования, предоставил ли кто-либо Китаю информацию, но в том, чтобы каким-то образом доказать, что он сказал китайцам три вещи, когда уполномочен был обсудить только две.
Джон Ф. Льюис-младший был помощником директора ФБР, возглавлявшим управление национальной безопасности, и работал в контрразведке на протяжении почти трех десятилетий. Говоря об операциях китайской разведки, он сказал: - Можно сказать о другом виде шпионажа, где собираются вместе ученые ¬ и, возможно, даже не происходит обмен документами. ¬Обмен идеями и способами решить проблемы. Есть сердце проблемы. При возможности свободного путешествия в материковый Китай и обратно, ученые, во многих случаях, возможно, даже не подозревают, что за чертовщина тут происходит.
Николас Эфтимиадес, аналитик Разведывательного управления министерства обороны, занимающийся Китаем, сообщил Объединенному экономическому комитету Конгресса, что легко определить разницу между китайским офицером разведки и сотрудничающим с МГБ ученым - офицеры разведки, посланные за границей, как правило, не обладают достаточными техническими знаниями, а у ученых, «кооптированных» в МГБ, обычно, нет никакой подготовки к секретной работе. - Например, на выставке в Париже, французские военные контрразведчики наблюдали за членами китайской научной делегации, осторожно опускающими свои галстуки в раствор для проявления фотографий, разработанный немецкой фирмой «Агфа». Цель этого неуклюжего акта шпионажа, по-видимому, состояла в том, чтобы получить образцы раствора для позднейшего анализа его состава.
Аналитик РУМО подтвердил, что иностранные посетители в Китае подвергаются «агрессивному наблюдению с использованием технических средств». Многие из лучших гостиниц, которые угождают иностранцам, оборудованы «жучками» и камерами, чтобы фиксировать их действия. - Наблюдение за иностранцами в этих и других китайских гостиницах ведет оперативно-технический отдел МГБ, - сказал он. По словам китайских проституток, которые часто посещают гостиницу «Дзянго», номера там, используемые иностранными бизнесменами, также оборудованы микрофонами.
Шпионаж часто называют второй древнейшей профессией. И Китай, как и многие другие страны, использовал секс в целях шпионажа или шантажа.
Безусловно, самый курьезный пример использования секса китайской ¬разведкой это случай Бернара Бурсико, французского дипломата в Китае, который в течение двадцати лет поддерживал любовную связь с Ши Пейпу, известным певцом Пекинской оперы, где женские роли часто исполняют мужчины. Была лишь одна небольшая проблема с женщиной, в которой Бурсико видел любовь всей своей жизни: она была мужчиной.
Бурсико был арестован в Париже в 1983 году и попал под суд вместе с Ши, который переехал в Париж и жил там с Бурсико. По показаниям дипломата, офицер китайской разведки, которого он знал только как «Кан», ¬подошел к нему в Пекине и сказал, что ему разрешат продолжать любовные отношения, только если он станет предоставлять информацию из французского посольства. Бурсико согласился, передав 150 документов Ши, который, в свою очередь, доставил их Кану.
На процессе судья спросил, как же вышло так, что Бурсико, француза, в конце концов, можно было водить за нос в течение двадцати лет. Обвиняемый ответил: - Я был потрясен, когда узнал, что он мужчина. Их сексуальные отношения, пояснял он далее, происходили очень быстро всегда в темноте. - Он был очень застенчив, - продолжал Бурсико. - Я думал, что это был китайский обычай.
Бурсико и Ши Пейпу были приговорены к шести годам тюремного заключения. В 1987 году президент Франции Франсуа Миттеран помиловал Ши, но не Бурсико. Через год их история послужила сюжетом для успешного бродвейского спектакля «М. Баттерфляй» по пьесе, написанной Дэвидом Хуоном, с музыкальным поклоном Джакомо Пуччини. В 1993 году вышел фильм, в котором главную роль сыграл Джереми Айронс.
Сбившиеся с истинного пути дипломаты представляют собой легкие цели, но китайские разведывательные операции очень редко бывают предсказуемыми. Из-за китайских шпионских методов американской контрразведки очень трудно обнаружить доказательства шпионажа¬. - Если они не платят деньги, это означает, что нет никакого следа денег, чтобы проследить их,- подчеркивает Пол Мур. – Счета в банке тут вам ничем не помогут. Если дело передается для уголовного расследования, то как вы собираетесь доказать преступление в суде?
- Китай не заинтересован в сотрудничестве с людьми, мотивированными жаждой мести. Мы [Соединенные Штаты] любим месть как фактор мотивации. Исторически, первая причина, почему американцы совершают предательство, это деньги, а вторая причина – месть. Но в нормальной китайской практике стараются не иметь дело с людьми, у которых есть психологические или эмоциональные проблемы, с людьми, которые являются неудачниками, или одиночками.
Всякий раз, когда в американской разведке обнаруживают «крота», ¬эксперты контрразведки пытаются определить, какие факторы привели к предательству и, возможно, могли бы быть обнаружены заранее. У Олдрича Эймса, сотрудника советского контрразведывательного отдела ЦРУ, была серьезная проблема с пьянством. Она же была и у Эдварда Ли Ховарда, офицера ЦРУ, который сбежал в Москву в 1985 году, выдав КГБ многие тайны Управления.
Но поиск среди сотрудников американской разведки людей с серьезными проблемами с алкоголизмом или другими личными отклонениями, по всей вероятности, не смог бы помочь разоблачить китайского «крота» в ЦРУ, ФБР, или национальных оружейных лабораториях. Поскольку Китай обычно предпочел бы не иметь дело с такими людьми.
Мур уточнил этот момент. - Чтобы защитить нашу страну, у нас есть все подразделения КР (контрразведки) [CI] в правительстве, и ¬парни из службы безопасности, операторы «детекторов лжи», и они спрашивают о пьянстве и о деньгах, и беседуют с соседями, чтобы собрать исходные данные о людях. Все парни из служб безопасности ищут слабости. Если китайцы не ¬ищут людей со слабостями, то когда мы отвергаем людей со слабостями, мы не сможем найти людей, которых они используют.
В течение двадцати лет Мур был главным «китайским» аналитиком ФБР, трудясь в подразделении Бюро CI-3B в центральном офисе. Он разработал около двух дюжин правил, которые, по его мнению, можно применить к случаям китайской разведки. Три из них имеют особое значение.
Во-первых, Китай, в большинстве случаев, не предлагает деньги в обмен на информацию.
Во-вторых, Китай не принимает случаи типичных «инициативников», потому что опасается возможности, что «добровольцы» являются «подставой» спецслужбы противника. В отличие от этого, некоторые из самых больших удач КГБ были связаны с «инициативниками», не только Эймс, но и Джон A. Уокер-младший, бывший уоррент-офицер американских ВМС, который вместе со своим сыном, братом и другом, продавали военно-морские шифры и шпионили для Советов в течение восемнадцати лет.*
-----

* Уокер был арестован 20 мая 1985 года, признал себя виновным, и был приговорен в 1986 году к пожизненному заключению, как и его брат Артур, и его друг Джерри А. Уитворт. Сын Уокера Майкл был приговорен к двадцати пяти годам. Все они служили во флоте. Борис Александрович Соломатин, седой человек с чертами лица, напоминающими ястреба, был резидентом КГБ в Вашингтоне в середине 1960-х, когда Уокер появился в советском посольстве, предлагая свои услуги. Когда автор беседовал с Соломатиным в Москве в 1991 году, то спросил его, когда он узнал наверняка, что Уокер не был «подставой». - После того, как он показал мне ключи к шифру, - ответил Соломатин.

----
Третье правило Мура: что Китай «собирает информацию от хороших людей, от людей, у которых нет финансовых проблем, нет ¬эмоциональных проблем, кто не мотивирован местью, людей, весьма успешных ¬в их жизни. Не от тех, кто одинок, кто нуждается в друге, нуждается в женщине.
Китай надеется заставить хороших людей делать плохие вещи. Как вы вербуете хорошего человека? Вы заставляете хорошего человека делать это, убеждая ¬его, что это было бы хорошо, чтобы помочь Китаю. Китай - бедная страна, они говорят, и нам нужен кто-то, кто мог бы помочь им модернизировать, улучшить свою систему защиты. Мы нуждаемся в людях, чтобы нам немного помочь. Идея состоит в том, чтобы убедить кого-то в том, что то, что он фактически делает, хорошо. Вы не говорите о факте, что он нарушил бы свой долг. Они говорят, 'Мы думаем, что у вас есть твердое положительное обязательство помочь модернизации Китая'.
- Метафора – это секс: вы пытаетесь добиться женщины, чтобы она легла с вами в постель. По крайней мере, в мое время, если бы вы сказали, не пойдет ли она наверх, чтобы заняться с вами сексом, то ответ обычно был бы отрицательным. Но, после того как она получит ваш поцелуй, ответ мог бы быть другим. Вы попытались бы от этого поцелуя продвинуться вперед к значительно большему. Вот и тут происходит то же самое - соблазнение. Цели сбивают с пути маленькими шажками. Вы получаете маленькие кусочки шпионажа.
Согласно Николасу Эфтимиадесу, экономический шпионаж Китая ¬проводится в трех направлениях. Во-первых, людей вербуют в Китае и просят собирать определенную технологическую информацию, когда они ездят за границу. Во-вторых, некоторые американские высокотехнологические компании «куплены напрямую китайскими фирмами, управляемыми государством». И, в-третьих, оборудование на основе высоких технологий покупают «подставные» фирмы, часто действующие из Гонконга.
По данным обзора «Справочник по разведывательным угрозам», подготовленного для правительственных учреждений, у Китая в Соединенных Штатах есть более 2600 дипломатов и служащих коммерческих представительств, из которых «существенный процент» «активно вовлечен в сбор развединформации». Более 127000 студентов из Китайской Народной Республики учатся в Соединенных Штатах, «и многим из этих студентов была поставлена задача собирать сведения для китайского правительства», как утверждает справочник. Кроме того, «более 25000 китайцев ежегодно посещают Соединенные Штаты в качестве членов официальных делегаций».
Американская технология продолжает оставаться в центре внимания китайской разведки в Соединенных Штатах. Очень много случаев шпионажа или передачи технологий в Китай сосредоточены в Калифорнии, с ее мощной военной и аэрокосмической промышленностью, и ¬с компаниями, занимающимися компьютерной технологией, ¬сосредоточенными в Силиконовой Долине. Все они соблазнительные мишени для Пекина.
В Калифорнии также живет самая многочисленная в США община этнических китайцев, насчитывающая¬ в общей сложности 1,2 миллиона человек, согласно последнему обзору Бюро Переписи, выпущенному в 2010 году. Это, в свою очередь, создает щекотливую проблему для ¬агентов контрразведки ФБР, расследующих возможные случаи шпионажа в Калифорнии, ¬в которых могут быть замешаны этнические китайцы. Несомненно, подавляющее большинство из трех миллионов человек китайского происхождения в Соединенных Штатах являются лояльными американцами.*
------

*Согласно обзору Бюро Переписи, выпущенному в декабре 2010 года, из 3 204 379 общего количества китайцев в Соединенных Штатах, 994 041 родились в Америке, а 1 342 973 натурализованные американские граждане. Таким образом, в общей сложности 2 ЗЗ7 014 или 72,9 процента живущих в США китайцев являются американскими гражданами.

------
Однако то, что Китай часто пытается завербовать этнических китайцев для своей разведки, является реальным фактом жизни.
Совместный доклад ЦРУ/ФБР Конгрессу в 1999 году затронул деликатную тему. «Поскольку большинство китайцев объединено общим культурным наследием и историческим происхождением, китайские лидеры обращаются ко всем людям китайского происхождения как к «заморским китайцам». Сближаясь с человеком китайского происхождения, китайские разведывательные службы пытаются добиться его или её сотрудничества, играя на этой общей родословной».
Брюс Карлсон, специалист контрразведки по Китаю, возглавлявший китайский отдел ФБР с 2006 до 2008 годы, разделяет иммигрантов и более поздние поколения. - Это верно, что Китай направляет свои усилия на этнических китайцев, - говорил он. - Когда иммигранты сначала приезжают сюда, они «стоят одной ногой в одной лодке, а другой в другой», или так думают в Китае. Они могут быть более доступными для КНР. Легче апеллировать к чувству родины, имея дело с иммигрантами. Но намного тяжелее полагаться на воздействие таких призывов, общаясь со вторым поколением, и с теми, кто вообще уже не говорит на китайском языке. Вероятность того, что они займутся шпионажем, ничуть не больше, чем в случае с любым другим американцем.
Пол Мур говорил, что китайская разведка достигла успехов, убеждая некоторых людей «помочь модернизировать Китай». Согласно Муру, «оказалось, что в шпионских делах, в которых Китаю удалось убедить кого-то предоставлять информацию, 98 процентов были этническими китайцами, 2 процента не были. Даже эти два процента воспринимали как свой долг помощь китайской модернизации¬. Обычно они были людьми, которые изучили китайский язык, посещали Китай, или были привязаны к китайской культуре.
- Случаи китайского шпионажа, в которых они вербуют агента, главным образом являются этническими¬. Мы ищем китайский шпионский ген? Все ¬понимают, что это смешно. Китайцы в подавляющем большинстве их операций выполняют программу, которая собирает развединформацию, но не является действительно разведывательной программой. Они хотят развивать отношения с людьми, которые полагают, что они обязаны помочь Китаю с модернизацией. И кто сделает небольшой вклад. Это их коммерческая реклама. И оказывается, что она воздействует только на людей с китайским происхождением. Она не сработает с ирландцами МакГилликадди, потому что ирландцу МакГилликадди наплевать на помощь китайской модернизации. Что действительно продолжается здесь это маркетинговая кампания - продать Китай. Это не работает очень хорошо, ответ обычно бывает «нет». Это столь же успешно, как телемаркетинг. Это такая кампания, которая не очень эффективна.
- Большинство тех, кто действительно сотрудничает с Китаем, это только что прибывшие в страну люди, так называемые FOB – «fresh off boat» («только что с корабля»), иммигранты первого поколения. Их внуки не ¬более восприимчивы, чем O'Рейли или Ковальские. Это не дело китайцев, это дело китайских иммигрантов. Они делают это, потому что полагают, что поступают правильно».
Сотрудники американской контрразведки, преследующие подозреваемого шпиона, могут упустить из вида более широкий момент, утверждал Мур. - Китай собирал ¬информацию из национальных лабораторий, и они достигли очень больших успехов в этом. Когда китайцы собирают, мы теряем, они приобретают, и получают поэтому возможность делать это снова. Мы обычно столь сильно сосредотачиваемся на специфических особенностях того, что они могут получить, что теряем из виду самую важную часть – а именно, что они тем самым развивают способность снова сделать это.
В конце беседы Мур высказал мысль о трудностях охоты на китайских шпионов. - Обычно китайцы в состоянии вести шпионаж против США, не оставляя улик, - сказал он. - Если у вас действительно есть достаточно доказательств, чтобы доказать обвинение в суде, как правило, это значит, что кто-то в Китае совершил ошибку.
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

Re: Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Сообщение Моргенштерн » 21 авг 2011 15:32

Глава 2
««ГОРНИЧНАЯ»»

В декабре 1990 года, закончив свою работу в Китае, Билл Кливленд и Ивиан Cи. Смит возвратились в Соединенные Штаты. Несколько недель спустя, Кливленд позвонил Смиту из Сан-Франциско. - И. Си., они знали, что мы приедем даже до того, как мы отсюда уехали, - сказал он.
Это было правдой. Доказательство содержалось на магнитофонных записях, сделанных несколькими месяцами раньше. У правительства были эти записи, но их еще не успели проанализировать. ¬Агенты контрразведки не понимали, что оказалось у них в руках. Лента была ¬результатом перехвата Агентством национальной безопасности переговоров на китайском диалекте «мандарин» между женщиной в Лос-Анджелесе, которая называла себя кодовым именем Луо, и ее «оператором» МГБ в Пекине по имени Mao, представьте себе!
Агентство национальной безопасности (АНБ), со штаб-квартирой в Форт-Mид, штат Мэриленд, отправило аудиозапись в центральное бюро ФБР в Вашингтоне. Оттуда ее переслали в полевое отделение в Сан-Франциско, где размещается большинство китайских переводчиков Бюро. Вот поэтому в начале 1991 года лента, в конечном счете, добралась до стола Билла Кливленд, руководителя китайской команды контрразведчиков в Сан-Франциско.
Среди других дел женщина на пленке сообщила Mao, что Уильям Кливленд из ФБР планирует поездку в Китай - поездку, из которой он только что вернулся. Слова на этой пленке были бомбой
Сердце Кливленда замерло, потому что он моментально узнал голос женщины - это была Катрина Люнг. Ее друзья знали ее только как видного лидера Сообщества американских китайцев в Лос-Анджелесе. Но в течение почти двух десятилетий она служила главным секретным источником информации для ФБР о Китае, руководстве Коммунистической партии в Пекине, и о МГБ. За ее услуги ФБР заплатило ей свыше 1,7 миллиона долларов.
Кливленд узнал голос на магнитофонной ленте сразу же, потому что был знаком, даже очень близко знаком с обладательницей голоса. Он стал любовником Катрины Люнг тремя годами ранее.
Люнг была завербована в Лос-Анджелесе в 1982 году другим сотрудником ФБР, специальным Агентом Джеймсом Джей. Смитом, и получила агентурный псевдоним «PARLOR MAID» - «Горничная». Так как информаторы Бюро получают секретное кодовое имя с тремя цифрами, Люнг также числилась в списках ФБР как «источник Бюро 410». Ей был тридцать один год, Джей-Джей, как все называли Джеймса Джей. Смита, был на восемь лет ее старше.
Почти с самого начала, Джей-Джей завязал собственные сексуальные отношения с мисс Люнг, муж которой, биохимик по имени Кам, позже утверждал, что он понятия не имел, что все эти годы он делил свою жену даже не с одним, а с двумя агентами Федерального бюро расследований.
Именно Джей-Джей представил Катрину Люнг Кливленду. Знали ли Кливленд или Джей-Джей, оба из которых были женаты, о том, что их любовницей одновременно является одна и та же женщина, сомнительно, скорее всего, не знали. Зато ясно, что ««Горничная»» частенько вместо офиса встречалась с ними в спальне.
Действовала ли «Горничная» самостоятельно, завязав сексуальные отношения с двумя агентами ФБР, работавшими с нею, или выполняла при этом инструкции МГБ, неизвестно. Но эти любовные связи действительно давали ей в руки рычаги воздействия на двух сотрудников ФБР, которые хотели, чтобы их интрижки остались в тайне.
Хотя Джей-Джей давал ей инструкции, вопросы, чтобы задавать их китайским чиновникам, и лакомые кусочки информации, которую ей было разрешено раскрыть китайской разведке, поездка Кливленда в Китай в число этих «приманок» не входила. Она знала о поездке, потому что Кливленд сам рассказал ей об этом. Голос на пленке также раскрывал детали контрразведывательных операций ФБР¬.
Аудиозапись была ужасным открытием, и причины этого Кливленд понял сразу. Во-первых, она доказывала, что «Горничная» была перевербована против ФБР и работала на Пекин. Во-вторых, запись могла бы объяснить, почему объект исследования «Ловушка для тигра» появился в Шеньяне.
Само столкновение с Гуо-бао Минем уже всерьез встревожило Кливленда, но то, что он узнал сейчас, было намного хуже. Кто знал, куда это могло бы привести? Если «Горничную» перевербовало МГБ, это стало бы ужасающим провалом для контрразведки ¬ ФБР. Но это также ударило бы и по его карьере, стоило лишь правде об его личных отношениях с источником Бюро выйти на поверхность. Не говоря уже о том, что могло бы случиться, если об этой связи узнает его жена.
Кливленд знал, что не могло быть никакого невинного объяснения того, почему его любовница, главная шпионка ФБР, используемая против Китая, применила в разговоре кодовое имя и раскрыла служебные ¬тайны ФБР своему оперативнику МГБ в Пекине. Кливленду угрожали большие неприятности, и он знал, что следует сделать.
Он потянулся к телефону.

***

Кливленд говорил кратко, но его сообщение было ясно: Катрина Люнг, используя псевдоним, перешла на другую сторону. Она работала на китайскую разведывательную службу.
В Лос-Анджелесе Джей-Джей Смит был ошеломлен новостью. Он доверял Катрине Люнг. Они были любовниками в течение уже восьми лет, и он заботился о ней. В дополнение к их эмоциональной и физической связи она была его «золотой жилой».
Если «Горничная» была теперь шпионкой МГБ, это привело бы к возникновению чрезвычайно неудобных проблем для специального агента Смита. Своей карьере и репутации в бюро Джей-Джей был обязан именно его необычайно успешной вербовке,¬ источнику Катрину Люнг. Благодаря «Горничной» Джей-Джей стал звездой. ФБР уже заплатило ей более полумиллиона долларов в виде жалования и компенсации расходов.
Люнг ездила в Китай два или три раза в год, чтобы собирать разведывательную информацию для ФБР. Но Вашингтон считал, что ее информация в полной мере стоит этих денег - Катрина Люнг была секретным каналом, снабжающих американское разведывательное сообщество сведениями, исходящими от китайского руководства в Пекине.*

----
* Обычно считается, что ЦРУ ограничено в своих действиях работой за границей, а ФБР, в свою очередь, может действовать только ¬в Соединенных Штатах. В действительности эти разграничительные линии размыты. У ФБР есть свои атташе в семидесяти пяти иностранных городах и, как показывает случай «Горничной», они могут выполнять функции разведчиков за границей. Хотя согласно закону у ЦРУ нет никаких полномочий на осуществление полицейских функций, обеспечения правопорядка или внутренней безопасности, у него есть офисы в главных городах по всей Америке, в которых оно вербует иностранных студентов, опрашивает путешественников, возвращающихся из интересных мест за границей, и проводит другие операции, связанные с внешней разведкой.

----

Смит теперь столкнулся с мучительной дилеммой. Сверхсекретные данные, которые поставляла «Горничная», в некоторых случаях попадали даже на стол самому президенту Соединенных Штатов. Ее информация, проходившая через руки Джей-Джей, несомненно, влияла на китайскую политику Америки. Теперь все это попадало под подозрение: кто знал, как долго она уже была агентом МГБ?
Только годом ранее, Джей-Джей получил престижную секретную медаль ЦРУ за вербовку и управление «Горничной». Он летал в Вашингтон на церемонию. На конспиративной квартире ЦРУ около Белого дома, в знак признание его успеха в разведке, высокий чиновник ЦРУ приколол ему на грудь значок «Приза лучшему агентуриста года» (HUMINT Collector of the Year Award; HUMINT (Хьюминт) - акроним ЦРУ для агентурной разведки, в отличие от ELINT (Элинт), электронного шпионажа).
Свернуть операцию теперь было бы личной и ¬профессиональной катастрофой для Джей-Джей. И, не в последнюю очередь, это почти наверняка означало бы конец его многолетней интрижки с «Горничной». Смит поехал в международный аэропорт Лос-Анджелеса и сел на борт первого самолета, летящего в Сан-Франциско. Как только он прибыл туда, он тут же встретился с Биллом Кливлендом. Вместе они начали изобретать план, как справиться с настигшей их бедой.
Тот факт, что Бюро изначально использовало «Горничную» как ¬двойного агента, мог бы в какой-то мере оказаться спасительным для обоих сотрудников ФБР. В качестве двойного агента ей было разрешено сообщить китайскому МГБ, что у нее есть контакты в ФБР и таким образом имитировать помощь китайской разведке, оставаясь в реальности под управлением ФБР. Вот в этом и был ключевой момент. В конце концов, Джей-Джей знал, что двойные агенты иногда в некоторой степени сами путаются, на кого они работают. Суть игры состояла в том, что нужно было отдавать информацию, чтобы видеть, что можно было узнать взамен. Катрина Люнг находилась в шести тысячах миль от дома, когда приехала в Китай. Бывают моменты, когда двойные агенты должны были думать самостоятельно, импровизировать. Они могли бы рассказать противоборствующей стороне немного больше, чем им следовало бы. Такая идея была достаточно рискованным предприятием, но возможно, в конце концов, последствия удалось бы смягчить.

***

В мае 1991 года, спустя месяц после того, как появилась нежелательная аудиозапись, Джей-Джей и Кливленд вылетели в Вашингтон, чтобы обсудить проблему «Горничной» со своими начальниками в ФБР. Встреча состоялась 14 мая в ¬зале заседаний в штабе ФБР. Кроме даты, детали этого совещания окутаны туманом. Чиновники Бюро говорят, что у них нет никаких сведений о том, кто был на встрече, и - за одним исключением - ни один из тех, кто, как можно было логически предположить, должен был присутствовать на ней, не мог вспомнить, что он там был. ¬Несмотря на необузданную амнезию, кто-то, должно быть, там все же встретился с парой, потому что решение было принято.
Одним исключением был Пол Мур, в то время главный «китайский» аналитик ФБР и ветеран Бюро, прослуживший в нем уже тринадцать лет. Вдумчивый, тихий человек, Мур имел степень доктора философии по китайской литературе и говорил на диалекте «мандарин».
Джей-Джей и Кливленд сообщили на встрече, что «Горничная», используя свой китайский агентурный псевдоним, заранее предупредила своего «куратора» МГБ о поездке Кливленда в Китай. Они ни словом не упомянули о том, что на аудиозаписи, фактически содержавшей запись ряда сеансов связи между Луо и Мао, она обсуждала и продолжающиеся операции ФБР.
Мур и другие сотрудники ФБР в зале не догадывались, что и Джей-Джей, и Кливленд поддерживали сексуальные отношения со своим источником, что было грубым нарушением ¬правил Бюро.
Взвесив все «за» и «против» продолжения операции «Горничная», Мур сделал вывод, о котором он позже сожалел. - Я предложил продолжать операцию. Я спросил, 'Какой был бы сценарий в наихудшем случае?' Это было моей ошибкой, потому что это и был наихудший случай. Но я не знал этого.
Но было еще много такого, чего Мур не знал. В 1988 году Китай открыл консульство на площади Шатто-Плейс, 443, в районе Уилшир в нескольких милях к западу от центра Лос-Анджелеса. Чиновники в консульстве Сан-Франциско Китая консультировались с Катриной Люнг относительно проекта, и она консультировала их по вопросам лучшего местоположения для учреждения. Один из чиновников из Сан-Франциско, Ван Ду Хан, прибыл в Лос-Анджелес и сотрудничал с нею при подготовке к созданию консульству, которое было размещено в новом здании, охраняемом не хуже чем Форт-Нокс.
ФБР было в восторге, что «Горничную» привлекли к выбору местоположения и планировке строительства консульства. Её проинструктировали, чтобы она попыталась убедить китайцев купить автомобили с крышами с люками, чтобы их было легче ¬идентифицировать и следить за ними с воздуха.
Для ФБР новое консульство представляло собой цель слишком заманчивую, чтобы ¬ее можно было проигнорировать. В ходе операции, организованной Лэнсом Ву, инспектором отделения ФБР в Лос-Анджелесе, экспертам Бюро по электронике, используя сверхсложную технологию, которая до сих пор остается засекреченной, удалось «¬проникнуть» в консульство. Каждый телефонный звонок, любой факс, сообщение по электронной почте, в общем, вся связь, исходящая из здания консульства, попадали в руки ФБР. Это был один из самых больших технических успехов Бюро.
Но в июне 1990 года ФБР получило сведения, что «Горничная» узнала об электронной операции, направленной на китайское консульство, и проинформировала Китайскую Народную Республику. КНР, должно быть, обнаружила, что средства связи консульства оказались под угрозой, потому что подслушивающие устройства ФБР внезапно замолчали.
Не последовало никакого реального расследования подозрительной роли Люнг, в значительной степени из-за высокого положения Джеймса Джей. Смита в программе «китайской» контрразведки.¬ «Горничную» считали чрезвычайно важным источником, и начальники Смита, ее «куратора», не хотели ссориться с ним.
Но китайцы обнаружили не все ¬методики наблюдения ФБР¬. Много позже 1990 года ФБР смогло получить копии чеков и документов, написанных в консульстве. В частности техническому персоналу ФБР даже удалось установить в копировальные машины консульства свои устройства, позволяющие получать копии тех документов, которые на них множили¬. Китайцы, в конечном счете, выяснили, что случилось, потому что осенью 1999 года чиновники консульства, заподозрив, что их машины оказались под угрозой, отправили их назад в Китай, чтобы провести там их проверку китайскими специалистами.
Факт, что техническому персоналу ФБР удалось установить свои устройства в копировальные машины консульства, едва не просочился в 1998 году, когда журнал «Ньюсуик» в своем номере от 2 марта опубликовал заметку из одного абзаца. Короткая история, озаглавленная «Чек из Китая?», сообщала, что сенатский комитет, ¬возглавляемый сенатором Фредом Томпсоном, обнаружил, что китайское консульство в Лос-Анджелесе выписало чек на три тысячи долларов гостинице, принадлежавшей бизнесмену Тэду Сьонгу, индонезийцу по происхождению, одной из важных фигур в расследовании предположительно незаконных денег, использованных в 1986 году в предвыборной кампании за переизбрание президента Билла Клинтона. Сенатский комитет подозревал Сьонга в том, что он действовал как китайский агент Китая при финансировании кампании. ФБР затаило дыхание, потому что его тайна оказалась прямо на краю раскрытия. Как могла информация о чеке, выписанном в консульстве, выплыть наружу? Никто не понял очевидный ответ. Китайцы прилежно скопировали чек для своих отчетов - и тем самым невольно передали копию в ФБР. Несмотря на статью в «Ньюсуик», тайна Бюро осталась нераскрытой.
На встрече в штабе ФБР Мур понятие не имел, что у ФБР были свидетельства, что Люнг выдала китайцам операцию по подслушиванию их консульства. Его экспертные оценки относительно Китая пользовались в Бюро большим уважением, и его рекомендация, что Бюро стоило бы продолжить операцию «Горничная», имела среди коллег значительный вес.
Он так вспоминал свою позицию, которую занял на совещании 1991 года. – У нас есть женщина, которая ездит в Китай, она установила там контакты с высокопоставленными людьми, включая помощника президента Ян Шанкуня по вопросам разведки,¬ она привозит нам из Китая много информации. Они знают, что ее допрашивает ФБР. Я привел такой аргумент: OK, мы закрываем это дело - и очевидно она собирается делать с китайцами еще что-то, о чем она нам не рассказывала. Так что, если мы прекратим операцию, она что, прекратит ездить в Китай и иметь с ними дело? Главное, что она тогда прекратит сообщать нам материал из канцелярии китайского президента. Потому, я сказал, нам следует продолжать, и другие люди в помещении согласились с этим.
Джей-Джей Смит и Билл Кливленд были в восторге, когда покинули штаб-квартиру ФБР¬. Пуля пролетела мимо. С их точки зрения исход встречи, возможно, не мог быть лучше.
Однако в Калифорнии оставался еще один нерешенный вопрос. Джей-Джей должен был заняться «Горничной». Ей нужно было сказать, что ФБР теперь известно об ее тайной передаче информации китайской разведке.
31 мая Джей-Джей встретился с Катриной Люнг. В сердитой, эмоциональной громкой ссоре на кухне ее дома в Сан-Марино он рассказал ей, что узнал об ее сеансе связи с Mao. ЦРУ идентифицировало Mao как офицера разведки. И куратор «Горничной» из МГБ не был каким-то обычным шпионом. Mao Гохуа, как он назвался - возможно, это и не было его настоящим именем – считался ведущим экспертом МГБ по США, что примерно соответствовало должности руководителя географического ¬отдела в ЦРУ. Неясно, как он поднялся на эту должность, так как его английский язык был ужасным, и насколько известно, он никогда не посещал Соединенные Штаты.
Джей-Джей предоставил ей расшифровку стенограммы телефонного звонка. Если у Люнг ¬до этого были какие-то сомнения, то теперь она поняла, что ее неосторожный звонок в Пекин был перехвачен. Джей-Джей и ФБР точно знали, что она рассказала Mao. Прятаться ей было негде; она должна была придумать объяснение для Смита.
Тогда она призналась, что Mao Гохуа несколько лет назад узнал, что она являлась источником ФБР. Она утверждала, что это случилось во время ее поездки в Китай, возможно, приблизительно в 1986 или 1987 году - дата неясна - когда она взяла с собой свои заметки о китайском перебежчике, сбежавшем в Соединенные Штаты, которые подготовили она и Джей-Джей. Заметки были в ее багаже.
Когда Люнг, по пути к Пекину, пересекала границу между одной и другой провинцией в южном ¬Китае, служащие внутренней пограничной охраны отвели ее в сторону, обыскали багаж и нашли заметки. Во время следующей поездки в Китай месяц спустя она встретилась с Mao. У него в руках были ее заметки. В них содержалось больше подробностей, чем она сообщала ему о перебежчике.
По рассказу Люнг, именно тогда она призналась Mao, что работала на ФБР. Тогда же она согласилась с тех пор сообщать МГБ все, что она знала об операциях ФБР. Mao также приказал ей заранее предупреждать МГБ обо всех запланированных поездках агентов ФБР в Китай.
Так как она работала на ФБР с 1982 года, было сомнительно, что китайская разведка узнала об этом только четыре или пять лет спустя, особенно учитывая, что Джей-Джей и Люнг часто бывали вместе на торжественных обедах и других официальных церемониях в Лос-Анджелеса и его окрестностях. Открытые публике дружеские контакты с ФБР способствовали возвышению Люнг в Сообществе американских китайцев. Но, называя середину или конец 1980-х как вероятную дату, когда МГБ раскрыла ее роль, Люнг, избегала вопроса, передавала ли она секреты Пекину еще и до этого момента.
Она призналась, что сообщила МГБ о запланированной командировке Билла Кливленда в Китай. За это нарушение Джей-Джей довольно курьезным образом заставил ею извиниться перед Кливлендом в гостиничном номере в Сан-Франциско. И на этом все завершилось; «Горничная», ненадежная шпионка, снова была в деле.
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

Re: Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Сообщение Моргенштерн » 21 авг 2011 17:21

Глава 3
ВЕРБОВКА

Гуанчжоу, прежде Кантон, известный как Город Цветов или, менее поэтически, как Город Козлов, это шумный порт на реке Чжуцзян («Жемчужной реке») в Южном Китае, недалеко от Гонконга. Именно там родилась Катрина Люнг, вероятно в 1952 года, хотя она, как было известно, «омолодила» себя на два или три года. При рождении ее назвали Чен Вен Инь; как многие китайцы, иммигрировавшие в Америку, она позже выбрала себе английское имя.
Она была самым младшим из четырех детей инженера по строительству дамб, который очень ¬много путешествовал. Когда она была младенцем, ее тетя и дядя потеряли ребенка. Ее мать, Чен Ву Юэ, предложила им Катрину как замену,¬ практика, достаточно распространенная в Китае. В результате этой подмены ребенка в духе пьес Гилберта и Салливана, Катрину воспитывала главным образом ее тетушка, Шует Инь Йон, которая была замужем за братом ее матери.
Когда Катрине было приблизительно три года, она со своей тетей, старшим братом и бабушкой приехали в Гонконг. По словам ее мужа, Катрина была лунатиком. Кам Люнг, высокий, красивый мужчина с «ежиком» седых волос и с элегантными манерами, рассказывал: - В Гонконге они жили на четырнадцатом этаже, в пентхаусе. Ее тетя как-то обнаружила ее спящей на краю балкона их квартиры. Даже в том раннем возрасте, Катрина жила на краю; если бы она тогда скатилась вниз, ФБР, возможно, не получило бы своего самого источника для разведки против Китая - и, как выяснилось в будущем, избежало бы неприятного шпионского скандала. В истории ее семьи были элементы «мыльной оперы». В 1930-х дедушка Катрины иммигрировал в Нью-Йорк. Он открыл прачечную ¬на Лонг-Айленде и, в конечном счете, приобрел два ресторана в Нижнем Манхэттене. Его сын, Джимми Гэй Чин, дядя и ¬суррогатный отец Катрины Люнг, присоединился к нему в Нью-Йорке. Оставив свою жену в Гонконге, дядя завязал дружбу с местной буфетчицей и произвел на свет двух мальчиков. ¬Буфетчица переехала в Англию с детьми, заболела и умерла; мальчики, шести и четырех лет, вернулись в Нью-Йорк. Дядя, ¬внезапно оказавшись в роли их единственного родителя, обратился к своей жене за помощью, и Катрина, ее тетя и бабушка присоединились к нему в Манхэттене в 1970 году. Катрина путешествовала с тайваньским паспортом, в котором было сказано, что она родилась 1 мая 1954 года в Кантоне, Китай.
Они поселились в квартире по улице Кристи-Стрит, дом 137. - Она училась в средней школе Вашингтона Ирвинга, и с трех часов дня до полуночи работала на швейной фабрике,- рассказывал Кам Люнг. – Дважды ее грабили, когда она возвращалась ночью домой.
В 1972 году, когда Катрина окончила среднюю школу и получила право на постоянное жительство, она поступила в Корнелльский университет. Там она встретила Кам Люнга, аспиранта-биохимика. Он вспоминал так об этом моменте.
- В первый уикенд, когда я пошел туда, я увидел листовку, «Аппер Баттермилк Фоллз. Пикник Ассоциации китайских студентов». Я отправился туда, и там была маленькая девочка, носившая миндалевидные темные очки и косички. Она сказала, 'мне очень холодно'. Так даже я мог понять, что это действительно так, потому я снял свой бушлат и дал ей.
- Неделю спустя я увидел ее плачущей в фойе Международного студенческого дома. Она была одинокой и очень тосковала по дому, так что тогда и состоялось наше первое свидание. Мы пошли в кино на фильм «Бабочки свободны».
Они три года прожили вместе прежде, чем поженились в 1975 году. - Я был слишком беден, чтобы купить обручальное кольцо, потому ни я, ни она так и не носили обручальные кольца.
Кам Люнг родился в Гонконге в 1951 году; его отец, выпускник военного училища в Китае, был там железнодорожным служащим.
- Когда вторглись японцы, он отвечал за последний поезд из Китая. Он успел отправить сейф Хо Тима, который основал «Банк Хан Сен» в Гонконге, и, вероятно, спас тем самым его благосостояние.
В 1969 году, когда Кам Люнгу был восемнадцать, он приехал в Соединенные Штаты, чтобы изучать химию в государственном университете Сэма Хьюстона в Хантсвилле. Он продолжил учебу в Корнелльском университете, чтобы получить в 1972 году степень доктора философии по биохимии.
В своих продолжительных интервью, длившихся более двух дней, Кам Люнг производил впечатление и проницательного и умудренного человека, когда с многочисленными подробностями описывал свою жизнь с Катриной. Он был также, судя по всем проявляющимся признакам, несмотря на неверность его жены, все еще безнадежно влюблен в нее.
- Она замечательная, - говорил он. - Она всегда была главой класса. Она великодушна к проступкам. Что в ней привлекло его? - Она беспомощна, - ответил он. - Она чрезвычайно неуверенна внутри. Я узнавал внутри ее маленькую девочку, которая плачет.
Конечно, трудно не увидеть кричащего противоречия между описанным Кам Люнгом трогательным образом беспомощной маленькой девочки с косичками, которая завоевала его сердце в Корнелльском университете, и практичной, обманчивой и честолюбивой женщиной, которая закончила тем, что заработала миллионы как двойной агент, шпионя одновременно и для ФБР, и для Пекина.
В 1976 году Катрина Люнг окончила Корнелльский университет, а ее муж выиграл конкурс на место в исследовательском общество в Чикагском университете. - Она только ¬следовала за мной и бродила вокруг китайского студенческого центра. Но в 1976 году, сказал Кам, - начались ее неприятности. Катрина помогала основать чикагский филиал Национальной ассоциации американских китайцев. Это сочли созданием пропекинской группы.
И именно в Чикаго Катрина познакомилась и стала близким другом Хэнсона Хуанга, вежливого дипломированного выпускника Гарвардского колледжа и Гарвардской юридической школы, который получил работу в Чикаго в адвокатской конторе «Бэйкер и Маккензи», престижной фирме, занимающейся международным правом. Хуанг, родившийся в Гонконге в 1951 году, и Катрина Люнг оба стали активистами студенческого движения в поддержку китайских требований на острова Дяоюйтай.
Острова - на китайском языке «дяоюйтай» означает «поймать рыбу» - представляют собой гряду из восьми маленьких бесплодных и необитаемых островов в Восточно-Китайском море приблизительно в ста милях к северо-востоку от Тайваня. На них претендуют Китай, Япония, которая называет их Сенкаку, и Тайвань. На протяжении 1970-х китайские студенты всего мира участвовали в движении, протестующем против претензий Японии на эти острова.*

-----
* Больше чем три десятилетия спустя, острова все еще остаются горячей точкой. Напряженность вокруг островов Дяоюйтай/Сенкаку снова возросла в сентябре 2010 года, когда японская береговая охрана арестовала капитана китайского рыболовецкого траулера, после того как его судно столкнулось с японскими патрульными кораблями в спорных водах около островов. Китайский капитан был освобожден после шестнадцати дней ареста, но ¬инцидент вызвал массовые протесты в Китае и обмен сердитыми дипломатическими нотами между этими двумя государствами.

-----
В 1976 году Кам Люнг получил свою докторскую степень и переехал в Цинциннати, чтобы устроиться на работу в «Проктер энд Гэмбл». Катрина осталась дома и зарабатывала свою степень магистра делового управления в Чикагском университете. По выходным Кам приезжал к ней.
В 1980 году пара переехала в Лос-Анджелес и сняла квартиру-студио в городке Азуса, в предгорьях гор Сан-Габриель к востоку от мегаполиса. Кам стал работать ученым-исследователем в компании медицинского оборудования. - Я убивал мышей, полторы тысячи мышей за неделю в лаборатории, делая им инъекции. Катрина получила работу в маркетинге в HMO (Организации медицинского обслуживания).
Перед этим, однако, она короткое время работала генеральным директором импортно-экспортной компании. ФБР расследовало деятельность фирмы, подозревая ее в незаконной передаче технологий Китаю. В начале 1981 года ФБР начало полное полевое расследование непосредственно самой Катрины, которая, как ¬полагали, «была задействована в тайном сборе разведывательной информации в пользу КНР». Это расследование застряло в бюрократических проволочках ФБР, и дело было закрыто, без каких-либо последовавших действий, в ноябре того же года.
Но в то же самое время Бюро узнало, что у Катрины Люнг были близкие отношения с объектом другого расследования по причине подозрений в ¬передаче технологий Китаю, в Сан-Франциско. Уильям Кливленд был агентом, проводившим расследование; в Лос-Анджелесе расследование поручили агенту Джей-Джей Смиту.
Год спустя, в августе 1982 года Джей-Джей постучал в дверь квартиры в Азусе. Он представился как специальный агент ФБР.
Таким было начало танца, танго разведки, которое ¬иногда заканчивается вербовкой полезного источника. На первый взгляд могло бы показаться удивительным, даже опрометчивым, что ФБР пыталось завербовать человека, который, по его же подозрениям, мог шпионить для Китая. Но в «безумном зазеркалье», как часто называют контрразведку, в этом не было ничего странного. Вербовщик ищет человека, у которого уже есть контакты с его целью. И вычисляет риск.
За следующие четыре месяца Джей-Джей беседовал с Катриной несколько раз. К декабрю она приняла его предложение.
Как вспоминал Кам, спустя некоторое время, «мы сидели у озера. Она сказала, 'я собираюсь бросить свою работу, чтобы работать на ФБР'».
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

Re: Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Сообщение Моргенштерн » 21 авг 2011 22:00

Глава 4
ДВОЙНАЯ ИГРА

Бывают моменты, когда одно единственное действие может оказаться поворотным пунктом всей жизни. Все остальное, что происходит потом, вытекает из такого момента. Вербовка Джей-Джей Смитом «Горничной» как раз была таким судьбоносным действием. К тому времени Смит был специальным агентом ФБР в течение дюжины лет. Ему исполнилось тридцать восемь; Катрине Люнг месяцем раньше исполнился тридцать один. Джей-Джей был высоким мужчиной, почти шесть футов, коренастым и мускулистым, гордившимся своим происхождением из рабочей семьи. Его отец сорок пять лет проработал каменщиком. Бабушка и дедушка со стороны отца были немцами-иммигрантами. По материнской же линии, бабушка-мексиканка вышла замуж за пожарного, наполовину ирландца и наполовину шотландца.
Смит и его жена Гэйл, бывшая Королева Нарциссов штата Вашингтон вступили в брак в 1966 году. Летом 1967 года, после окончания университета в Пьюджет-Саунде, он уже готовился отправиться в армию, когда столкнулся с приятелем, Дагом Уокером, у которого возникла идея.
- Давай запишемся на службу в армейскую разведку, - предложил Уокер, - и мы оба закончим тем, что будем пить пиво в Германии. Но вместо этого они прошли подготовку как офицеры разведки и были отправлены во Вьетнам. Джей-Джей служил в 515-й группе военной разведки в Куангнгай, логове Вьетконга, где он руководил работой двойных агентов в программе под кодовым названием «97 Charlie».
Когда Смит вернулся в Форт-Брэгг, Северная Каролина, местный агент ФБР в Фейетвилле завербовал его в Бюро, и его приняли в штат в 1970 году. Он отправился в Лос-Анджелес, и с 1975 года занимался борьбой с китайской разведкой.
Иностранная контрразведка, или FCI, по терминологии Бюро, не была популярным поприщем для карьеры в ФБР. - Молодые агенты из Квантико все еще пылавшие энтузиазмом, хотели расследовать грабежи банков, заниматься уголовными делами, - говорил Джон Л. Хус, бывший агент ФБР, работавший с Джей-Джей. – Но Джей-Джей был редкой птицей, он вошел в FCI и остался в FCI.
Джей-Джей, - он добавил, - был очень приятным, со здравым смыслом юмора, он был очень предан своей работе, пользовался уважением других агентов. Он был хорошо сведущ в «китайской» контрразведке – «ходячая энциклопедия» по всем случаям, процессам, методам. Если у вас возникал вопрос, нужно было спросить Джей-Джей.
К тому времени, когда Джей-Джей завербовал «Горничную» в 1982 году, он достиг необычной независимости в рамках местного офиса ФБР. Его ¬шефы потворствовали ему и слушались его рекомендаций относительно китайских дел. Хотя агентов ФБР часто переводят из одного штата в другой, из-за высоты своего положения Джей-Джей смог остаться в Лос-Анджелесе. Со своей женой Гэйл и их юным сыном Келли Джей-Джей успокоился в Уэстлейк-Виллидж, милом пригороде.
Хотя сначала Катрина Люнг была только IA, обозначение ФБР ¬для информационного источника, Джей-Джей быстро распознал ее потенциал как важного источника Бюро. Прошло не много времени, прежде чем их профессиональные отношения переросли в личные. В августе 1983 года они оказались в одной постели.
Одной из причин, почему Джей-Джей завербовал Катрину, была ее дружба с чикагских дней с Хэнсоном Хуангом, который поехал в Китай, чтобы работать на Арманда Хаммера и «Оксидентал Ойл» (Западную нефтяную компанию). Хотя Хуанг был лояльным прокитайским активистом и сторонником КНР, по иронии судьбы китайские власти начали подозревать его, возможно, из-за его любопытства о местоположении и размере нефтяных запасов страны, а эти вопросы в Китае считаются государственной тайной. Он был арестован и в июне 1983 года признан виновным в шпионаже. Пекинский суд приговорил его к пятнадцати годам тюрьмы.
Интерес Джей-Джей и ФБР к Хуангу основывался не только на его активности в студенческом движении за передачу Китаю островов Дяоюйтай. Хэнсон Хуанг оказался ключевой фигурой в «Ловушке для тигра», деле, касавшемся ядерного оружия, которое Билл Кливленд активно разрабатывал в Сан-Франциско с помощью Джей-Джей в Лос-Анджелесе. Теперь, когда Хуанг вступил в конфликт с китайской разведкой, возможно, он согласился бы помочь ФБР.
Первым важным заданием, которое Джей-Джей поручил Катрине, было отправиться в Китай и попробовать добиться допуска в тюрьму, где сидел Хуанг. Это был важный приказ. В коммунистическом государстве, под плотным контролем властей, как может иностранец посетить заключенного, отбывающего срок за ¬шпионаж? То, что ей удался этот подвиг, возможно, должно было бы вызвать удивление у Джей-Джей и у Бюро. Этого не произошло: первый отчет Джей-Джей в штаб-квартиру о «Горничной» содержал лишь резюме того, что она узнала во время своего посещения тюрьмы.
Ивиан Cи. Смит, который не был родственником Джей-Джей Смита, тогда работал в китайском подразделении в центральном офисе ФБР в Вашингтоне. - Джей-Джей послал мне отчет по пневмопочте (airtel), и она, Катрина Люнг, сообщала в нем все о своей первой поездке в Китай в 1983 году, о Хэнсоне Хуанге, который сидел там в тюрьме. Я сказал, что все это чушь собачья, потому что в отчете есть секс, и есть интрига, и все-все-все есть, но нет развединформации. Я сказал, 'Черт возьми, Джей-Джей, где гребаное мясо?' - Не волнуйся, оно будет,- заверил его Джей-Джей.
Раздражение Ивиана Смита, возможно, было в некоторой степени вызвано тем, что Джей-Джей, казалось, в Бюро мог ходить по воде. "У Джей-Джей было важное положение в Лос-Анджелесе, - рассказывал Ивиан Смит. – Он пренебрегал правилами. Он мог войти в офис без пиджака и галстука. У него был этот великий источник, и этот источник сделал его непотопляемым.
К этому времени статус «Горничной» поднялся до ОA, или оперативного источника, на жаргоне ФБР. Как IA, информационный источник, она только поставляла Бюро информацию; как ОА ей стали давать определенные задания. В то же самое время, Люнг укрепляла свои контакты в Сообществе американских китайцев ¬в Лос-Анджелесе.
В марте 1984 года благодаря помощи Джей-Джей, ускорившей бюрократическую волокиту, она ¬стала гражданкой США. В том же году, или чуть позже Катрина продвинулась в «высшую лигу» как вполне оперившийся DA, или двойной агент. План Бюро состоял в том, чтобы позволить МГБ думать, что Люнг работает на Китай, в то время как фактически ею руководило и контролировало ФБР.*

-----

* На китайском языке, на диалекте «мандарин» «секретный агент» или «шпион» обозначается словом «цзянди», хотя слово «пенгью», что означает «друг», также используется часто. Для обозначения «двойного агента» добавляются два символа «шуангмьян», ¬представляющие два лица. Таким образом, слово «шуангмьян цзянди» означает двуличного шпиона.

-----
В конце концов, Джей-Джей побудил Катрину рассказать в Китае о своих контактах с ФБР и среди прочего, о своей дружбу с ним. Ей поручили сблизиться с МГБ в Пекине, разыгрывая свою лояльность по отношению к Китаю. Никакой чувствительной информации, как предполагалось, ФБР ей давать не станет, так как она не была кадровой служащей, и потому ей трудно будет объяснить ее доступ к секретам Бюро. Но китайцы, занимавшиеся шпионажем в течение, по крайней мере, двух с половиной тысячелетий, со времен, когда Сунь-Цзы написал книгу о шпионаже, быстро поняли бы, что она завербована ФБР, и это соблазнило бы МГБ. И ¬любой, поддерживавший отношения с ФБР, представлял собой большой интерес для МГБ.
Джей-Джей также проинструктировал «Горничную» во время ее поездок в Китай похвастаться перед МГБ и другими китайскими чиновниками своим карьерным ростом в Сообществе американских китайцев, что тоже делало ее привлекательным источником для китайской разведывательной службы.
«ГОРНИЧНУЮ» обычно сопровождали в ее поездках в Китай мужем и их юный сыном. Когда она в самый первый раз приехала в Пекин, рассказывал Кам Люнг, «она постучала в дверь МГБ. Такую ей поставили задачу, и она это сделала».
- Мы приезжали в Китай, по крайней мере, один раз в год, иногда больше, - говорил он. - Мы ездили в Китай на протяжении, как минимум, двадцати лет, в некоторые года даже два или три раза.
- Присутствие мужа и сына, - как объяснял Кам, - обеспечивало ¬оправдание посещать любые места, куда хотела попасть Катрина. Если бы она сказала, 'Наша семья никогда не была в Сиань', - тогда они сказали бы, - 'Конечно, поезжайте в Сиань.'
- Или она сказала бы, 'Мой сын хотел бы попасть в Харбин, в холодную страну. Трижды «Горничная» ездила в Харбин, в далекий северо-восточный ¬Китай около российской границы, где температура была значительно ниже ноля, утверждая, что их сын «любит Фестиваль ледяных фонарей». На самом деле причина была совсем другой; она подлизывалась к шефу МГБ, который был родом из этого города в провинции Хэйлунцзян, также как и многие другие офицеры китайской разведки.
- Я был оператором,- рассказывал ее муж. - Я пользовался камерами «Никон» и «Олимпус», в конечном счете «Сони Диджикам». Кам купил камеры, а ФБР возместило Катрине расходы на них. Он распечатал все фотографии в двух экземплярах и дал один комплект жене, чтобы та передала его Джей-Джей.
Некоторые из сообщений «Горничной», если верить чиновникам разведки, даже попадали в Белый дом при президентах Рональде Рейгане, Билле Клинтоне и обоих Джорджах Бушах, отце и сыне. Медаль ЦРУ высокого уровня, которую Джей-Джей получил за работу «Горничной», является свидетельством того, как высоко оценивалась работа как ее, так и его. Длилось это довольно долго, до того момента, когда все это раскрылось. Поскольку Катрина Люнг снискала расположение высших руководителей в Пекине, она одновременно стала все более и более видным ¬членом Сообщества американских китайцев в Южной Калифорнии. Она также активно действовала в республиканских политических кругах, внеся десять тысяч долларов в фонд мэра Лос-Анджелеса Ричарда Дж. Риордана и четыре тысячи двести долларов в фонд Билла Саймона-младшего, который победил Риордана на республиканских предварительных выборах на пост губернатора ¬Калифорнии в 2002 года, но проиграл Грэю Дэвису. Согласно финансовым отчетам кампании, Люнги за 1990-е годы внесли приблизительно 27 тысяч долларов в фонд поддержки Республиканской партии. Катрина Люнг также оказывала финансовую помощь, по крайней мере, одному ¬видному демократу, своей подруге Джуди Чу, которая в Ассамблее штата Калифорния представляла город Монтерей-Парк, в котором большую часть населения составляют американские китайцы.
Ее выход в более широкое общество Лос-Анджелеса состоялся с помощью Кэролин Леонетти Амансон, одно время соведущей в телевизионной передаче Арта Линклеттера «Домашняя вечеринка» и вдовы Ховарда Филдстеда Амансона, банкира-миллиардера. Кэролин Амансон, умершая в 2005 году, была известным меценатом и филантропом в Лос-Анджелесе – «Театр Амансон» не зря носит ее фамилию, а также активно способствовала улучшению отношений между Китаем и Соединенными Штатами. Она была председательницей Ассоциации городов-побратимов Лос-Анджелеса и Гуанчжоу, и выбрала Катрину Люнг как президента. Кэролин Амансон была близка к Чжу Жунцзи, премьер-министру КНР на продолжении пяти лет до 2003 года, и несколько раз посещала материк в сопровождении Катрины.
- Без Кэролин Катрина осталась бы просто одним из ловкачей из Китайского квартала, - говорил Кам Люнг о своей жене. – Кэролин ввела ее в широкие круги общества.
Бизнесмен из Лос-Анджелеса Питер Ву, основатель и президент фирмы «Мегатойс», выпускающей игрушки, своими глазами наблюдал за силой влияния Катрины Люнг в Китае. В 1996 году как один из участников делегации в составе приблизительно сорока руководителей местной китайской общины, он сопровождал ее и мэра Риордана в поездке в Пекин и другие китайские города, с целью способствовать бизнесу для порта Лос-Анджелеса.
- Именно она собрала и организовала поездку. Она руководила. Она устраивала эти мероприятия. Был банкет в Доме народных собраний, она была ведущей этого банкета. Катрина и мэр Риордан встречались с Цзян Цзэминем в его офисе. Она хвасталась, что может встретиться с тем-то или тем-то в любое время, когда она захочет. У нас сложилось впечатление, что у нее очень значительные связи с китайским правительством. Или как выразился один высокий городской чиновник в Лос-Анджелесе: - Когда вам нужно сделать что-то, связанное с Китаем, вы идете к Катрине Люнг.
Катрина, вспоминал Ву, часто появлялась на торжественных мероприятиях с друзьями из ФБР. - Она иногда приглашала Джей-Джей и его коллег на обеды. Ходили слухи, она была шпионкой в пользу Китая. Вы видели ее с агентами ФБР, и она представляла их нам, чтобы продемонстрировать, что у нее нет никаких проблем с американским правительством. Ее появление с людьми из ФБР как бы узаконивало ее статус.
И работа на ФБР также означала, что Катрина Люнг наслаждалась роскошным образом жизни. Из более чем 1,7 миллионов долларов, выплаченных ей ФБР в качестве жалования и возмещения расходов, больше половины, точнее 951 000 долларов, ей заплатили уже после того, как в 1991 году стало известно, что она передала несанкционированную ¬информацию Mao Гохуа, ее «куратору» в китайской разведке.
Кроме того, благодаря ее знаменитым связям с руководителями в Пекине, с ней сблизилась фирма «Нортел», ведущая канадская телекоммуникационная компания, которая заплатила ей 1,2 миллиона долларов как своему представителю в сделке, целью которой было дать возможность «Нортел» поставлять в Китай свои цифровые коммутационные системы DMS-100.
Как ФБР позже обнаружило, китайское правительство также заплатило ей 100 000 долларов, так что общий ее известный доход от ФБР, «Нортел» и КНР составил более трех миллионов долларов. С таким денежным дождем образ жизни Люнгов соответственно улучшился. Они купили дом за 1,4 миллиона долларов в Сан-Марино, престижном районе Лос-Анджелеса, с гаражом, плавательным бассейном, прудом, домиком у бассейна, и четырьмя кремовыми каменными львами, охраняющими въезд.
Еще у них был магазин китайской книги в Монтерей-Парке и два жилых дома, и деньги на шестнадцати счетах в иностранных банках.
Именно в доме в Сан-Марино происходило большинство свиданий между Джей-Джей и Катриной. В том же доме в Сан-Марино Джей-Джей информировал «Горничную» об ее заданиях и узнавал информацию, которую она доставляла из Китая.
Где был Кам Люнг во время посещений Джей-Джей? Когда человек из ФБР приехал в их дом, рассказывал он, - я уходил. Я не хотел, чтобы меня взяли за жабры в Пекине, если бы я знал разведывательные тайны. Возможно, меня бы там допросили и посадили в тюрьму. Я не хотел знать того, что они обсуждали.
- Больше двадцати лет Джей-Джей приходил в наш дом в любое время, когда хотел. Три дня в неделю, иногда пять дней в неделю. Он сначала звонил и спрашивал: 'Могу ли я у вас поработать?' Все наши родственники знали, что они не могут приехать к нам домой, не позвонив предварительно.
Джей-Джей стал настолько уверен в «Горничной» и их партнерстве, ¬что он начал брать к ней домой секретные документы. Среди них были бумаги с грифом «совершенно секретно» и другие секретные материалы, которые хранились в офисе ФБР в Лос-Анджелесе ¬под строгими мерами безопасности в специальном безопасном отделенном информационном помещении, сокращенно SCIF («secure compartmented information facility», произносится как «скиф»). Обычно агенты ФБР читают документы в SCIF. Иногда они забирают документы, читают их в своих кабинетах, а затем возвращают.
Не привилегированный Джей-Джей, мог набивать документами свой портфель и брал их в дом в Сан-Марино. Он был единственным агентом, который, по крайней мере, однажды, брал из помещения бюро совершенно секретные документы на всю ночь.
То, что он свободно мог заходить в дом в Сан-Марино, было удивительно ¬удобно для любовников. Но это было также очень удобно для МГБ. Джей-Джей мог оставлять свой портфель открытым; карманы папки файла в портфеле часто содержали документы с видимым снаружи текстом. Она могла видеть ¬документы, которые хотела.
В то время как сотрудник ФБР дремал, или выходил покурить, или был в ¬ванной, возможно, принимал душ после секса, «Горничная» брала ¬секретные документы из его портфеля и тайно делала копии на своем фотокопировальном устройстве или на факсе. Иногда она делала заметки о содержании документов, а потом выбрасывала копии документов в мусорную корзину.
В других случаях она делала заметки о содержании документов, не копируя их. Она также записывала сведения, которыми с ней делился Джей-Джей. Как она умудрялась делать все это без ведома своего любовника, кажется удивительным. Но нет никаких доказательств, что Джей-Джей догадывался, что его главный источник предает его. Годами ¬«Горничная» передавала МГБ информацию, которую получала таким путем.
Еще более поразительно, что Катрина Люнг продолжала воровать ¬документы из портфеля Джей-Джей еще много лет после 1991 года, когда ФБР из аудиозаписи узнало о том, что она под псевдонимом Луо выдавала тайны Бюро китайской разведке.
Так как Джей-Джей заходил в их дом так часто, неизбежно Смиты и Люнги сблизились. - Семья Джей-Джей и моя семья были хорошими друзьями все эти годы, - вспоминал Кам. - В 1992 году мы вместе отправились на Гавайи вместе, путешествуя с острова на остров.
А знал ли он о любовных делишках своей жены не с одним, а даже с двумя агентами ФБР? Он ответил: - Гэйл [Смит] не знала, жена Уильяма Кливленда не знала. И я не знал.
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

Re: Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Сообщение Моргенштерн » 22 авг 2011 13:19

Глава 5
ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ УНИЧТОЖИТЬ

Они никак не походили на привычный подбор персонажей для шпионской драмы: Чиен Нин, загадочная женщина и выдающийся китайский геофизик; Хэнсон Хуанг, родом из Гонконга, выпускник Гарварда, адвокат и друг Катрины Люнг; и Джерри Чи-ли Чен, владелец телемастерской в Окленде, на противоположном от Сан-Франциско берегу залива.
Все они были ключевыми игроками в шпионском расследовании, получившем в ФБР кодовое обозначение «Ловушка для тигра». В центре всего этого был Гуо-бао Мин, инженер в области аэрокосмических технологий с допуском уровня Q, работавший в лаборатории Лоуренса Ливермора, занимавшейся разработкой ядерного оружия - человек, который так потряс Билла Кливленда, когда агент ФБР столкнулся с ним в вестибюле гостиницы в отдаленном Шеньяне.
Кливленд был агентом, занимавшимся этим делом, ведущим следователем ФБР в операции «Ловушка для тигра». Он раследовал это дело с помощью Эла Хеймана, другого специального агента Бюро в области Залива Сан-Франциско, и Джей-Джей Смита в Лос-Анджелесе.
Уильям В. Кливленд-младший стал ведущей фигурой в китайской контрразведывательной программе ФБР, и его прошлое было совсем не таким, как у Джей-Джей Смита. Кливленд вырос в Арлингтоне, в Северной ¬Вирджинии, и был сыном помощника директора ФБР во времена Дж. Эдгара Гувера.
Закончив Колледж Уильяма и Мэри и отслужив два года в армии, он пошел служить в ФБР в 1969. Его направили в Военный институт иностранных языков в Монтерей, Калифорния, чтобы изучить китайский язык, затем назначили в «китайскую» команду в офисе ФБР в Беркли, а позже в Окленде.
Со временем репутация Кливленда как эксперта по китайскому шпионажу и уважение к нему среди коллег по ФБР очень выросли. - Он был лучшим, кого я когда-либо знал, - рассказывал Кен Шиффер, бывший ветеран «китайской» контрразведки ФБР. - Я был о нем очень высокого мнения. Он был моим героем. Другой прежний коллега сказал даже проще: - Билл Кливленд был богом. Из двадцати четырех лет своей службы в Бюро двадцать три года Кливленд «копал» в области Сан-Франциско. Калифорнийский образ жизни прекрасно подходил ему. Всегда аккуратный, он оставался в форме, бегая трусцой каждое утро, а в более поздние годы переключился на поездки на велосипеде.
Кливленд был активен в своей церкви, редко пропускал воскресные службы, но некоторые из его коллег считали его ханжой, а его религиозное ¬поведение отвратительным. - В Беркли, - говорил один из них, - он был ужасным святошей, упаси вас Бог выругаться рядом с ним. Однажды множество людей столпилось у окна. Кто-то занимался оральным сексом в автомобиле, все было видно и люди смотрели с интересом, а Кливленд отгонял всех от окна с воплями: «Прекратите!».
Работа Кливленда неизбежно свела его с Джей-Джей Смитом в Лос-Анджелесе, и, конечно, с «Горничной». Эти двое мужчин сблизились; Джей-Джей считал Кливленда своим наставником и другом. Именно Кливленд,¬ ярый фанат команды «Окленд Атлетикс», научил сына Джей-Джей Келли играть в бейсбол.
В 1978 Кливленд и «китайская» команда Сан-Франциско начали ¬расследовать деятельность нескольких китайских и тайваньских граждан. Их лидером, как следовало из выводов ФБР, была геофизик Чиен Нин, направленная по мнению ФБР в Соединенные Штаты китайским МГБ.
ФБР предполагало, что Чиен получила от китайской разведки 250 000 долларов и должна была выполнить четыре задания. Во-первых, она начала выпускать глянцевый журнал на китайском языке, Science and Technology Review («Обзор науки и техники»), для которого американские ученые китайского происхождения писали статьи на темы, представляющие интерес для Китая. Полдюжина номеров были изданы в Соединенных Штатах, после этого издание переместилось в Китай.
Журнал не был какой-то малозначительной операцией. За ним ясно была видна поддержка китайского правительства на самом высоком уровне. Впервые почтовая служба в Китае и сеть официальных книжных магазинов позволили неограниченную продажу иностранного журнала. Изданный в Беркли и напечатанный в Гонконге, первый номер журнала, вышедший в январе 1980 года, насчитывал 104 страницы, тираж 200 000 экземпляров, и содержал интервью ¬с двумя Нобелевскими лауреатами. В журнале также было поздравление д-ра Фрэнка Пресса, советника по науке президента Джимми Картера и тоже геофизика, как и Чиен. В Китае передовая статья в «Жэньмин Жибао» («Народной ежедневной газете») рекламировала журнал, и многие высокопоставленные китайские правительственные чиновники послали рукописные письма с поздравлениями в пекинскую редакцию журнала.
Второй проект г-жи Чиен состоял в том, что при помощи подставной коммерческой фирмы, организованной под названием «Кентекс Интернейшнл», в библиотеках в Калифорнийском университете в Беркли,¬ Стэнфордском университете, и в других университетах отыскивали диссертационные работы и научные книги по множеству технических тем. ¬Диссертации и книги были скопированы, а копии отправлены в Пекин.
Кроме того, Чиен поручили открыть книжный магазин для продажи изданий из КНР и других книг по Азии и китайскому языку и культуре. ФБР полагало, что она, возможно, помогла основать книжный магазин «Eastwind Books & Arts» на углу улиц Стоктон-Стрит и Коламбус-Стрит в Сан-Франциско. ¬Наконец, ей предстояло основать импортно-экспортную компанию.
Все это выглядело довольно безобидно. Но подозрения ФБР относительно роли Чиен получили подпитку, когда Гуо-бао Мин, ученый из Ливерморской лаборатории, как оказалось, стал работать по совместительству как менеджер по рекламе и продажам ее журнала «Обзор науки и техники».
Бюро навострило уши, потому что Мин была инженером в одном из самых чувствительных и секретных учреждений США, в лаборатории, основанной в значительной степени Эдвардом Теллером, «отцом» водородной бомбы, который стал ее директором. Именно в Ливерморе была создана водородная бомба, самое разрушительное оружие в мире.
В конце 1970-х Мин работал в Ливерморской лаборатории над проектированием системы, сбивающей вражеские ядерные ракеты. Проект Мина был предшественником Стратегической оборонной инициативы (СОИ), так называемой программы «Звездных войн», начатой в 1983 году президентом Рональдом Рейганом.
Как часть своего исследования, Мин проводил испытания на полноразмерных макетах боеголовок стратегических ракет «Минитмен II». С его допуском уровня Q у Мина также был доступ к конструкции всех американских ядерных ракет, даже тех, которые только разрабатывались. Короче говоря, он был посвящен во все тайны программы ядерного вооружения Америки.
Кливленд тогда открыл дело на Мина под названием «Ловушка для тигра», ФБР также начало подслушивать его телефоны, на основании Закона о наблюдении за иностранными разведками (FISA).
В истории Мина, казалось, не было ничего примечательного. Он родился на Tайване, получил диплом инженера в Тайваньском университете и два года прослужил в тайваньском военном флоте. После прибытия в Соединенные Штаты в 1963 года, он получил диплом инженера в Университете Западной Вирджинии и, в 1970 году степень доктора по аэрокосмосмической технике в Университете Мичигана.
Он решил остаться в Соединенных Штатах, стал американским ¬гражданином, работал в частной промышленности в течение нескольких лет, и устроился на работу в Ливерморскую ¬лабораторию в 1975 году. Со своей женой, родившейся в Китае, он купил дом в Дэнвилле, штат Калифорния, в получасе езды от лаборатории, и спокойно занимался своим хобби, собирая и изучая драгоценные камни.
Хотя у него была твердое положение в Ливерморе, Мин, по-видимому чувствовал, что ему недостаточно платят и недостаточно высоко ценят. Он питал амбиции войти в бизнес, торгующий с Китаем. Он решил поехать в Пекин летом 1979 года, чтобы поспособствовать своим перспективам.
Джерри Чи-ли Чен, владелец телемастерской в Окленде, помогал Мину с документами для его обращения за визой. Чен, родившийся в Китае, но выросший на Tайване, будучи аспирантом, принимал активное участие в движении за возвращение Китаю островов Дяоюйтай. Его работа принесла официальное признание: он стал одним из группы из всего пяти студентов, которых пригласили в Пекин на встречу с премьер-министром КНР Чжоу Эньлаем.
Во время поездки назад в Китай Чиен Нин спросила Хэнсон Хуанга, который тогда в Пекине работал на Министерство внешней торговли, просмотреть обращение Мина за визой. Хуанг немедленно увидел в Мине компетентного эксперта, чьи знания и доступ к секретам могли бы помочь военной ядерной программе Китая. За месяц до своего отъезда в Китай Мин, как выяснили следователи, просмотрел множество секретных документов в технической библиотеке Ливерморской лаборатории. Он также получил доступ к сверхсекретному хранилищу вооружения лаборатории, в котором хранились макеты всех ядерных боеголовок, разработанных учеными Ливермора.
После того, как Мин в июне прибыл в Пекин, Чиен представила его Хэнсону Хуангу. Мина попросили прочитать несколько лекций в Китае, и он согласился. Через Хуанга он также согласился ответить на вопросы маленькой группы китайских ученых, работающих на правительство.
Мин встретился с ними, но так как он не был ядерным физиком, то не смог ответить на все их вопросы о конструкции ядерного оружия. Ему дали несколько вопросов, на которые он должен был найти ответы уже вернувшись в США.
Когда Мин вернулся из своей поездки, то сказал своим коллегам по лаборатории, что ездил в Китай читать там лекции о драгоценных камнях. Так как все знали, что он любитель драгоценных камней, его версия событий не вызвала подозрений у коллег.
Если Чиен Нин и была женщиной-резидентом МГБ, как полагали в ФБР, то с внешней стороны мало что говорило в поддержку этой версии. Все же элемент тайны и интриги в ее истории присутствовал: она, казалось, была повсеместно, и как деловая женщина, покупающая проржавевшие торговые суда на металлолом, и как ученый, профессор университета, издатель журнала. И так или иначе она всплывала в каждом поворотном моменте ранней истории «Ловушки для тигра».
В интервью с автором в 2009 году Чиен отрицала, что приехала в Сан-Франциско по поручению МГБ. - Я догадываюсь, что были причины подозревать меня в этом, - сказала она, - но это не так. Я - интеллектуал, мой склад ума не подходит для таких дел.
Чиен жила в Северной Калифорнии, когда ее нашли и опросили. Она сказала, что ездила в Китай в среднем дважды в год. Дало ли ей МГБ 250 000 долларов, чтобы организовать четыре проекта? - Они не давали мне денег, - ответила она.
В то же самое время, она признала, что была знакома с Гуо-бао Мином. – Я представила Мина Хэнсону [Хуангу], - сказала она. - Мин пришел, чтобы видеть меня, а Хэнсон тоже был там. В Пекине.
И это она основала книжный магазин «Eastwind» в Сан-Франциско? - Нет, я только помогла им, - ответила она.
Еще одна тайна. Доротео Нг, один из владельцев книжного магазина, когда его спросили о Чиен, сказал: - Я не помню это имя. Я не ¬помню этого человека. Он сказал, что книжный магазин основали в 1978 году «приблизительно двадцать человек», большинство из них были активисты Сообщества, чтобы способствовать культурному взаимопониманию. Внес ли Китай какие-нибудь деньги, чтобы помочь открыть книжный магазин? - Нет, никаких денег из КНР, ни цента, - сказал он.
Чиен прибыла в Америку и основала журнал, как она сказала, чтобы «построить мост между этими двумя странами. Помочь китайскому народу повернуться к западной экономике. Консерваторы были у власти, и я хотела помочь Китаю понять рыночную экономику».
Чиен Нин родилась в Наньцзине (тогда Нанкин); большая часть ее ¬семьи переехала на Tайвань в 1946 году, когда ей было лет 15-17. Чиен вернулась в Китай и сказала, что заняла первое место на национальном экзамене для поступления в университет. Она получила диплом физика в Университете Цинхуа в Пекине, затем изучала геофизику. Десятилетие спустя ее захватило недолговечное «Движение ста цветов», начатое Мао Цзэдуном в 1957 году, якобы для поощрения «конструктивной критики» правительства интеллигенцией. Многие из тех, кто тогда высказывался, потом были строго наказаны, когда Мао разгромил эту инициативу.
- Я провела в тюремном трудовом лагере много лет, потому что моя семья жила на Tайване, и они думали, что я была агентом ЦРУ, - рассказывала она. - Любой человек с родственниками на Tайванем был подозреваемым.
Чиен говорила, что провела пять лет в лагере для заключенных, с 1957 по 1962. - Лагерь был на границе с Сибирью на далеком северо-востоке, около озера Синкай (Ханка). Было очень холодно. В течение долгого времени сотни тысяч интеллигентов и « правых реакционеров» отправляли в лагерь для заключенных на озере Синкай, где условия были необычайно тяжелыми. Чиен строила и ремонтировала трактора в лагере.
Однажды в ходе ее примечательной карьеры Чиен руководила несколькими геологоразведочными партиями в отдаленных провинциях Китая, где они каталогизировали национальные полезные ископаемые. Считается, что ее заслугой было обнаружение огромных железных рудников Баотоу во Внутренней Монголии.
В августе 1979 года, спустя два месяца после того, как Чиен представила Гуо-бао Мина Хэнсону Хуангу в Пекине, Хуанг прилетел в Сан-Франциско и дважды встретился с инженером Ливерморской лаборатории, один раз в автомобиле Мина, во второй раз в его доме в Дэнвилле. На второй встрече Мин предоставил информацию как ответ на вопросы, переданные через Хуанга китайскими учеными. Хуанг улетел в Вашингтон, округ Колумбия, и пошел в китайское посольство с данными, которые получил от Мина.
В посольстве он написал отчет, который послал в Китай дипломатической почтой. Хуанг теперь по сути стал оперативным офицером агента Мина.
Хэнсон Хуанг родился в Гонконге в 1951 года. Его китайское имя - Хуанг Иен. (Его имя, Иен, означает «преданный»). Ему и его младшему брату Генри дали английские имена, очень распространенный случай в Гонконге, тогда принадлежавшем британцам.
Генри Хуанг, молекулярный микробиолог в Университете Вашингтона в Сент-Луисе, жил отдельно от брата и не разделял его симпатии к КНР. - Наша семья была очень бедной, - говорил Генри Хуанг. - Наш отец умер, когда мы были маленькими детьми, моя мать была репортером новостей в газете, а затем на телевидении, но зажиточными мы не были.
О своем брате Хэнсоне Генри рассказывал так: - Он всегда был человеком, которого захватывали идеи. Он увлекался коммунизмом, социализмом, очень наивным образом.
Хэнсон и его брат посещали епархиальную школу для мальчиков в Гонконге, затем оба приехали в Соединенные Штаты, чтобы продолжить образование. Хэнсон поступил в Гарвардский колледж осенью 1970 года, и три года спустя получил диплом с отличием со степенью бакалавра по истории. Он продолжил обучение в Гарвардской юридической школе и получил диплом юриста в 1976 году.
Окончив Гарвардскую юридическую школу Хэнсон Хуанг поступил на работу в юридическую фирму «Бэйкер и Маккензи» в Чикаго, городе, где он впервые пересекся с Катриной Люнг, если они не встречались раньше на протестных демонстрациях за возвращение островов Дяоюйтай. В 1979 году он уехал в Пекин. В 1981 году, вернувшись в Соединенные Штаты, Хуанг на короткое время поступил на работу в юридическую фирму «Уэбстер и Шеффилд» на Манхэттене, где партнером был Джон В. Линдсей, бывший конгрессмен от Республиканской партии и дважды мэр Нью-Йорка. Юридическая фирма надеялась, что Хуанг поможет ей расширять свои операции в Азии, но он неожиданно уволился в том же году и снова уехал в Китай.
После встреч Хуанга с Гуо-бао Мином в Сан-Франциско, и последовавшей его поездки в китайское посольство в Вашингтоне, он вылетел обратно в Пекин. Его контакты там были, по-видимому, не удовлетворены информацией Мина, потому что Хуангу дали пять ¬дополнительных вопросов и проинструктировали задать их в письме Мину. Один вопрос содержал «секретные ограниченные данные», по американской классификации такой гриф секретности ставится на документы, содержащие информацию о ядерном оружии.*

--------

* Министерство энергетики США определяет «секретные ограниченные данные» как информацию, «раскрывающую теорию функционирования или конструкции компонентов термоядерной или атомной бомбы».

--------
На некоторые из вопросов можно было только ответить с использованием секретных данных. Хуанг написал письмо в офисе К. С. Мена, который был пекинским редактором научного журнала Чиен Нин.
На случай, если письмо попадется на глаза посторонним, было также подготовлено безобидное письмо в духе «покажи и назови». любым, безвредное письмо показывать-и-говорить было также подготовлено. Письмо с важными вопросами содержало предупреждение для Мина: «Другое письмо можно показывать другим людям. Это письмо следует после прочтения уничтожить».
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

Re: Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Сообщение Моргенштерн » 22 авг 2011 20:04

Глава 6
«ЧЕРТ ПОБЕРИ, МИСТЕР ГРОУВ!»

Дэн Гроув любил виды и запахи, суматоху Гонконга. Высокий, приветливый человек, он был одним из самых опытных азиатских экспертов ФБР¬. Он родился в Пенсильвании, штате угольных шахт, окончил Пенсильванский университет, и поступил в Бюро в 1955 году.
Знаток китайского языка, Гроув расследовал связанные с китайцами дела в Сан-Франциско в начале 1960-х, затем провела год в китайском отделе в центральном офисе, прежде чем отправиться на Восток в Гонконг в 1966 году как юридический атташе ФБР. (Агенты ФБР, служащие за рубежом, называются юридическими атташе или легатами («legats»)). Если бы ему предоставили право выбора, Гроув остался бы в Гонконге навсегда. Но после шести лет его отозвали назад в Штаты и направили в офис ФБР в Беркли. Как агент контрразведки, Гроув обычно искал людей со связями в Китае, и для этого он получил список студентов, посетивших Всекитайские Игры в Пекине и начал опрашивать их.
- Я встретил приятного парнишку с Tайваня и попросил его прийти, и он пришел ко мне в кабинет. Он был очень вежливым и рассказал мне о своей поездке. Он был на соревновании по стрельбе в Пекине, он служил в армии на Tайване. Молодой человек был аспирантом в Беркли¬. Звали его Томми Тан.
- Они попытаются заполучить вас, - сказал ему Гроув. - Они будут поддерживать контакты. Бесплатных обедов не бывает.
Предсказание Гроува оказалось точным. - Мы знали, кто вербовал и других студентов. Джерри Чен. Владелец телемастерской в Окленде, казалось, не ограничивался ремонтом телевизоров.
Месяц спустя Томми Тан вернулся, чтобы встретиться с Гроувом. - Он сказал, 'Эти люди хотят, чтобы я работал в книжном магазине, собирающем технические книги, чтобы отправлять их в Китай'. Он был занят учебой. Он сказал, 'я не знаю, есть ли у меня время.
Гроув оценил проблему. - Я сказал, 'Если я заплачу вам, то вы сделаете это?' Он сказал, 'да, буду'. После того, как Тан согласился собирать книги, он показывал их Гроуву, таким образом агент ФБР знал, какие материалы шли в Китай. Вскоре Тан сказал Гроуву, что Джерри Чен позвонил ему и попросил поехать в Пекин, чтобы заняться книжным проектом. Тан согласился на поездку. И таким образом, он оказался в Пекине точно в тот момент, когда Хэнсон Хуанг искал безопасный способ доставлять свои ¬письма Гуо-бао Мину. Разве может быть курьер лучше надежного студента, который через Гонконг легко может вылететь в Беркли?
Гроув вспоминал, что случилось потом. - Он [Тан] уехал на одну неделю или на пару недель, когда он вдруг позвонил мне на мой домашний телефон: Черт побери, мистер Гроув! Вы никогда не догадаетесь, что у меня есть'.
- Он сказал, 'мне дали письмо для этого парня в лаборатории Лоуренса Ливермора, а я открыл его, и они хотят больше информации относительно систем наведения ракет'.
- Письмо было адресовано Гуо-бао Мину, - рассказывал Гроув. - Это было типичное китайское письмо авиапочты, где нужно открыть клапаны конверта, чтобы вытащить его. Он так и сделал, а я сказал, 'Вы, вероятно, повредили конверт'. Он открыл конверт до того, как позвонил мне. Он, вероятно, порвал клапаны конверта, когда открывал. Он купил другой конверт и скопировал письмо, оно было написано китайскими иероглифами.
Студент сказал Гроуву, что то, что письмо переписано, не вызовет подозрений, потому что адресат не знает, кто написал его. – Он переписал письмо в Гонконге, - рассказал Гроув. - Он отправил письмо по почте в Гонконге, как его инструктировали китайцы. А оригинальное письмо парень отдал мне.
Гроув не смог вспомнить после стольких лет, дошло ли до Мина безвредное письмо, которое тоже было отправлено ему. Но благодаря Дэну Гроуву и в некоторой степени удачной синхронизации действий, у ФБР теперь было на руках важное письмо Хэнсона Хуанга. Бюро не пришлось долго ждать реакции Мина.
Прочтав письмо, Мин решил лично доставить ответы в Пекин. Он не сообщил руководству лаборатории, как было предусмотрено правилами, что он запланировал поездку в Китай. Его жена позвонила в его офис в Ливерморской лаборатории и сказала, что он заболел и некоторое время не сможет приезжать на работу.
Билл Кливленд тогда организовал сложный трюк, чтобы заманить Мина в ловушку. Поскольку инженер проходил через терминал международного аэропорта Сан-Франциско, по громкой связи было передано необычное объявление, напоминающее пассажирам о незаконности перевозки определенных предметов. Длинный список запрещенных материалов включал огнестрельное оружие, взрывчатые вещества, и информацию об ядерном оружии.
Когда Мин встал в очередь, чтобы сесть на свой самолет, направлявшийся в Гонконгу, несколько незнакомых ему агентов ФБР встали в очереди сразу за ним и перед ним. Пассажирам сказали, что вся ручная кладь должна пройти проверку американской таможней. Портфель Мина и сумки его стоящих рядом с ним в очереди «пассажиров» забрали в отдельную комнату для досмотра. В его портфеле ФБР нашло две учетных карточки. На одной карте почерком Мина были записаны те же самые пять вопросов, которые Хэнсон Хуанг изложил в своем письме. На другой карточке был ответ на первый вопрос, о методе оценки мощности взрыва водородной бомбы при испытаниях в атмосфере. Так как письменных ответов на другие запросы не было, ФБР пришло к выводу, что Мин и так знал ответы, потому ему не требовалось их записывать. Но Мин не был экспертом по атмосферному тестированию; ФБР позже обнаружило, что ответ на первый вопрос об оценке мощности взрыва водородной бомбы он переписал из секретного документа.
Методика измерения была основана на «свечении Теллера», названном по имени Эдварда Теллера, голубой флюоресценции, вызванной взаимодействием гамма - лучей и воздуха, который может быть обнаружен за микросекунду как раз перед высотным ядерным взрывом атомной бомбы, компонента, который в свою очередь вызывает детонацию водородной бомбы.
В первые годы ядерных испытаний в атмосфере у ученых в Лос-Аламосе не было никакого верного способа измерить мощность оружия, которое они создали. Ключевым параметром, который они искали, была степень увеличения нейтронов в атомной бомбе, или «нейтронный поток» - скорость цепной реакции, когда масса ядерного заряда в бомбе становилась сверхкритическим. Теллер вычислил, что, если бы интенсивность мимолетный вспышек голубого света могла бы быть зафиксирована, она соответствовала бы нейтронному потоку. Он был прав; измеряя свет, было возможно вычислить мощность, полную энергию, образовавшуюся в результате взрыва бомбы.
Один из других вопросов на учетной карточке, казалось, на первый взгляд был общим вопросом о физике. Его значение стало ясным только позже.
В аэропорту вне поля зрения Гуо-бао Мина собралась большая группа физиков, ученых в области ядерного оружия, правительственных юристов, сотрудников ФБР, и экспертов по охране государственных тайн. Они должны были проанализировать на месте любые документы или заметки, найденные в ручной клади Мина.
Пока обыск продолжался в аэропорту Сан-Франциско, в штаб-квартире ФБР в Вашингтоне Пол Мур и небольшая группа ученых из Министерства энергетики собрались в офисе ¬Эдварда Дж. O'Мэлли, помощника директора ФБР по контрразведке, чтобы услышать результат. - Если бы ФБР нашло в его багаже что-то противозаконное, он был бы арестован, - рассказывал Мур.
Большая группа экспертов в аэропорту после исследования учетных карточек пришла к выводу, что улик недостаточно для ареста Мина. Слово было передано группе, ждущей в центральном офисе ФБР.*


* При расследования преступлений, связанных со шпионажем, ФБР в большинстве случаев нуждается в одобрении Министерства юстиции для ареста подозреваемого. Агенты, обнаружившие эти две учетные карточки в ручной клади Мина, действовали в соответствии с невероятными и апокалиптическими инструкциями из их отдела. Они должны были арестовать инженера Ливерморской лаборатории, если бы нашли ядерную информацию, которая дала бы возможность Китаю уничтожить планету, и «устроить конец света».


Несмотря на сложный обман, разработанный ФБР в аэропорту Сан-Франциско, Мин заподозрил неладное во время обыска его ¬ручной клади. Прежде чем сесть на самолет, он разорвал эти две карточки и отдал их жене. Она вошла в женский туалет, сопровождаемая женщиной, которая была сотрудником Специальной группы наблюдения ФБР, известной как Gs.
Gs - группа специалистов по наружному наблюдению, все они гражданские государственные служащие, а не агенты ФБР, специально отобранные, чтобы быть похожими на обычных граждан и поэтому легко теряться в их среде. Молодая мать с ребенком в коляске, студенты колледжа, бегающие трусцой, бородатые байкеры, седые бабушки с хозяйственными сумками, бригады дорожных ремонтников в желтых шлемах, толстые собутыльники в пикапах, молодые влюбленные, целующиеся в парке - все они могут быть филерами Gs на работе. Их всех обучают приемам наблюдения, фотографирования и связи.
Жена Мина не избавилась от обрывков карточек в женском туалете. ФБР позже нашло обрывки в мусоре Минов, в пластиковом мусорном мешке от собачьего корма. Самоотверженный агент ФБР восстановил карточки.*


* ФБР не вручает медали, но агенты, которые выполняют задание в опасных или экстраординарных обстоятельствах, могут получить «стимулирующую» денежную премию. Агент, который восстановил карточки, был вознагражден значительной суммой наличных денег.


Мин так никогда и не добрался до Гонконга или Китая, своих изначальных целей. Он прилетел на Tайвань, покрутился там, и вылетел домой. - Когда Мин вернулся, - вспоминал Пол Мур, - он ходил от одного выхода для пассажиров до другого, чтобы увидеть, проводятся ли еще «случайные обыски» в аэропорту. Он стал подозрительным; когда он разглядывал на толпу, проходившую на посадку, то было ясно, что с ним происходит.
В ходе подслушивания телефона Мина ФБР узнало, как он говорил, что передал информацию кому-то, кто, как предполагалось, должен был передать ее адресату в Гонконге, но потерял ее. Мин также сообщил Джерри Чену, что его обыскивали в аэропорту.
Теперь ФБР предстояло принять деликатное решение. Мин уже передал информацию Хэнсону Хуангу и пытался ответить на дополнительные вопросы из Пекина, включая вопрос о методике измерния мощности водородных бомб, взорванных в атмосфере. Можно ли ¬разрешить ему и дальше работать в лаборатории?
Бюро решило оставить его на месте, одновременно продолжая расследование. Но доступ Мина к тайнам был осторожно сужен. В ¬Вашингтоне министр энергетики должен был каждые шесть месяцев заново давать разрешение Мину на работу в Ливерморе.
К началу 1981 года ученые и инженеры в лаборатории, включая Мина, уже вовсю занимались тем, что потом стало программой «Звездных войн», системой перехвата ядерных ракет. Чиновники решили, что оставлять Мина на работе стало слишком рискованно.
Настало время, когда Кливленд решил устроить допрос Гуо-бао Мину. Шпионаж является специфическим преступлением. Если подозреваемые не признаваются или, что редко случается, не пойманы на месте преступления, они могут избежать наказания. Банковского грабителя можно поймать, когда он убегает в автомобиле, растратчика можно разоблачить с помощью ревизии. Но шпионы - другая порода, они действуют в мире секретов, часто применяя тайные навыки, чтобы избежать обнаружения.
Иногда прямой допрос срабатывает. Когда агенты контрразведки ФБР расспрашивают подозреваемого шпиона и показывают, как много они знают, в некоторых случаях даже демонстрируют ему фотографии наружного наблюдения, подозреваемый может почувствовать, что бесполезно отрицать собранные против него улики. Или подозреваемый может питать надежду, что следователи ФБР предложат превратить его в двойного агента, работающего против другой стороны. Время от времени квалифицированным дознавателям, использующим различные уловки, удавалось добиться признания.
Служащие лаборатории сказали Мину, что у ФБР возникли к нему серьезные вопросы. В результате, как они предупредили, он может сохранить свое место, только если решит эти проблемы. Ему предоставили отпуск, и он согласился поговорить с Бюро.
В первый из нескольких дней допросов Мина спросили об учетных карточках, найденных в его ручной клади. Он утверждал, что это были просто заметки, которые он сделал на лекциях в лаборатории. В течение шести часов он отрицал, что знаком с Чиен Нин или Хэнсоном Хуангом, затем признал, что знает их, но утверждал, что понятия не имел ни о каких письмах от Хуанга.
На следующий день, Мин, в конце концов, сказал, что получил письмо от Хуанга. Он согласился принести его на третий день и принес безвредное письмо «покажи и назови». Кливленд попросил, чтобы Мин позволил судебным ¬экспертам ФБР исследовать письмо, и он согласился.
На четвертый день Мин согласился пройти проверку на детекторе лжи. Тогда Кливленд вытащил кролика из цилиндра и продемонстрировал копию реального, важного письма, которое Дэн Гроув получил с помощью Томми Тана, студента из Университета Беркли.
Однако агенты ФБР не хотели показывать Мину, как им удалось заполучить письмо. Они придумали правдоподобное объяснение. Китайские иероглифы часто пишут в блокнотах, где на листках есть заранее напечатанными клеточки, чтобы легче было писать ровно. Если важное письмо к Мину было написано сначала, что могло быть вероятным, а затем вырвано из блокнота, оно могло бы оставить оттиск на следующем листке, на котором потом было написано письмо для показа.
Кливленд сказал Мину, что ФБР восстановило это письмо по оттискам, оставленным на безвредном письме, которое Мин предоставил агентам днем раньше.
Мин пристально рассмотрел важное письмо. Очевидно, он поверил выдумке ФБР.
- Я хотел бы вас поздравить, - сказал он. - Вы сделали свою работу очень хорошо.
Кливленд теперь думал, что Мин сейчас ему сознается. Но этого не случилось. Инженер Ливерморской лаборатории сказал, что перед тем, как отвечать на дальнейшие вопросы, он хотел бы поговорить со своей женой. Он согласился встретиться с агентами ФБР на следующий день в мотеле, но потом позвонил и сказал, что передумал.
После этого служащие лаборатории сообщили Мину, что раз он не разобрался с вопросами, поставленными ФБР, он не может оставаться в Ливерморе. Мину разрешили уволиться.
Тигр выскользнул из ловушки. Но ФБР убрало Мина из лаборатории, разрабатывавшей ядерное оружие и предотвратило передачу им атомных секретов Китаю в дальнейшем.
Некоторые, кто знал Гуо-бао Мина, утверждали, что он, возможно, вначале не намеревался шпионить для Китая, а поехал в Пекин в надежде на ¬установление деловых контактов и только там на него оказали давление, чтобы заставить его рассказать о своей работе в Ливерморской лаборатории. И наверняка могло случиться так, что он, отвечая на поставленные ему вопросы, считал, что это могло бы помочь ему в его намерениях завязать деловые отношения с Китаем.
Был, возможно, еще и другой фактор. В китайской культуре, когда ¬людям оказывают услуги, то ожидается, что и они окажут ответную услугу. Это давняя китайская традиция, известная как «гуаньси». Мина очень хорошо принимали в Пекине, как если бы он был важным и уважаемым гостем. В более чем одном случае Китай успешно извлек информацию из посещений американских ученых, которые чувствовали, что они должны были быть вежливыми к своим гостеприимным хозяевам и в результате рассказали и показали им больше, чем следовало.
Но Мин, казалось, знал заранее, что будут ожидать от него в Пекине. Иначе зачем ему понадобилось изучить так много засекреченных документов в технической библиотеке Ливермора на протяжении нескольких недель до его поездки.
Бюро вывело Мина из лаборатории, но Кливленд и ФБР продолжали расследовать это дело еще целое десятилетие. Теперь Хэнсон Хуанг возродил надежду на раскрытие дела. В марте 1981 года, через месяц после того, как Мина уволили из Ливермора, Хуанг вылетел в Нью-Йорк, а затем забронировал билет в Гонконг через Сиэтл. Но уже у стойки регистрации в нью-йоркском аэропорту Джона Кеннеди он, очевидно, чувствуя, что за ним следят, в последнюю минуту изменил свои планы, чтобы сесть на самолет, вылетающий в Гонконг, в Лос-Анджелесе.
В аэропорту Лос-Анджелеса авиалайнер с Хуангом на борту как раз готовился взлететь, когда в самолет поднялся агент таможенной службы и попросил Хуанга выйти с ним. Хуанга провели в отель, где его поджидала бригада агентов ФБР. Хуанг мало что им рассказал, но согласился встретиться с ними снова во время его следующей поездки в Соединенные Штаты. Он встретился с агентами в Нью-Йорке в мае и еще раз в августе, но отказался говорить больше о его отношениях с Мином. Тогда Служба иммиграции и натурализации запретила ему въезжать в Америку.
ФБР однако чувствовало, что собрало достаточно улик против Мина для судебного процесса. Гарри Джей. Годфри, шеф Кливленда, инспектирующий расследование «Ловушки для тигра», несколько раз нажимал на Джона Л. Мартина, начальника отдела внутренней безопасности Министерства юстиции, чтобы продвинуть дело. Мартин отказался.
Если шпион не пойман на месте преступления, ФБР не может осуществлять аресты в ¬чувствительных делах национальной безопасности без одобрения Министерства юстиции¬. А это означало – без одобрения Мартина. Неизвестный вне закрытого мира разведки, Мартин был человеком, от которого зависело, попадут ли шпионские дела на первые полосы газет и в вечерние выпуски теленовостей или, возможно, никогда не станут достоянием общественности.
Без признания Мина, как возражал Мартин и Годфри и Кливленду, он не пойдет к Большому жюри. За долгую карьеру Мартина семьдесят шесть шпионов попали под суд, и все кроме одного были признаны виновными. Агенты контрразведки ФБР часто сердились из-за его осторожного подхода, жалуясь, что он, вероятно, был больше заинтересован защитой своей репутации, чем ловлей шпионов. Решение Мартина заблокировало любой судебный иск против Мина, но оно не препятствовало тому, чтобы Бюро продолжило свое расследование.
В конце 1981 года китайские чиновники попросили Хэнсона Хуанга рассказать им об его контактах с ФБР. Затем в начале 1982 года Хуанг исчез из своего гостиничного номера в Пекине. Год спустя он был признан виновным в шпионаже против Китая и приговорен к пятнадцати годам тюремного заключения. Именно тогда «Горничной» удалось посетить его.


***

Когда расследование «Ловушка для тигра» было приостановлено, но не закрыто, контрразведчики в штаб-квартире ФБР решили начать более широкое расследование того, продвигал ли Китай свою военную ядерную программу, выпытывая информацию у посещающих Китай американских ученых. Новому случаю, как ответвлению «Ловушки для тигра», дали кодовое название «Силок для тигра». (Редко используемое слово «силок» тоже означает ловушку в виде самозатягивающейся петли с защелкой.)
Десятки ученых и высших должностных лиц в Вашингтоне были ¬расспрошены в ходе расследования «Силка для тигра». Снова Билл Кливленд и его партнер, Эл Хейман, проводили множество опросов. Они беседовали с представителями Госдепартамента, послами в Китае, и, по крайней мере, с двумя советника по национальной безопасности Белого дома, Збигневом Бжезинским, руководителем Совета национальной безопасности президента Джимми Картера, и Робертом Макфарлейном, который занимал этот пост при президенте Рональде Рейгане.
ФБР хотело узнать от Бжезинского и Макфарлейна, были ли американские ученые или чиновники уполномочены поделиться тайнами ядерного оружия с Китаем. Оба сказали, что такого разрешения не было. Кливленд и сотрудники штаба ФБР хотели убедиться, что не существовало какой-либо сверхсекретной или молчаливой политики на высоком уровне, разрешавшей делиться научной информацией с Пекином. В противном случае, если бы Мин Гуо-бао или другие ученые попали бы под суд за разглашение тайны, у них была бы готовая защита.
ФБР видело еще одно достоинство в «Силке для тигра». Забрасывая широкую сеть, Бюро тем самым показывало, что агенты контрразведки опрашивают в ходе своего расследования много разных людей, а не исключительно этнических китайцев.
Одним из тех, кого ФБР тщательно опрашивало, был Джордж А. Кейуорт, ведущий ученый в Лос-Аламосе, который позже служил советником по науке президента Рейгана с 1981 по 1985 год. В ходе своей поездки в Китай в 1980 году Кейуорт встречался в университете с китайскими учеными. Долгие годы после этого в мире разведки ходили сплетни, что он якобы тогда выдал китайцам засекреченную информацию о нейтронной бомбе.
В интервью с автором Кейуорт сказал, что это никогда не было. - Кто-то задал мне вопрос о дейтерии и тритии. Вопрос, как он сказал, касался экспериментов в области лазерного термоядерного синтеза и нейтронной бомбы, которая распространяет большую радиацию чем стандартное ядерное оружие.
В этом нет никакой загадки, сказал Кейуорт китайским ученым. Изотопы были настолько нестабильны, что даже простой толчок зажжет их. - Я сказал, любой, кто несколько лет изучал физику, знает, что это самый простой способ достигнуть синтеза. Поместите это в шар и бросьте его на полу, и он произойдет.
Некоторые чиновники полагали, что физик из Лос-Аламоса преступил черту, но они едва ли имели возможность уволить его или преследовать по суду за предполагаемое нарушение. - Были серьезные основания, чтобы ничего не предпринимать по отношению к Кейуорту, - вспоминал Кен Шиффер, бывший агент контрразведки ФБР. – Он ведь не совершал поездку в вакууме. Это было неофициально, ему не давали заданий. Но его предупредили об определенных пробелах в американской разведке, о новом оборудовании, которое Китай использовал в своей военной ядерной программе, и если бы ему удалось что-нибудь узнать об этом, то это было бы полезно.
Перед поездкой Кейуорта сотрудники ЦРУ рассказали ему о том, на что следует обратить внимание в Китае. Роберт Врумэн, человек ЦРУ в Лос-Аламосе, а позднее руководитель контрразведки в лаборатории, был его основным контактом. - Я встречался и с другими людьми Управления, но главным образом с Бобом, - рассказывал Кейуорт. - Они хотели знать о лаборатории около Чэнду. Мы думали, что там занимались созданием ядерного оружия. Я мог подтвердить это.
Более широко, спецслужбы хотели узнать о состоянии военной ядерной программы Китая. Как ни странно, Кейуорта постигли неприятности, когда в ЦРУ во время опроса после поездки, он вспомнил, что он сказал китайским ученым о помещении изотопов в шар, как пример того, как ловко он обращался с их вопросами. – Во время моего опроса из этого момента раздули целую проблему, а я пытался объяснить, как было возможно обойти их вопрос, дав лишь основной, общий ответ. К удовлетворению ФБР Кейуорт объяснил все на протяжении нескольких интервью в Бюро во время расследования «Силка для тигра».
Китайцы пригласили Кейуорта вернуться в следующем году, чтобы посетить их испытательный полигон ядерного оружия. Но в 1981 году Рейган назначил его советником по науке Белого дома, и на этом чувствительном посту Кейуорту дали понять, что ему придется забыть о возможности новой поездки в Китай.

***

3 декабря 1982 года, спустя почти два года после того, как Мин Гуо-бао был вынужден уйти из Ливермора, в его доме в Дэнвилле, штат Калифорния, зазвонил телефон¬. ФБР продолжало подслушивать телефон Мина и услышало, что звонивший представился и сказал, что он был ¬конструктором ядерного оружия ¬в Национальной лаборатории в Лос-Аламосе, штат Нью-Мексико.
Согласно результатам теста на полиграфе, которому позже подвергли звонившего, он узнал, что у Мина «были проблемы с некоторыми людьми в Китае», он знал, что Мин был с Tайваня, и звонил просто «из любопытства». Он предложил узнать, кто «настучал» на Гуо-бао Мина.
Звонившего звали Вен Хо Ли. Ученый из Лос-Аламоса появился в деле «Ловушки для тигра» за семнадцать лет до того, как он сам оказался ¬знаменитым подозреваемым в шпионаже, уже в другом, несвязанном с «Ловушкой для тигра», расследовании ФБР¬.
Вен Хо Ли утверждал, что он узнал о проблемах Мина из статьи в американской газете, выходившей на китайском языке. Но звонил он Мину не только из простого любопытства. И Ли, и Мин родились на Tайване, и Ли был в контакте с учеными-ядерщиками на Tайване в течение нескольких лет и делал для них консультационную работу. Генеральный прокурор Джанет Рино свидетельствовала на закрытых слушаниях в Сенате в 1999 году, что Вен Хо Ли говорил ФБР, «что он связывался [с Мином], потому что Ли думал, что [Мин] попал в беду из-за того же, что сам Ли делал для Tайваня».*


* Имя Мина было удалено Джанет Рино из доклада Сенату, и для ясности было в вышеприведенной цитате вставлено в скобках.



Согласно детальному совершенно секретному аналитическому отчету о деле Вена Хо Ли, подготовленному в 2000 году группой Министерства юстиции, ФБР тревожилось, что «Ли мог действовать по поручению разведывательной службы Тайваня». Билл Кливленд был вызван в Альбукерке, чтобы кратко проинструктировать местное подразделение ФБР о «Ловушке для тигра»
В то же самое время, после телефонного звонка Ли Мину в 1982 году, ФБР открыло полное контрразведывательное исследование Вена Хо Ли. Офис в Альбукерке попросил, чтобы Отдел изучения поведения ФБР (FBI Behavioral Sciences Unit, еще называют Отделом бихевиористики ФБР) подготовил профиль его личности, чтобы установить, мог ли Ли быть «вовлечен в тайную разведывательную деятельность».
Не зная, что его звонок подслушали, Ли лгал ФБР и, хотя его спрашивали несколько раз, отвечал, что он «никогда не пытался связаться» с Мином. Ли, как следовало из выводов аналитической группы, «давал правдивые ответы только когда сталкивался с неопровержимыми доказательствами (т. e. зная, что ФБР известно об его телефонном звонке)... или когда подвергался проверке на детекторе лжи».
Затем события приняли удивительный оборот. Хотя Ли был в активной разработке как подозреваемый шпион, в декабре 1983 года ФБР попросило его приехать в Сан-Франциско и помочь Бюро в расследовании «Ловушки для тигра». Ли получил инструкции прийти в дом Мина и попытаться побудить его рассказать, какие же тайны он передал китайцам. Прежде чем уехать, Ли, по приказанию ФБР, четыре раза позвонил Мину, а агенты Бюро подслушивали.
Когда Вен Хо Ли объявился в доме Мина, бывший инженер Ливерморской лаборатории ему категорически отказал. Он, правда, не захлопнул дверь прямо перед носом Ли, а потратил на беседу с ним около получаса. Но Ли не преуспел в осуществлении миссии, порученной им ФБР.
Аналитическая группа Министерства юстиции была однако обеспокоена, обнаружив, что ФБР заручилось помощью Ли «в установлении непосредственного контакта с объектом расследования случая шпионажа».
В начале 1984 года Ли прошел проверку на детекторе лжи, во время которой его спросили о телефонном звонке Мину. В ходе проверки он отрицал, что работает на какую-либо иностранную спецслужбу. Хотя Ли лгал, отрицая свой телефонный звонок Мину, пока ему не представили аудиозапись этого разговора, 12 марта ФБР закрыло свое расследование дела Вена Хо Ли.


***

Когда Гуо-бао Мин вынужден был уйти из Ливермора, а издание научного журнала Чиен Нин переместилось в Пекин, Чиен уехала из Сан-Франциско и со своим мужем перебралась в Пасадену. Она стала американской гражданкой,¬ преподавала сейсмологию в Университете Южной Калифорнии, а также участвовала во многих деловых предприятиях.
Федерико Си. Сэйр, знаменитый активный адвокат в Санта-Ане - он когда-то представлял интересы Сезара Чавеса, харизматического лидера Объединенного союза сельскохозяйственных рабочих – был знаком с Чиен и надеялся через ее дружбу стать посредником между китайским правительством и американскими инвесторами, ¬надеющимися заниматься коммерцией в Китае. - Мы заинтересовались строительством гостиниц и ресторанов, - говорил Сэйр.
В 1984 году Чиен устроила для Сэйра и его юридического партнера Джея Д. Гоулда поездку в Китай и чтение лекций на юридическом факультете Пекинского университета¬. - Она была каким-то очень таинственным человеком, - вспоминал Сэйр. - Я видел, что самолеты ждут ее. Она, казалось, обладала слишком большой властью как для человека, не занимавшего правительственных постов. Она говорила, что она не была в правительстве. Она хорошо говорила на английском языке, очень свободно высказывала критику коммунизма и коммунистического правительства, хотя и не тогда, когда они [китайские чиновники] были в пределах слышимости.
Три года спустя, Чиен был вовлечена в закупку старых танкеров и грузовых суден для экспорта в Китай, где китайцы превращали их в металлолом и отправляли на переплавку. Ее партнером в том предприятии был Юджин Аллен из компании «Пасифик Линк Интернейшнл», торговой и брокерской фирмы в Лос-Анджелесе.
Чиен подтвердила, что в бизнесе по приобретению судов она представляла интересы китайского правительства. - Китайское Министерство материалов попросило моей помощи в получении металлолома, - говорила она.
ФБР тем временем все еще шло по следу Хэнсона Хуанга, надеясь, что гарвардский адвокат все же мог бы помочь Бюро подобраться к Мину. Хуанга выпустили из китайской тюрьмы в 1985 году, после двух лет заключения, но он оставался под домашним арестом какое-то время и не мог выезжать из Китая на протяжении еще семи лет.
В течение 1980-х Катрина Люнг часто ездила в Сан-Франциско для работы с Биллом Кливлендом по расследованию «Ловушки для тигра». Кливленд рассчитывал на помощь Люнг из-за ее дружбы с Хэнсоном Хуангом. И именно во время ее пребывания к Северной Калифорнии между Кливлендом и «Горничной» начался их роман. «По словам Кливленда, инициатива в завязывании отношений исходила от Люнг» - так было написано в аналитическом отчете Министерства юстиции. Дело продолжалось с 1988 до 1993 год и было возобновлено в 1997 году и в 1999 году, после того, как Кливленд покинул ФБР.
Мин сдал свой американский паспорт, когда ФБР провело его прямые допросы. Чиен Нин говорила, что она пыталась помочь ему восстановить свой паспорт. Он вернул его в 1984 году и принялся часто ездить в Китай, совершив восемь поездок за два года. Он также основал импортно-экспортную фирму «Гранд Монд Трейдинг» и консалтинговую фирму «Минс Консалтинг Ассоусиэйтс».
Как известно, агенты контрразведки очень терпеливые люди. В 1992 году, спустя тринадцать лет после того, как Кливленд начал расследование дела «Ловушка для тигра», Хэнсон Хуанг вернулся в родной Гонконг, что дало ФБР новый шанс связаться с ним.
Хуанг хотел получить разрешение снова поехать в Соединенные Штаты, но боялся, что в этом случае его могли бы арестовать. Он сказал, что он мог бы встретиться с агентами ФБР в Лондоне, чтобы обговорить сделку, которая обеспечила бы ему иммунитет от судебного преследования в США. Кливленд и Джей-Джей Смит вылетели в Лондон в феврале вместе с адвокатом из Министерства юстиции и ученым из Ливермора.
Хуанг попросил гарантий неприкосновенности не только для себя, но и для Мина и ¬всех остальных, связанных с делом. Агенты ФБР не соглашались на сделку, пока Хуанг ¬действительно не раскроется и не даст точных и полных показаний, что же случилось во время поездки Мина в Пекин в 1979 году и на его последующих встречах с Хуангом в Калифорнии. Хуанг действительно говорил о тех событиях, но рассказал по сути мало нового.
Группа встречалась с Хуангом в течение трех дней. В конце концов, ему сказали, что не будет никаких гарантий неприкосновенности для него или кого-либо еще, проходящего по этому делу.
«Ловушка для тигра» подошла к своему концу. Лондонская встреча была последней надеждой ФБР. Но зато ФБР могло быть спокойным, по крайней мере, зная, что Мин больше не мог передавать Китаю секреты ядерного оружия.
До сих пор полная история этого необычного шпионского случая была окутана тайной. Ключевые роли Хэнсона Хуанга и Чиен Нин ранее никогда не раскрывались. И дело под названием «Ловушка для тигра» остается засекреченным в правительственных архивах разведки.
Даже сегодня справочная информация на Гуо-бао Мина в правительственных документах опущена, закрашена черной краской, или скрыта. Но осторожное чтение между строк раскрывает историю. Документ ФБР, подшитый в досье дела «Горничной» например, нигде не упоминает Билла Кливленд, «Ловушку для тигра», или его причину:
«SSA [специальный контролирующий агент] ФБР в Сан-Франциско был агентом, ведущим расследование ФБР с кодовым названием, которое касалось... субъекта, который получал совершенно секретную информацию ¬относительно технологии ядерного оружия Соединенных Штатов. Этот субъект передавал информацию КНР».
Если перевести эти строки с зашифрованного языка Бюро, то его значение становится понятным. Билл Кливленд был агентом ФБР в Сан-Франциско, который вед расследование, кодовым названием его было «Ловушка для тигра», а Гуо-бао Мин был «субъектом», который, по мнению ФБР, передавал Китаю совершенно секретную информацию относительно ядерного оружия.
Но пресный язык официальной справки ФБР замаскировал самую удивительную ¬и тревожную тайну расследования, названного «Ловушка для тигра».
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

Re: Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Сообщение Моргенштерн » 23 авг 2011 12:12

Глава 7
ВЕРХОМ НА ТИГРЕ: КИТАЙ И НЕЙТРОННАЯ БОМБА

Конгрессмен Кристофер Кокс, консервативный республиканец, избранный от округа Орандж Каунти, проработал в Палате представителей ¬в течение семнадцати лет до 2005 года, когда Президент Джордж У. Буш-младший назначил его председателем Комиссии по ценным бумагам и биржам. Хотя он провел многие реформы в Комиссии, направленные на внутреннюю торговлю, и вводил, к примеру, датировку задним числом опционов на акции, ему не повезло с тем, что как раз на время его председательствования пришелся кризис на Уолл-Стрит и рецессия 2008 года. Даже Джон Маккейн, республиканский кандидат в президенты, настаивал на его отставке.
В мире разведки, однако, Кокс был известен не своей противоречивой ролью в Комиссии по ценным бумагам и биржам, а благодаря докладу, документировавшему ведение Китаем шпионской деятельности ¬против Соединенных Штатов. Кокс был председателем двухпартийного Специального комитета Палаты представителей по вопросам национальной безопасности США и военным/коммерческим проблемам в отношениях с Китайской Народной Республикой. Труднопроизносимое название доклада было таким длинным, что неофициально его все называли просто «Доклад Кокса». Комитет выпустил рассекреченную версию этого доклада объемом в девятьсот страниц 25 мая 1999 года.
Центральным выводом Доклада Кокса было то, что Китай «украл секретную информацию о конструкции самого передового термоядерного оружия Соединенных Штатов», что дало КНР возможность создать и испытать стратегические ядерные ракеты «быстрее, чем это было бы возможно в противном случае». Доклад также предупреждал, что Китай проник в лаборатории, создающие ядерное оружие Америки.
Доклад Кокса вызвал гром и молнии. Критики утверждали, что его выводы были преувеличены, что доклад был политической атакой на Белый дом Клинтона, и что Китай, возможно, развивал свое ядерное оружие самостоятельно, не используя информацию, полученную им из Соединенных Штатов. Несмотря на его недостатки, Доклад Кокса помог предупредить общественность об опасности того, что Китай на самом деле активно занимается шпионажем против Соединенных Штатов и что лаборатории Лос-Аламос и Ливермор были его главными мишенями, причем с удивительно слабой системой безопасности.
В ходе дебатов по Докладу Кокса очень многие неправильно оценили тот факт, что в своей сути, результаты работы комитета затрагивали два отдельных вопроса. Все нации ведут разведку, и несомненно, как свидетельствует множество ¬примеров, китайцы тоже шпионят в США и получают секретную информацию с помощью разведки, наряду с другими методами. Но в состоянии ли Китай использовать информацию, полученную шпионами, чтобы ускорить свою собственную программу создания ядерного оружия, это менее доказуемо. Но это два разных вопроса.
Один из наиболее интригующих разделов Доклада Кокса называется «Расследование похищения информации о конструкции нейтронной бомбы».
Нейтронная бомба, технически известная как усовершенствованное радиационное оружие, или ERW, является термоядерным оружием, сконструированное, чтобы ¬выпустить намного большее количество смертельной радиации, чем обычная водородная бомба. Боеголовка выпускает интенсивные волны быстрых нейтронов и гамма-излучения, с минимальным эффектом взрывной волны. В понимании широкой публики ¬нейтронная бомба представляется оружием, которое уничтожает людей, но оставляет неповрежденными здания.
Хотя такое описание в определенной мере правильно, оно очень преувеличено. Даже нейтронная бомба мощностью в одну килотонну в тротиловом эквиваленте привела бы к значительному ¬разрушению строений, хотя и меньшему, чем обычный ядерный взрыв. Мощность атомной бомбы, взорванной над Хиросимой в конце Второй мировой войны, составляла пятнадцать килотонн. Она уничтожила приблизительно 140 000 человек и разрушила большую часть города.
Поскольку нейтроны и гамма-излучение могут проникать через броню, ERW было сконструировано прежде всего как тактическое оружие поля боя против танков и пехоты. За годы китайско-советского раскола, периода напряженных политических отношений между Китаем и СССР, который продлился более двух десятилетий, начиная с конца 1950-х, Китай стремился создать нейтронную бомбу, чтобы отбить возможное наземное наступление советских танковых войск. Точно так же во время Холодной войны Соединенные Штаты рассматривали нейтронную бомбу как способ остановить вторжение Советской армии в Западную Европу и при этом оставить города неповрежденными.
Основная нейтронная бомба, сконструированная Соединенными Штатами, была спроектирована для боеголовки W-70, производившейся в Национальной лаборатории Лоуренса Ливермора для армейской тактической ракеты ближнего радиуса действия «Ланс». Президент Кеннеди первоначально отказался от создания нейтронной бомбы, но одобрил производство после того, как Советский Союз нарушил добровольный ¬мораторий на ядерные испытания в атмосфере в 1961 году. Президент Картер отложил производство нейтронной бомбы в 1978 году после массовых протестов в Европе против американских планов развернуть там это оружие.
Президент Рональд Рейган приказал возобновить производство бомбы, что и произошло в 1981 году. Боеголовки W-70 так никогда и не были развернуты, а президент Джордж Буш-старший снял их с вооружения в 1992 году, после окончания Холодной войны. Последняя боеголовка W-70 была демонтирована четыре года спустя.
В 1999 году, однако, Доклад Кокса заставил программы новостей вспомнить о нейтронной бомбе. «В конце 1970-х», утверждалось в Докладе, «КНР украла информацию о конструкции американской боеголовки W-70 из ¬лаборатории Лоуренса Ливермора. Американское правительство впервые узнало об этой краже спустя несколько месяцев после того, как она произошла».
Согласно Докладу, «ФБР разрабатывало подозреваемого в... краже. Подозреваемый работал в Национальной лаборатории Лоуренса Ливермора и имел доступ к секретной информации, включая конструкции многих типов американского термоядерного оружия, находящегося в то время на складах вооружения США».
«Помимо информации о конструкции W-70, этот подозреваемый, возможно, передавал КНР дополнительные секретные данные о программе ядерного вооружения».
«Администрация Клинтона решила, что дальнейшая информация об этой краже не может быть публично раскрыта».
Не идентифицируя Гуо-бао Мина по имени, Доклад Кокса описывал дело «Ловушки для тигра». То, как Китай, возможно, приобрел детали конструкции нейтронной бомбы, было важнейшим пугающим секретом, скрытым в правительственных досье расследования «Ловушки для тигра», тайной, которая «не может быть публично раскрыта».
Доклад Кокса не давал подробностей, из которых можно было бы сделать утвердительный вывод, что данные о конструкции нейтронной бомбы были украдены из Ливермора. Но среди пяти вопросов в письме к Гуо-бао Мину от Хэнсона Хуанга и скопированных на учетных карточках Мину, которые находились в его сумке в международном аэропорту Сан-Франциско, был один вопрос, который на первый взгляд, казался общим вопросом по физике. Но при дальнейшем анализе правительственные ученые сделали вывод, что этот вопрос мог касаться только нейтронной бомбы, к которой у Мина был доступ в Ливерморской лаборатории.
Так как Мин не признался в передаче секретов ядерного оружия Китаю, Министерство юстиции отвергло повторные запросы ФБР об его аресте. Но на Комитет Кокса не распространялись те же формальные ограничения, которыми вынуждены были руководствоваться правоохранительные органы. Таким образом Комитет был в состоянии сделать шаг вперед и утверждать, что Китай «украл информацию о конструкции» нейтронной бомбы из Ливермора.
ФБР и ученые Ливермора боялись, что Мин, возможно, дал Китаю больше, чем информацию о нейтронной бомбе. Другой из этих пяти вопросов, когда их позже проанализировали правительственные физики, похоже, касался критически важной тайны, дававшей возможность Соединенным Штатам создать маленькую, миниатюризованную водородную бомбу с использованием двухточечной детонации атомной бомбы, которая служила спусковым механизмом. Идея состояла в том, чтобы взрывать атомную бомбу только в двух точках вместо того, чтобы полностью окружать ее взрывчатыми веществами, и это было ключом к прорыву американских ученых в создании значительно меньшей и более легкой ядерной боеголовки.
Мин, казалось, утверждал во время своего телефонного звонка, подслушанного ФБР, что его ответы на поставленные вопросы не достигли Пекина. Он уверял, что курьер или посредник, которому он отдал «информацию», заблудился и не смог найти адрес для ее передачи в Гонконге.
Была эта история правдива или нет, но у Мина были и другие контакты с китайцами. По тому, как были написаны эти пять вопросов, было ясно, что они по своей сути являлись дополнительными уточняющими вопросами к данным, Мин уже обсуждал в Китае. Мин предоставил дополнительную информацию на второй из двух встреч в Сан-Франциско с Хэнсоном Хуангом, который потом вылетел в Вашингтон и в китайском посольстве написал отчет о встречах, позднее по диппочте отосланный пекинским чиновникам.
В 1988 году Китай испытал нейтронную бомбу, согласно Докладу Кокса. Китай, однако, в то время об этом официально не заявил. Десятилетием спустя, в 1999 году, Китай подтвердил, что он успешно создал нейтронную бомбу. Это сообщение было сделано в форме 36-страничного раздраженного опровержения на Доклад Кокса.
Опровержение было распространено на пресс-конференции в Пекине, на которой Чжао Цичжэн, высокопоставленный правительственный чиновник, разгромил Доклад Кокса как лживый и расистский. Доклад Кокса, сказал Чжао, подразумевает, что «китайцы не могут быть такими же умными, как американцы, и поэтому они, должно быть, украли технологию».
Китайский ответ под длинным названием «Факты говорят громче слов, и ложь разрушится сама» нападал на Доклад Кокса как на «вымысел», полный «безосновательных обвинений», являющихся «совершенно абсурдными», и «порочной клеветы», «вызвавшей сильное негодование китайского народа».
Опровержение лишь кратко упомянуло нейтронную бомбу. «Нейтронная бомба представляется весьма таинственной обычным людям. Но фактически это специальный вид водородной бомбы. Так как Китай уже обладал технологиями атомной бомбы и водородной бомбы, представляется весьма логичным и естественным, что он смог овладеть технологией нейтронной бомбы с помощью своих сил».
Документ не раскрывал, испытывал ли Китай нейтронную бомбу, когда создал это оружие, а также производил и развертывал ли он его. Но он утверждал, что Китай преодолел технические проблемы при создании своего ядерного оружия и при разработке «технологии нейтронной бомбы», полагаясь на свои собственные силы, на большое количество талантливых ученых, полных творческого духа».
Чтобы подчеркнуть, что у Китая была нейтронная бомба, китайское агентство новостей «Синьхуа» распространило в тот же день сообщение под заголовком «Китай овладел технологией нейтронной бомбы». В нем говорилось, что Пекин начал работу над бомбой в 1970-х. «Китай уже овладел технологией создания нейтронной бомбы», заявляла статья.
Доклад Кокса утверждал, что в 1996 году американское разведывательное сообщество узнало, что Китай «успешно украл» больше секретной информации о нейтронной бомбе из американской лаборатории ядерного оружия. В нем не раскрывались никакие дальнейшие детали о втором предполагаемом похищении секретов или о том, был ли источник утечки раскрыт ФБР. Но было совершенно секретное расследование, очевидно, под кодовым названием «Тихий хор» («Silent Chorus») этой второй кражи, о которой сообщал Доклад.
Одно опубликованное сообщение, процитированное Службой исследований Конгресса, ¬ссылалось на неназванных американских официальных лиц, которые предполагали, что Китай, возможно, пытался найти больше американской информации о нейтронной бомбе, ¬потому что испытание китайской бомбы в 1988 году было неудачным.
В январе 1999 года засекреченная версия Доклада Кокса была распространена среди Белого дома и правительственных чиновников, и администрация Клинтона знала, что ей необходимо отреагировать, когда Доклад станет достоянием общественности¬. В феврале Джордж Тенет, тогдашний директор ЦРУ, назначил Роберта Д. Уолпола, высокопоставленного руководителя Управления и бывшего чиновника Госдепартамента, начальником межведомственной целевой рабочей группы для проведения оценки ущерба от похищения китайцами американских ядерных секретов.
Несмотря на шум вокруг Доклада Кокса, в конце ¬концов, группа по оценке ущерба ¬согласилась со многими основными выводами Доклада:

Китай путем шпионажа получил секретную информацию об ядерном вооружении США, что, вероятно, способствовало ускорению его программы создания будущего ядерного оружия.
Китай также получил информацию о большом количестве конструктивных концепций американского оружия и об особенностях разработки и создания вооружений, включая нейтронную бомбу.

Как и Доклад Кокса, оценка ущерба – или, по крайней мере, ее опубликованная версия - никогда не упоминала по имени расследование, на которое она опиралась, расследование, начавшееся двумя десятилетиями ранее, под кодовым названием «Ловушка для тигра».
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

Re: Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Сообщение Моргенштерн » 23 авг 2011 22:32

Глава 8
ИНИЦИАТИВНИК

В начале 1995 года произошел случай, который потряс американские ¬спецслужбы и на многие годы стал причиной споров в их закрытом и секретном мире.
В резидентуре ЦРУ в Юго-Восточной Азии появился китаец средних лет с большой стопкой документов. Среди них была настоящая бомба, китайский правительственный меморандум с грифом «секретно», где описывалась, с пугающими и подробными деталями, миниатюризированная термоядерная боеголовка W-88, которая устанавливается на баллистических ракетах «Трайдент», запускаемых с американских подводных лодок. W-88 – это святая святых, самое передовое оружие в ¬национальном арсенале.
Человек, который принес документы, был классическим инициативником, как в разведывательном деле обозначают того, кто сам появляется и добровольно предлагает информацию. В этом случае инициативник принес документ, который раскрывал засекреченные данные самого секретного ядерного оружия Америки. Эффект был точно таким же, как если бы он пришел с бомбой в портфеле.
Инициативник, чье настоящее имя никогда не раскрывалась американской разведкой, был осторожен. Во время первого контакта он не принес документы. Но он сказал ЦРУ, что у него есть то, что он описал вещевой мешок, полный китайских секретных бумаг, которые он хотел бы продать. На следующий раз он принес бумаги с собой. Он сказал, что получил их из Китая, отправив их оттуда через границу самому себе курьерской почтой DHL.
Инициативник тогда рассказал офицерам ЦРУ, которые долго его допрашивали, такую удивительную историю, что она на первый взгляд могла показаться неправдоподобной. Он сказал, что работал в военной ядерной программе Китая и имел доступ к книгохранилищу библиотеки, где хранились важные секретные документы. Библиотека эта была в правительственном институте.
Китаец сообщил, что он пробрался в книгохранилище ночью, обыскал полки, собрал документы, и засунул их в вещевой мешок. Но следующей проблемой было вытащить вещевой мешок из здания и не попасться на глаза охране. Ему в голову пришло необычное решение. Он сбросил вещевой мешок на землю из окна на втором этаже.
Но мешок разорвался, и бумаги разлетелись по земле. У человека уже отказывали нервы, и он, боясь, что его обнаружат, скрылся в книгохранилище и ждал возможности уйти незамеченным. Однажды он услышал приближение шагов, но его не заметили, и, в конечном счете, шаги удалились.
Успокоившись, он зажег сигарету. Это было плохой идеей. Кто-то вошел в комнату и увидел поднимающийся дымок. Его поймали. Он хладнокровно объяснил, что работал допоздна, заснул в библиотеке, а затем, проснувшись, захотел закурить. Но теперь он уже уходит.
Как вспоминал инициативник, после этого он сбежал вниз по лестнице, вышел из здания, и нашел документы, разлетевшиеся из порвавшегося мешка. Он снова собрал их и запихнул назад в мешок.
Его историю, возможно, отклонили бы как невероятную, но факт был в том, что один из предоставленных им документов точно описывал данные боеголовки W-88. Этот безоговорочный факт, который нельзя было ¬проигнорировать, свидетельствовал, что Китай, так или иначе, получил строго секретные данные о самой сложной ядерной боеголовке Америки.
Документы были доставлены в штаб ЦРУ в Лэнгли, Вирджиния, где группы переводчиков начали детально изучать находку. Документов для перевода было так много, что ЦРУ пришлось нанять специалистов со стороны, потому что его собственный штат не справлялся.
Работы длились в течение многих лет. Как только документы были переведены, началось их просеивание и анализ массы данных.
Первоначально ЦРУ не делилось своим «уловом» с ФБР и другими американскими спецслужбами, объясняя, что вначале Управление должно было перевести и изучить материал. Только несколько месяцев спустя, осенью 1995 года документ W-88 был передан Министерству энергетики, и была создана межведомственная группа для оценки документов, включающая представителей ФБР, Министерства энергетики и ученых из национальных лабораторий, создающих вооружение, оружия.
ЦРУ, как показалось на первый взгляд, напало на «золотую жилу». Операторы разведки всегда надеются сохранить инициативника как «агента на месте», чтобы он или она могли продолжить предоставлять информацию. Шпион, который становится перебежчиком и теряет доступ к большему количеству тайн, ценится намного меньше.
Согласно правилам ЦРУ, потенциальный агент не может быть завербован в роли полноценного агента, пока его не проверят. Резидентура ЦРУ, которая предлагает вербовку, ¬должна поэтому получить временные оперативные полномочия из штаба в Лэнгли. Прошлое инициативника проверили и определили, что у него прежде не было никаких контактов с ЦРУ, равно как и каких-либо известных американцам связей с китайским МГБ или военной разведкой НОАК.
Чиновники штаба ЦРУ тогда дали временное оперативное ¬разрешение на внесение инициативника в список информаторов, чтобы сохранить его на работе как источник Управления. С таким временным статусом он был на один шаг от того, чтобы быть официально завербованным.
Инициативника подвергли подробному допросу о том, как он получил документы. Он утверждал, что у него был доступ к библиотеке, содержащей документы, потому что он работал в китайской программе создания ядерного оружия, и он придерживался своей истории, как собрал документы в вещевой мешок и выбросил его из окна. Он также сказал, что его официальный статус позволял ему путешествовать. Хотя он хотел получить деньги взамен на документы, в то же самое время он утверждал, что его мотивы носили идеологический характер.
Инициативник не только предоставил документ ключевого значения с удивительными и строго засекреченными подробностями о W-88, он также передал данные, описывающие пять других термоядерных боеголовок, спроектированных для баллистических ракет в американском арсенале.
Эти пять других боеголовок были W-78, для межконтинентальной баллистической ракеты (МБР) «Минитмен III»; W-76, как и W-88, спроектированная для новейшей баллистической ракеты подводных лодок (БРПЛ) «Трайдент»; W-87, спроектированная для МБР «Пискипер» (MX); W-62 для МБР «Минитмен III»; и W-56, для МБР «Минитмен II». Первые две и W-88 были разработаны в Национальной лаборатории в Лос-Аламосе в штате Нью-Мексико; другие были созданы в Национальной лаборатории Лоуренса Ливермора. Все они были приняты на вооружение и развернуты.
В документах инициативника боеголовки были показаны на матрице или таблице. Слева в колонке были перечислены боеголовки сверху вниз, а над другими колонками сверху были написаны названия параметров, например, мощность, размер и вес, наряду с чертежом с внешними габаритами. Данные в таблице, как определили ученые, были точны.
Аналитики ЦРУ сконцентрировались на документе W-88. ¬Информация о внешних габаритах других боеголовок была вообще доступна из открытых источников. Но в случае с W-88, документ инициативника дал точные измерения компонентов в боеголовке, информацию, которая была секретной и хранилась в тайне.
Термоядерное оружие состоит из двух частей, ядра, или "ямы," известного как первичный пусковой заряд (инициатор или «триггер»), атомной бомбы, содержащей либо плутоний-239 либо высокообогащенный уран. Бомба, размером с грейпфрут, срабатывает от детонации обычных взрывчатых веществ, создавая имплозию и цепную реакцию. Она в свою очередь вызывает детонацию вторичного заряда, гораздо более мощной термоядерной бомбы. Ее называют термоядерной, или водородной бомбой, потому что во время взрыва, термоядерный дейтерид лития сжимается и происходит реакция слияния двух изотопов водорода, дейтерия и трития, выделяя энергию, способную конкурировать с энергией солнца.
Пугало то, что китайский секретный документ, датированный 1988 годом, дал точный диаметр «триггера» W-88, 115 мм, или приблизительно четыре с половиной дюйма. Еще важнее: документ раскрыл, что «триггеры» W-88 были «асферичными с двумя точками» - очень чувствительное и, как полагали, тщательно охраняемая американская тайна - что означало, что первичный ядерный заряд больше напоминал грушу или мяч для американского футбола, чем грейпфрут, с двумя точками имплозии с каждого конца. Вместо того, чтобы обкладывать слоем взрывчатки всю поверхность совершенно круглого заряда-«триггера», взрывчатку можно было размещать только в двух точках. И Пекин знал это.
И даже это было еще не все. Китайский документ точно указал радиус круглого вторичного заряда как 172 мм, или чуть меньше семи дюймов, и это раскрывало, что, в отличие от других ядерных боеголовок, первичный заряд W-88 находился в сужающемся конусообразном корпусе боеголовки, перед вторичным, еще одна тайна, которая, как предполагалось, строго охранялась.
Наконец, документ точно сообщил о полной длине боеголовки - 1522 мм, или 5 футов. Были другие документы в пачке инициативника, сотни, которые касались других иностранных ракет и систем защиты, в том числе из России и Франции. Но именно на W-88 с самого начала сконцентрировалось внимание ЦРУ.
Боеголовка W-88 это полезная нагрузка баллистической ракеты «Трайдент II» (D5), которой вооружены атомные подводные лодки класса «Огайо», обычно называемые просто подлодками «Трайдент», по имени размещенных на них ракет. Каждая подлодка «Трайдент» вооружена двадцатью четырьмя ракетами. Головные части ракет снаряжены разделяющимися боеголовками индивидуального наведения (Multiple Independently targetable Reentry
Vehicles - MIRVs), что означает, что одна ракета несет сразу несколько боеголовок W-88, и каждая боеголовка самостоятельно наводится на цель в пределах дальности полета ракеты.
Важное преимущество боеголовки W-88 состоит в том, что она маленькая. Миниатюризированные ядерные заряды, в отличие от гигантских ранних версий, вполне помещаются в сравнительно небольшие боеголовки, и одна единственная ракета может нести сразу несколько их. Соединенные Штаты были в состоянии производить маленькие водородные бомбы к концу 1950-х и к началу 1960-х. Американская разведка пришла к выводу, что Китай не проводил испытаний своей первой ¬миниатюрной ядерной боеголовки, аналогичной W-88, до сентября 1992 года.
Точное количество боеголовок, которые несет каждая многозарядная ракета «Трайдент», является секретным, но, как полагают, их четыре. Зато целых восемь, возможно даже десять, разделяющихся боевых блоков индивидуального наведения, каждый с боеголовкой W-88, могли быть установлены на ракетах «Трайдент II», обладающих дальностью полета в 4600 миль.
Состоящая сейчас на вооружении ракета «Трайдент II» стоит 30,9 миллионов долларов каждая, ее длина сорок четыре фута, а вес 130 000 фунтов. Ракета запускается под водой с помощью газа, который расширяется в трубе пусковой установки. Когда ракета достаточно удалилась от подлодки, стартует реактивный двигатель первой ступени, сопла управления «aerospike» телескопически выдвигаются, чтобы уменьшить лобовое сопротивление, и начинает работать ступень ракетного ускорителя. Через две минуты включается двигатель третей ступени, и ракета на скорости 24 000 футов в секунду несется к своей цели.
Причина, почему документ W-88, предоставленный инициативником, вызвал такую тревогу в американском разведывательном сообществе, была фундаментальной. Соединенные Штаты для сдерживания нападения противника полагаются на «ядерную триаду»: МБР наземного базирования, бомбардировщики ВВС, и атомные подлодки с ядерными ракетами. В отображенном в фильме «Доктор Стрейнджлав» безумии доктрины взаимного ядерного сдерживания и взаимного гарантированного уничтожения (MAD), наземные ракеты могли бы быть разрушены врагом, ударившим первым, бомбардировщики можно сбить в полете, но субмарины относительно неуязвимы. Флот хвастался, что подводные лодки «Трайдент» дают Соединенным Штатам «самую малоуязвимую и устойчивую способность нанесения ядерного удара». И вдруг теперь полезная нагрузка «Трайдента», боеголовка W-88, оказалась под угрозой.
Подводные лодки «Трайдент», известные под прозвищем «бумер», это огромные корабли 560 футов длиной с ядерной энергетической установкой, которые могут идти под водой со скоростью до двадцати пяти узлов. Их экипаж насчитывает 155 человек. Подводные лодки могут провести два с половиной месяца в море. Из восемнадцати подводных лодок класса «Огайо», четырнадцать несут ракеты «Трайдент II» и боеголовки W-88. На каждой субмарине установлены двадцать четыре ракеты, и мощность каждой боеголовки W-88, как предполагается, составляет 475 килотонн в тротиловом эквиваленте.
В статье в официальном издании ВМС отставной капитан Эдвард Л. Бич, герой-подводник Второй мировой войны и автор военного романа-бестселлера 1955 года «Идти тихо, идти глубоко», так описывал огромную мощь подводных лодок «Трайдент»: «Единственный залп такой субмарины - всех 24 ракет, запущенных одновременно - может уничтожить любую нацию на Земле. Ни одна нация – включая и нашу – не может даже надеяться функционировать, или хотя бы продолжить свое существование, столкнувшись с таким залпом».
Для американских спецслужб и вооруженных сил получение Китаем деталей конструкции боеголовки W-88 означало, что где-то на линии произошла ужасная утечка. Но как, когда, и где было неизвестно. Инициативника рассматривали в качестве ключа; возможно, он мог бы распутать тайну и помочь оперативникам контрразведки проследить утечку назад к ее источнику.
Но проблема вскоре прояснилась. Прежде, чем инициативник смог подняться с временного состояния до статуса официально завербованного агента, он должен был пройти проверку на полиграфе. ЦРУ придает большое значение детектору лжи, даже зная о том, что результаты тестов на детекторе лжи, как печально известно, неточны. Олдрич Эймс, русский «крот» в ЦРУ, выдававший Москве тайны Управления и вызвавший этим смерть десяти агентов - русских, работавших на ЦРУ - прошел проверку на полиграфе после консультации с КГБ. Ему посоветовали хорошо выспаться предшествующей ночью, прийти на проверку отдохнувшим и свежим, быть расслабленным, спокойным и готовым к сотрудничеству, и попытаться установить взаимопонимание с проверяющим. Это сработало.
Когда инициативник «дрожал» (волновался) – в ходе теста на полиграфе - ЦРУ сделало вывод, что он врал. - Когда его спросили, 'Управляет ли вами другая разведывательная служба?' его ответ вышел за пределы диаграммы, - рассказывал один офицер ЦРУ. - В конечном счете, парень фактически допускал это.
ЦРУ решило, после детектора лжи и опросов, что инициативник был «подставой», подосланным агентом под управлением китайской разведки. Летом 1996 года, несмотря на удивительный документ W-88, ЦРУ распространило внутренний циркуляр среди своих сотрудников, предупреждающий, что часть китайского материала была дезинформацией, ¬предоставленной источником, работающим в пользу Пекина. Инициативника не завербовали.
Кроме того, что инициативник не прошел успешно тест на детекторе лжи, ЦРУ сделало вывод, что он был «подставой», потому что некоторые из документов содержали информацию, которая, казалось, была неверной. - Сначала, - говорил один офицер ЦРУ, - он [инициативник] сказал, что он украл материал, потом Управление обнаружило, что там был поддельный материал, смешанный с настоящим, а это значило, что материал ему дала китайская разведка.
Были дополнительные причины для скепсиса, утверждал другой сотрудник разведки. - Он хотел дать нам больше информации в Китае, во время празднования китайского Нового года, когда никого не бывает на улицах. Это походило на ловушку для ареста офицера [ЦРУ], если бы он попытался «очистить» тайник в Китае. Нам не нравилось, как все это выглядело.
ФБР, однако, не согласилось с анализом ЦРУ. - Была одна женщина в ЦРУ, которая всегда говорила «нет» любому источнику, - вспоминал один агент ФБР. - Она печально известна тем, что всегда говорит только «нет». У нее, наверное, была большая печать с надписью «Нет». Она сказала, что это провокация, что инициативник подослан.
Бюро провело отдельную проверку инициативника на детекторе лжи, и «китайские» специалисты ФБР решили, что он был именно тем, за кого себя выдавал. К 1999 году, если не раньше, инициативник уехал из Китая и обосновался в Калифорнии. Позже он переехал в другой штат, где ФБР смогло его найти и опросить.
Для опроса инициативника ФБР послало специального агента Дага Грегори, которого бюро считало своим самым квалифицированным интервьюером, и Дейва Ламберта, агента контрразведки ФБР, расследовавшего прежде шпионские дела Олдрича Эймса и Роберта Ханссена. Они ушли от него полностью убежденные, что и инициативник и его материал были правдивы.
ФБР, удостоверившись, таким образом, в правдивости инициативника, продолжало с ним иметь дело. Раскол между этими двумя агентствами, историческими конкурентами в мире американской разведки вызвал большой и громкий спор. По сей день, обе стороны придерживаются своей позиции
ЦРУ, хоть и отвергло инициативника, смогло подтвердить правдивость датированного 1988 годом документа W-88. Был ли инициативник «подставой» или не был, но его информация относительно W-88 была точна.
Хотя документ инициативника ясно подтверждал, что Китай так или иначе узнал параметры W-88, китайцам и дальше нужно было копировать и получать техническую помощь для создания миниатюризированной боеголовки. ¬По словам одного сотрудника разведки: - Если бы у китайцев была W-88, следующее, что они бы искали, это компьютерные программы, для обслуживания этих систем. Существует большая вероятность отказа, если вы не понимаете это оружие. Им понадобились бы компьютерные коды, которые моделируют, что происходит с боеголовкой со временем. Это ¬постоянно следует проверять в течение долгого времени с использованием компьютерного моделирования. Удостоверяться, что оружие фактически работает.
Был ли Китай на самом деле в состоянии использовать данные, полученные его шпионами, чтобы построить миниатюризированную боеголовку и скопировать W-88? Это стало одним из ключевых вопросов, с которыми столкнулось ЦРУ.
- Управление упорно боролось с этим в своем засекреченном аналитическом отчете об оценке ущерба, - вспоминал один сотрудник разведки. - Более раннее исследование ЦРУ 1997 года согласилось лишь с тем, что независимо от того, что именно получили китайцы, они выиграли во времени, возможно, от двух до пятнадцати лет, и сэкономили свои ресурсы.
- Китайские подземные ядерные испытания достигли пика в 1994-1995 годах, когда испытывалось взрывное устройство, в некоторой степени подобное W-88. Вы не можете сказать это с полной уверенностью, но вы можете прикинуть мощность, аналитик может свести вместе кучу разных источников, сравнить с оценкой мощности по сейсмическим данным, так что все вместе они могут предположить, что именно тестировалось. Также вы собираете много данных СИГИНТ [разведки связи]. Они ¬болтают, когда проводится испытание.
В мае 1999 года двухпартийный комитет Палаты представителей под председательством Кристофера Кокса издал свой вызвавший множество споров доклад о китайском шпионаже. Доклад Кокса не выражал сомнений, что Китай воспользовался преимуществами украденных секретов. «Китайская Народная Республика ( КНР) похитила ¬секретные данные о всех самых современных термоядерных боеголовках Соединенных Штатов, и о нескольких предназначенных для них блоках индивидуального наведения», утверждал Доклад. «Эта кража – результат разведывательной программы сбора данных, охватывающей два десятилетия и продолжающейся по сей день». «Похищенные американские тайны помогли КНР изготовлять и успешно проверять современное стратегическое термоядерное оружие. Похищенная информация включает секретные данные о семи американских термоядерных боеголовках, включая термоядерные боеголовки, которыми в настоящее время снаряжены американские межконтинентальные баллистические ракеты».
Доклад также делал вывод, что Китай был «способен к производству маленьких ядерных боеголовок, основанных на похищенной американской технологической информации, включая похищенную информацию о W-88».
Многие американские ученые не соглашались с выводами Доклада и ¬утверждали, что Китай мог произвести маленькие ядерные боеголовки самостоятельно, не потрудившись копировать американские конструкции. Однако Доклад ¬включал статистику, которая скорее поддерживала версию, что Китай действительно фактически получил преимущества от использования американской технологии, которую он, так или иначе, получил.
Доклад отмечал, что «КНР провела только 45 ядерных испытаний за более чем 30 лет с 1964 до 1996 год (когда КНР подписала Договор о всеобщем запрещении ядерных испытаний), чего было бы недостаточно для КНР, чтобы создать современные термоядерные боеголовки самостоятельно. Следует сравнить это с количеством испытаний, проведенных другими странами: приблизительно 1030 - Соединенными Штатами, 715 - Советским Союзом, и 210 – Францией».
Оценка ущерба, сделанная разведывательным сообществом, не соглашаясь со всеми аспектами Доклада Кокса, поддержала многие из его главных выводов. «Ключевые результаты», несекретное резюме, выпущенное в апреле 1999 года, полагало, что Китай получал информацию об американском ядерном оружии «с помощью шпионажа», что «вероятно, ускорило его программу разработки перспективного ядерного вооружения», позволив китайцам избежать тупиковых решений в их научных исследованиях.
Резюме также считало, что «Китай получил, по крайней мере, базовую информацию о конструкции нескольких современных американских ядерных боеголовок независимого наведения, включая «Трайдент II» (W88)». Китай, как следовало из документа, «также получил информацию относительно многих конструктивных концепций американского оружия и особенностей разработки и создания вооружения, включая сведения о нейтронной бомбе».
«Ключевые результаты» косвенно отразили споры, проходившие внутри межведомственной группы, о том, был ли Китай в состоянии использовать информацию, полученную его шпионами. Китайский шпионаж, как отмечалось в оценке, не привел «к какой-либо видимой модернизации их развернутых стратегических сил или к развертыванию какого-либо нового ядерного оружия». Наконец, резюме пришло к выводу, что Китай имел способность разработать разделяющиеся головные части с боеголовками индивидуального наведения, но так и не сделал этого.
Но оценка ущерба, по крайней мере, обнародованная ее часть, уклонялась от другого таинственного вопроса. ФБР поддерживало свое заключение, что инициативник действительно был тем, за кого себя выдавал. Если ЦРУ было правым, полагая, что инициативник находился под контролем китайской разведки, почему тогда Китай позволил ему передать американцам документ W-88 и сотни других?
ЦРУ оказалось неспособно разгадать эту загадку, но внутри спецслужб ходило много разных версий. Одна идея состояла в том, что Китай, возможно, пытался напугать Вашингтон, демонстрируя, что он добрался до американских ядерных секретов. В этом представлении инициативника послали, чтобы запутать или деморализовать американскую разведку, провоцируя ее на игру «поймай шпиона». Другие полагали, что документ W-88 попал к остальным документам просто случайно, или чтобы замаскировать настоящую дату, когда информация была ¬получена. Другая теория считала, что инициативник был частью операции, чтобы запугать Тайвань, который Пекин расценивает как часть Китая.
Были и другие теории, включая ту, что документ W-88 был специально задуман, чтобы подкрепить доверие к китайскому агенту, который его принес, чтобы потом подготовить почву для крупномасштабного обмана американской разведки¬. Часто подосланный агент передает правдивую информацию, чтобы добиться доверия к себе, а затем начинает поставлять дезинформацию.
В конечном счете, эксперты так и не смогли найти удовлетворительный ответ. Подослали ли инициативника или нет, и помимо дебатов об этом между ЦРУ и ФБР, на первом месте оставался центральный вопрос, как Китай получил информацию о боеголовке. Но один сотрудник отдела контрразведки в Министерстве энергетики был убежден, что подробные сведения о конструкции W-88 прибыли из Лос-Аламоса, где это оружие было спроектировано.
Он пристреливался там к одному подозреваемому, ученому в лаборатории. Чиновник был уверен, что это он был шпионом.
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

Re: Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Сообщение Моргенштерн » 25 авг 2011 13:49

Глава 9
«РОДСТВЕННЫЙ ДУХ»: ВЕН ХО ЛИ

Нотра Трулок вырос близ Индианаполиса и был сыном пожарного, который позже стал оружейником, и матери, начавшей собственный бизнес – изготовление кукол. По его собственным словам, он был посредственным студентом в Университете Индианы.
Шла Вьетнамская война; когда он получил высшее образование в 1970 году, его призвали в армию, а там направили в Военный институт иностранных языков в Монтерей, Калифорния, чтобы изучать русский язык. Армейское агентство безопасности послало Трулока в Германию, в Баварские Альпы, где он провел восемнадцать месяцев, подслушивая советские радиопереговоры. Отслужив, он пошел на службу в Агентство национальной безопасности в 1975 году, затем работал на мозговой центр в Денвере. В 1990 году он устроился на работу Национальную лабораторию в Лос-Аламосе. Четыре года спустя его назначили директором Управления разведки в Министерстве энергетики в Вашингтоне.
Контрразведка в отделе была «немного больше чем пустяком», говорил Трулок. Хотя у него не было никакого опыта в контрразведке, Трулок был настроен сделать что-то с проблемами в Министерстве энергетики, особенно улучшить то, что он воспринимал как слабость безопасности в лабораториях ядерного оружия. Он плыл против течения; ученые верят в свободный обмен идеями и неизменно возражают против ограничений безопасности, детекторов лжи, и мышления контрразведки. Была, и вероятно всегда будет, напряженность между физиками, которые проектируют национальное ядерное оружие, и «полицейскими», которые отвечают за то, чтобы тайны не попали в чужие руки.
В 1992 году произошел случай, который со временем привел к длительной охоте на «крота» в Министерстве энергетики, которой руководил Трулок. 25 сентября Китай провел подземное испытание ядерного оружия. Американские аналитики пришли к выводу, что Пекину удалось взорвать миниатюризированную бомбу. В последующие несколько лет последовали другие китайские тесты. Весной 1995 года двое ученых в Лос-Аламосе, после анализа данных испытаний, сказали Трулоку, что Китай смог за такое короткое время создать маленькую боеголовку, вероятно, благодаря шпионажу.
В течение июля межведомственная рабочая группа под кодовым названием «Родственный дух», включавшая экспертов из ядерных лабораторий, ЦРУ и РУМО, изучала вопрос, создал ли Китай миниатюризированную боеголовку сам или с помощью шпионажа. Осторожные заключения группы, однако, никогда не посылали в ФБР. В том же месяце ФБР открыло расследование под тем же самым кодовым названием, ¬«Родственный дух», о возможной утечке ядерных секретов в Китай.
Месяц спустя ЦРУ поделилось с Министерством энергетики потрясающим документом с деталями боеголовки W-88, полученной от инициативника, утверждавшего, что работал в программе ядерного оружия Китая. До той поры, подозрения в китайском шпионаже были основаны на анализе ядерных испытаний Китая. Документ, предоставленный инициативником, резко все это изменил. Теперь центр расследования сдвинулся к W-88. В сентябре Министерство энергетики начало формальное расследование того, как Китай получил засекреченные точные детали самого передового оружия Америки, боеголовки для ракет «Трайдент».
Трулок жадно схватился за версию, что китайские шпионы проникли в американские лаборатории и украли ядерные секреты. Кто-то в Китае получил характеристики W-88. Трулок был убежден, что шпион должен быть в Лос-Аламосе, где это оружие было разработано в 1984 году, хотя данные о боеголовке были широко распространены в пределах правительства.
С помощью агента ФБР, направленного в Лос-Аламос, Трулок составил и отослал в Бюро список из дюжины подозреваемых. Вен Хо Ли был в списке, наряду с его женой, Сильвией, которая также работала в Лос-Аламосе. Ли работал в Подразделении «X», где разрабатывались ядерные бомбы, в самой секретной части лаборатории Лос-Аламоса, и у него были определенные знания о W-88.
Трулок, который, став чиновником, прекратил свое членство в Братстве его колледжа и вообще расстался с ним, когда оно отказалось принять чернокожего студента, яростно отрицал, что Вен Хо Ли был выбран, потому что тот был китайцем. - Мы подготовили список из приблизительно дюжины людей, - говорил он. – В списке были американцы как китайского, так и не китайского происхождения.*
--------

* Согласно секретному отчету Министерства юстиции по делу Вена Хо Ли, в списке из двенадцати подозреваемых было шесть «этнических китайцев», включая двух Ли.

--------

Но записка, написанная Дэном Бруно, руководителем контрразведывательных расследований в Министерстве энергетики, который докладывал Трулоку, настоятельно рекомендовала, чтобы американцы китайского происхождения, которые работали с W-88, стали целью расследования.
«Решающий элемент этого расследования - идентификация персонала, который работал над различными аспектами конструкции», говорилось в записке. «Первоначальное рассмотрение должно будет идентифицировать тех американских граждан ¬китайского происхождения, кто работал непосредственно над созданием конструкции или на второстепенных разработках, связанных с ней… Это - логическая отправная точка, основанная на ¬оценке разведывательного сообщества, ¬что КНР нацеливается и использует в шпионской деятельности этнических китайцев, а не людей некитайского происхождения».
В том же направлении мыслил один из куда более забавных документов, всплывших в деле Вена Хо Ли, памятная записка в досье Министерства энергетики от 15 ноября 1995 года о совещании, посвященном программе китайского ядерного вооружения. В ней было сказано, что Чарльз Кёртис, представитель министра энергетики, «отметил, что в Лос-Аламосе есть семь китайских ресторанов».
Вопрос о том, был ли Вен Хо Ли выбран, потому что был китайцем, был исследован в совершенно секретном ¬обзоре Министерства юстиции, ¬законченном в 2000 году Рэнди Беллоузом, федеральным обвинителем. Исчерпывающий обзор, который был чрезвычайно критичен по отношению и к Министерству энергетики, и к ФБР, не нашел «никаких доказательств расовых предрассудков» со стороны Министерства энергетики или того, «что выбор Вена Хо Ли был основан на расследовании американцев китайского происхождения при исключении любой другую группы потенциальных подозреваемых».
В то же самое время, обзор Беллоуза сделал вывод, что последний отчет Министерства энергетики ФБР был отредактирован в Министерстве энергетики, чтобы преобразовать его из «широкой идентификации потенциальных подозреваемых в фактически обвинительный акт супругов Ли». Отчет Министерства энергетики на сорока четырех страницах считал, что Вен Хо Ли «был единственным человеком, идентифицированным во время этого расследования, у которого была возможность, мотив и официальный доступ» к конструкции W-88.
«Вен Хо Ли никогда не должен был быть единственным подозреваемым», утверждал обзор Беллоуза, полагая, что «сообщение, направленное ФБР, означало, что ФБР больше не стоит продолжать дальнейшие поиски подозреваемого внутри Министерства энергетики. Вен Хо Ли был тем человеком, которого они искали».
Короче говоря, Вен Хо Ли быстро стал главным подозреваемым Министерства энергетики и Трулока. Широко распространенное в обществе мнение, что Ли выбрали, потому что он был по происхождению китайцем, остается спорным моментом, так и не разрешенным в полной мере. Даже те, кто расследовал дело Ли, неоднозначно высказываются по этому вопросу. Например, Роберт Врумэн, бывший офицер ЦРУ, который был руководителем контрразведки в Лос-Аламосе, заявил под присягой суду в августе 2000 года, что ученый был выбран, «потому что Ли – этнический китаец». Но месяц спустя, выступая на телешоу Пи-Би-Эс «Час новостей с Джимом Лерером», он в интервью журналистке Гвен Айфилл заявил, что причиной не было «этническое происхождение или расизм. На самом деле это было лишь нехваткой интеллектуальной строгости в первоначальном расследовании¬.... Как только они нашли Ли, а он был этническим китайцем, они остановились на этом и не стали рассматривать всех остальных». не продолжали и смотрели на все население."
Однако было несколько серьезных оснований, что Вен Хо Ли так быстро засветился на радарах контрразведки. Внимание ФБР и до этого уже дважды привлекало его подозрительное поведение.
В 1982 году ФБР проводило тщательное расследование после того, как он позвонил по телефону Гуо-бао Мину, подозреваемому в деле «Ловушки для тигра», предлагая узнать, кто «настучал» на Мина. Когда его об этом спросили, он солгал, отрицая, что связывался с ученым Ливерморской лаборатории, и сказал правду лишь, когда ему предъявили стенограмму его подслушанного телефонного разговора с Мином.
Некоторая проблема состоит и в том, как Ли узнал, что Мина вынудили уволиться из Ливермора. В своих мемуарах «Моя страна против меня», Вен Хо Ли написал, что прочитал «в популярном журнале на китайском языке», что «тайваньский ученый-ядерщик был уволен из лаборатории Лоуренса Ливермора». Публикация, он сказал, назвала Мина по имени. Но имя Мина не упоминалось публично, по крайней мере, в какой-либо англоязычной публикации, пока его идентичность не была раскрыта в судебных документах на процессе Вена Хо Ли. ФБР подозревало, что Ли узнал о Мине от другого ученого.
23 декабря 1998 года Ли подвергли проверке на детекторе лжи, которую проводила фирма безопасности «Уокенхат» («Wackenhut»), подрядчик Министерства энергетики. Он ответил «нет», когда его спросили, занимался ли он когда-либо шпионажем против Соединенных Штатов. На допросе перед проверкой Ли признал, что за многие годы до этого он узнал, что у «Ko Пау Мина», который, как он знал, был родом с Тайваня, «возникли проблемы с несколькими людьми в Китае», и «из любопытства» позвонил ему.*
--------

*Вен Хо Ли сказал оператору полиграфа, что он звонил Гуо-бао Мину. Но служащий фирмы «Уокенхат», который проводил тест на детекторе лжи, очевидно, не потрудился узнать у него правильное написание имени, и записал имя исключительно на слух, что звучало похоже на «Ko Пау Мин».
--------

Отчет «Уокенхат» был рассекречен правительством во время последовавшего судебного процесса Вена Хо Ли. Мин был позже назван по имени в статье репортера Дэна Стобера в газете «Сан-Хосе Меркьюри Ньюс».
В начале 1994 года ФБР начало второе расследование Вена Хо Ли после инцидента, известного в кругах контрразведки как «Объятия». Это началось, когда Ли без приглашения появился на встрече в Лос-Аламосе высших должностных лиц с делегацией важных ученых из Китая.
Делегацию возглавлял Ху Сыде, ведущий конструктор китайского ядерного оружия. Во время перерыва на конференции Ли подошел к Ху, и главный китайский военный ученый-ядерщик тепло обнял его. У некоторых американских участников встречи немедленно возникли подозрения. Как мог Вен Хо Ли, служащий сравнительно низкого уровня в Лос-Аламосе, знать Ху, и чем он заслужил его объятия?
Меморандум ФБР о встрече 1994 года цитирует неназванный источник, который процитировал слова Ху о Вене Хо Ли, «Мы его очень хорошо знаем. Он приезжал в Пекин и много помогал нам».
Ли был в Китаю дважды, для посещения научных конференций, в 1986 и 1988 годах. В своем отчете о поездке на конференцию 1988 года Ли не упомянул, что в его гостиничном номере его посетил Ху Сыде, в сопровождении еще одного ученого по имени Чжен Шао Тонг. И при этом он не сообщил, что Чжен спрашивал его, использовали ли Соединенные Штаты двухточечную детонацию на W-88. Ли знал, что ответ был строго засекреченным. Он позже утверждал, что ответил Чжену, что «не знал ответ» и не хотел обсуждать этот вопрос.
Детонация в двух точках, конечно, являлась ключом к конструкции боеголовки W-88. Именно благодаря этому способу американские ученые решили проблему создания миниатюризированной боеголовки. Как раз Ху Сыде приписали создание маленькой боеголовки, которую Пекин испытал четыре года спустя, в 1992 году.
Роберт Врумэн, начальник контрразведки Лос-Аламоса, опрашивал Вена Хо Ли после его поездки в Китай в 1988 году. Согласно Врумэну, Ли не только опустил любое упоминание о встрече в гостиничном номере с Ху Сыде, но и «отрицательно ответил на прямой вопрос», когда его определенно спросили, была ли попытка установления контакта с ним такого рода.
В результате «Объятий», ФБР разрабатывало Вена Хо Ли в течение полутора лет, до ноября 1995 года. Шесть месяцев спустя, 30 мая 1996 года, по требованию Министерства энергетики ФБР открыло уже вполне масштабное расследование Вена Хо и Сильвии Ли.
На сей раз следствие, все еще под кодовым названием «Родственный дух», касалось не подозрительных объятий. Речь шла о том, передал ли Вен Хо Ли Пекину тайны конструкции W-88.
Инициативник, был ли он под контролем китайцев или нет, представил документ, доказывающий, что Китай получил подробные сведения о самой смертельной и сложной боеголовке Америки. Это должно было бы немедленно привести к широкомасштабному расследованию ФБР, ЦРУ, и Министерства энергетики, чтобы попытаться определить источник утечки. Удивительно, но этого не происходило в течение трех лет. В 1999 году, спустя месяцы после того, как Вен Хо Ли был уволен из лаборатории Лос-Аламоса, ФБР, наконец, начало более широкое расследование.
Из-за ограниченных результатов формального расследования Министерства энергетики, которое указывало только на Вена Хо Ли, ФБР в течение трех лет не занимался вопросом, как и где Китай, возможно, получил подробные сведения о конструкции боеголовки. Вместо этого оно разрабатывало Вена Хо Ли и его жену. По словам отчета Беллоуза, «ФБР расследовало не то преступление».
Вен Хо Ли родился 21 декабря 1939 года в семье бедного фермера в Нанту на Тайване. Он был одним из десяти детей, которые росли в трехкомнатном саманном домике и выживали на овощах, которые выращивала семья, и цыплятах, утках, гусях и свиньях, которых они разводили. Со своими братьями и сестрами он каждый день ловил рыбу и лягушек на обед. Ребенком Ли пережил во время Второй мировой войны японскую оккупацию Тайваня. После окончания университета Чен-Кун он один год отслужил в военно-воздушных силах Тайваня по закону о воинской повинности. Ли приехал в Соединенные Штаты как студент в 1964 году, поступил в Техасский университет A&M, и получил степень магистра, а затем и степень доктора философии в технических науках. Он встретил свою будущую жену Сильвию в 1969 году на Параде роз в Пасадене; она, китаянка, родилась на материке, но, как и Вен Хо Ли, выросла на Тайване. Они вскоре поженились, и у них родилось двое детей.
В 1974 году он стал американским гражданином, и четыре года спустя был принят в Лос-Аламос для работы над кодами гидродинамики ядерного оружия. Когда металлы плавятся от ядерного взрыва, они ведут себя как жидкости. Используя компьютерные модели, ученые могут написать коды, которые моделируют то, что происходит при реальном ядерном взрыве. В Лос-Аламосе Ли занимался одновременно компьютерным моделированием и первичных компонентов (инициаторов, «триггеров»), и вторичных водородных бомб. И он создавал коды для тестирования W-88.
Сильвия Ли также была нанята лабораторией, как секретарь, а затем клерк ввода базы данных, и вскоре она добровольно вызвалась стать своего рода неофициальным гидом для приезжающих с визитами китайских ученых. Она также докладывала ФБР и ЦРУ о том, что узнавала во время таких контактов.
Негласное расследование подозрений по отношению к Вену Хо Ли создало дилемму и для ФБР и для Министерства энергетики. Если Ли был шпионом и продолжал бы дальше работать в Подразделении «X», была опасность, что он мог бы принести еще больше вреда. Но если бы его оттуда убрали, то он мог бы заподозрить, что правительство подбирается к нему.
В 1996 году Министерство энергетики придумало сложную схему как ограничить доступ Вена Хо Ли к хранилищу в Лос-Аламосе, содержащем самые чувствительные тайны Подразделения «X», но сделать это так, чтобы не встревожить его. Лаборатория решила установить электронное устройство, которое будет идентифицировать служащих по ладони, чтобы позволить вход в хранилище; тогда нескольким служащим, включая Вена Хо Ли, сказали бы, что у них больше не будет доступа при новой системе. Руководитель лаборатории думал, что устройство для идентификации по ладони было установлено, но этого так никогда и не произошло.
В июле 1997 года Министерство юстиции отвергло запрос ФБР о прослушивании телефона семьи Ли, утверждая, что Бюро не предъявило достаточно доказательств, чтобы обратиться за ордером к специальному Суду по наблюдению за иностранными разведками. Джон Ф. Льюис-младший, тогда помощник директора ФБР, отвечающий за подразделение национальной безопасности, встретился с Генеральным прокурором Джанет Рино и снова настаивал на прослушивании, но опять получил отказ.
Весной 1998 года Эдвард Джей. Кёрран, бывший контрразведчик в ФБР и ЦРУ, поступил на службу в Министерство энергетики, чтобы возглавить его Отдел контрразведки. Высокий, спортивный отец четырех детей, Кёрран был назначен руководителем группы контрразведки ЦРУ после катастрофы, вызванной разоблачением Олдрича Эймса. Придя в Министерстве энергетики, он был потрясен, узнав, что Вен Хо Ли все еще работает в Подразделении «X» в Лос-Аламосе.
В августе ФБР провело против Ли операцию под «чужим флагом». Агент ФБР, американский китаец, позвонил Ли по телефону, утверждая, что он является «представителем 'заинтересованного отдела' из Пекина». Он назвался вымышленным именем Ван Мин-Ли. Но, как это часто случалось в деле Вена Хо Ли, попытка была ужасно плохо подготовлена и проведена. Агент, изображающий из себя чиновника МГБ, говорил только на кантонском диалекте, хотя чиновники в Пекине говорят на «мандарин».
Оригинальный план состоял в том, чтобы использовать агента, американского китайца, который говорил бы и на «мандарин» и на шанхайском диалекте, потому что ФБР подозревало, что у Вен Хо Ли, возможно, была некая связь с шанхайским отделом государственной безопасности, филиалом МГБ в этом городе. Поскольку агент ФБР, посланный в Санта-Фе, говорил только на кантонском диалекте, у него не было никаких шансов выдать себя за офицера разведки из Пекина.
В ходе нескольких телефонных звонков тайный агент ФБР объяснил Вену Хо Ли, что он приехал в Нью-Мексико, чтобы удостовериться, что у Ли все в порядке после осуждения в Калифорнии за передачу Китаю информации оборонного значения другого американского ученого китайского происхождения, Питера Ли. Он попросил договориться с Веном Хо Ли о встрече. Ли засомневался в пояснениях звонившего, и сказал, что он обязан докладывать своему руководству о любой встрече с иностранными официальными лицами. Он сказал, что предпочел бы говорить по телефону.
Тайный агент ФБР настаивал на личной встрече с Ли, говоря, что есть и другие чувствительные темы, помимо случая Питера Ли, которые он хотел бы обсудить. Вен Хо Ли тогда согласился встретиться с агентом в отеле «Хилтон» в Санта-Фе. Но десять минут спустя Ли перезвонил и сказал, что передумал.
На следующий день, человек ФБР, изображающий из себя китайского разведчика, позвонил снова, чтобы сказать, что он уезжает из Санта-Фе, и продиктовал Ли номер пейджера, принадлежавшего, по его словам, американскому другу, которому можно доверять, и этот номер можно использовать, если Ли захочет войти в контакт с ним. Ли не доложил руководству о телефонных звонках, но рассказал своей жене Сильвии, она рассказала своей подруге, а та уже сообщила в отдел безопасности Министерства энергетики. Когда после этого контрразведка Министерства энергетики расспрашивала Ли о звонках, он признал, что ему звонили, но не упомянул, что ему сообщили номер пейджера.
За два дня до Рождества, по настоянию Кёррана, жестко настроенного на удаление Ли из Подразделения «Х», он был, наконец, переведен в Подразделение «T», которое выполняет несекретную работу, где и оставался, пока Билл Ричардсон, министр энергетики, не уволил его совсем.
Ричардсон, конгрессмен с семью сроками и старый дипломат, ступил на политическое минное поле. Вашингтон шумел. Президенту Клинтону угрожал импичментом за его ложь о любовной интрижке с Моникой Левински; обвинения, что Китай внес деньги, чтобы попытаться повлиять на президентскую кампанию Клинтона в 1996 году, продолжали бурлить в прессе; и Ричардсон знал, что дело Вена Хо Ли быстро достигает критической стадии. Комитет Кокса, с Трулоком в качестве его главного свидетеля, готовился, чтобы выпустить свой сенсационный доклад о китайском шпионаже, и республиканцы в Конгрессе унюхали кровь.
Ричардсон теперь видел, что его шансы стать первым испаноговорящим кандидатом в вице-президенты Америки испаряются. Несмотря на его англоязычное имя, мать Ричардсона была мексиканкой, и у него были большие надежды, что его латиноамериканские достоинства и личные качества вместе с опытом дипломата и законодателя могли бы помочь катапультировать его на пост вице-президента от Демократической партии на выборах в 2000 году. Но Ричардсон был достаточно закален, чтобы понять, что суматоха в Министерстве энергетики, дискредитирующие сообщения о недостаточной безопасности в лабораториях, и китайский шпионский скандал, хоть и не по его вине, означали, что с политическими амбициями ему придется повременить.
Вен Хо Ли, тем временем, был в блаженном неведении, что ФБР интенсивно разрабатывало его в течение трех лет, или что он был главным подозреваемым в получении Китаем подробных сведений о конструкции W-88. Жизнь была прекрасна в Уайт-Рок, городке в округе Лос-Аламос, где Ли купили себе дом. Вену Хо Ли понравилось готовить для друзей и ухаживать за садом, и он продолжал отдаваться своей извечной страсти к рыбалке. Как уважаемый ученый-атомщик, он на целые миры отдалился от своих столь убогих корней на Тайване.
Все это вдруг развалилось в субботу, 6 марта 1999 года, когда газета «Нью-Йорк Таймс» на первой полосе опубликовала большую статью. Статья, позже ставшая темой горячих споров, сообщала, что Китаю удалось создать маленькие ядерные боеголовки, «прорыв», который, по словам официальных лиц, был ускорен «похищением американских ядерных тайн из Национальной лаборатории в Лос-Аламосе, штат Нью-Мексико». Статья, написанная Джеймсом Райзеном и Джеффом Гертом, подробно цитировала Нотру Трулока. Она непосредственно не называла имени Вена Хо Ли, но описывала «главного подозреваемого» как «программиста Лос-Аламоса, американского китайца».
Было очевидно, что Трулок умышленно раскрыл историю для «Нью-Йорк Таймс», факт, который он позже публично подтвердил в программе Си-Би-Эс «Шестьдесят минут», в интервью с Лесли Шталь.
В воскресенье 7 марта, во второй половине дня, когда история уже пронеслась по всему Вашингтону, Вен Хо Ли уединился в гостинице «Эль Дорадо» в Санта-Фе с двумя агентами ФБР, Кэрол Каверт и Джоном Хьюденко. Они показали ему статью в «Нью-Йорк Таймс» и предупредили: - Это не хорошо, Вен Хо..., это очень плохо... В лаборатории есть человек, который занимался шпионажем, и это указывает на вас!
- Но у них есть какие-нибудь доказательства, улики? - спросил Ли.
В ответ агенты давили на него, много раз, снова и снова, чтобы узнать, что случилось в гостиничном номере в Пекине в 1988 года, когда его посетил д-р Ху Сыде и расспрашивал его о точках детонации ядерного оружия. - Скажите нам, что происходило в том номере, - требовала Каверт.
Она предупредила: - Вы намерены стать безработным ученым-ядерщиком. Вы готовитесь оказаться ученым-ядерщиком без допуска. Ну, и где атомный ученый без допуска собирается найти работу?
Он не смог бы получить работу, уступил Ли. Он смог бы только уволиться.
- Если вы уволитесь..., и мы приедем, постучим в вашу дверь, мы должны будем арестовать вас за шпионаж! Когда кто-то приедет и постучит в вашу дверь, Вен Хо...
- Нет, нет, нет, - запротестовал Ли.
- ... они не дадут вам ничего, кроме пары наручников, да зачитают вам ваши права! Это - все, что вы намерены получить. Что вы собираетесь сказать вашим друзьям... вашей семье... вашей жена и сыну? Что случится с вашим сыном в колледже..., когда он услышит новости?... [Статья] на первой полосе газеты сообщит 'Вен Хо Ли арестован за шпионаж'. Они [репортеры], будут искать вашего сына..., и они скажут ему, а вы знаете, что ваш отец - шпион?
- Но я говорю вам, - сказал Ли, - я ничего такого не делал.
Тогда допрос, и до этого момента мало напоминавший дружескую беседу во время прогулки в парке, стал по-настоящему зверским.

Каверт: Вы знаете, кто такие Розенберги?
Ли: Я слышал о них, да, я слышал, как их упоминали.
Каверт: Розенберги - единственные люди, которые никогда не сотрудничали с Федеральным правительством в расследовании шпионажа. Вы знаете, что случилось с ними? Их казнили на электрическом стуле, Вен Хо.
Ли: Да, я слышал.
Каверт: Розенберги заявляли о своей невиновности. Розенберги тоже не проявляли заинтересованности... Розенберги мертвы.

Вен Хо Ли, совершенно уже измученный, упорно стоял на своем, настаивая, что не делал ничего плохого. Всегда вежливый, он на самом деле поблагодарил агентов, когда допрос подошел к концу. Когда он, наконец, покинул офис ФБР, он дрожал.
В понедельник утром, его имя просочилось в средства массовой информации. В 11 утра его вызвали и, по приказу министра Ричардсона, уволили из Лос-Аламоса за то, что он не сообщил о своей встрече с Ху Сыде и о других нарушениях правил безопасности. После двадцати лет его карьера в лаборатории закончилась.
Когда два месяца спустя, в мае, вышел Доклад Кокса, он описывал, как в 1995 году «инициативник» передал ЦРУ документ, содержащий информацию о конструкции W-88 и данные о других термоядерных боеголовках. Доклад не упоминал, что Вен Хо Ли был главным подозреваемым Министерства энергетики в утечке данных о W-88, настоящая причина того, что он был уволен.
Но Доклад действительно обсуждал два случая утечки информации о нейтронной бомбе. Вен Хо Ли также подпадал под подозрение в одном из этих случаев. Ссылаясь на расследование «Ловушки для тигра», не называя этого кодового названия и не идентифицируя Гуо-бао Мина, Доклад утверждал, что в конце 1970-х «КНР похитило засекреченную информацию США о нейтронной бомбе».
Доклад Кокса также содержал таинственную ссылку на вторую утечку о нейтронной бомбе в Китай, раскрытую в 1996 году. Сыщики Министерства энергетики подозревали, что Вен Хо Ли мог бы быть связан с этой второй утечкой.
За кратким упоминанием о предполагаемой второй утечке данных о нейтронной бомбе в Докладе Кокса стоял ряд событий за кулисами Министерства энергетики. Китай испытал нейтронную бомбу в 1988 году, но аналитики в Лос-Аламосе считали, что если Пекин использовал данные, полученные от операции «Ловушка для тигра», то, возможно, столкнулся с некоторыми из тех же проблем, которые пришлось преодолевать американцам при создании нейтронной боеголовки.
Все же Китаю к середине 1990-х удалось так или иначе решить эти проблемы. Некоторые из ученых в Лос-Аламосе сказали, что, похоже, китайцы узнали о «повышающей пилюле», методе решения, примененном при создании нейтронной бомбы, секретном процессе, который исследовали американские ученые. В Лос-Аламосе в 1992 году прошла секретная конференция, где говорили, как Соединенные Штаты решили проблему проектирования нейтронной бомбы. «Повышающая пилюля» обсуждалась на конференции. Следователи Министерства энергетики решили, что доклад на конференции, должно быть, так или иначе передали Китаю. Министерство энергетики снова заподозрило Вена Хо Ли.
Но посещал ли Вен Хо Ли конференцию? Разочарованные агенты контрразведки в Министерстве энергетики не были в этом уверены, потому что ученые с «бейджиками» Лос-Аламоса могли свободно заходить и уходить с конференции. Ученых с «бейджиками» Ливермора регистрировали, и их имена записывали, поэтому было известно, кто из них посещал конференцию, но аналогичной регистрации их коллег из Лос-Аламоса не было.
Кроме того, продолжался спор о том, получил ли Китай дополнительную информацию о нейтронной бомбе. Другие ученые считали, что исходная «наводка» на предполагаемое похищение данных нейтронной бомбы на самом деле касалась не бомбы, а нейтронного генератора, который не был секретным. Нейтронный генератор, прозванный конструкторами бомбы «застежкой-молнией», является устройством для создания высокоэнергетичных нейтронов с ускорителем частиц. Хотя миниатюрные нейтронные генераторы, производимые Национальными лабораториями Сандия, учреждением Министерства энергетики в Альбукерке, штат Нью-Мексико, используются во всех видах американского ядерного оружия, у нейтронных генераторов также есть широкое применение в медицине, геологии, и лабораторных экспериментах в фундаментальной физике.
После увольнения из Лос-Аламоса Вен Хо Ли нанял Марка Холшера, в то время адвоката мощной юридической фирмы «O'Мелвени энд Майерс» в Лос-Анджелесе, чтобы представлять его интересы. ФБР обвиняло его в шпионаже, и средства массовой информации расположились лагерем вокруг его дома; адвокат был ему необходим. Как федеральный обвинитель, Холшер заработал свою репутацию, преследуя по суду Хайди Флейсс, владелицу элитного борделя, прозванную «Голливудской Мадам». В группе защиты к нему присоединился Джон Клайн, опытный эксперт по части Закона о процедурах секретной информации (Classified Information Procedures Act, CIPA), закон, который рассматривает те части дел, которые могли бы раскрыть правительственные тайны, потому судья выслушивает их в своем кабинете при закрытых дверях. Этот закон был введен в действие в попытке, только частично успешной, воспрепятствовать тому, чтобы поверенные защиты воспользовались бы «мягким шантажом», угрожая раскрыть правительственные тайны, если бы обвинители довели дело до суда.
Но чем больше правительство расследовало дело Вена Хо Ли, тем больше обвинение понимало, что обвинить его в шпионаже невозможно. На самом деле не было ни малейших доказательств, что именно Ли передал китайцам информацию о W-88, о нейтронной бомбе, или любой другой секрет. Однако при обыске в его офисе в лаборатории следователи обнаружили, что он загрузил компьютерные файлы, коды, моделирующие ядерные взрывы, с засекреченного компьютера в открытую, «зеленую», компьютерную сеть. Кроме того, он тогда скопировал коды на ленты, и никто не знал точно, сколько лент существовало и что с ними случилось.
Операция «Родственный дух» теперь превратилась в операцию «Sea Change» («Преобразование»). Если Ли нельзя было преследовать по суду за шпионаж, его можно было бы обвинить в ненадлежащем обращении с ядерными секретами. Министерство юстиции начало готовить против Ли процесс по обвинению в загрузке секретных кодов.
Как ни странно, Министерство энергетики узнало о широкомасштабном копировании Ли засекреченных файлов за шесть лет до того, как правительство предъявило ему обвинение в этом. Компьютерный отдел в Лос-Аламосе установил систему под названием «Обнаружение сетевых аномалий и определение незаконных вторжений» (Network Anomaly Detection and Intrusion Recording, неизбежно сокращенную до NADIR (буквально «низшая точка» или даже «крайний упадок»), чтобы определять необычное использование компьютеров учеными лаборатории. В 1993 году система обнаружения заметила загрузку, осуществленную Веном Хо Ли. Но чиновник Министерства энергетики, который знал о подозрительной загрузке Ли, ничего не сделал и не сообщил об этом факте ни в отдел контрразведки Министерства энергетики, ни в ФБР.
В августе 1999 года Нотра Трулок был вынужден уйти из Министерства энергетики. Чтобы помочь справиться с кризисом контрразведки, Ричардсон принял на службу Лоуренса Санчеса, бывшего офицера ЦРУ, который был прикомандирован в Нью-Йорку, когда Ричардсон был там американским послом в Организации Объединенных Наций. Он устроил Санчеса выше Трулока - руководителем недавно созданного Управления разведки.
В ходе этой реструктуризации Трулока столкнули на обочину. Он вызвал хаос вокруг Вена Хо Ли, разболтал изначальную историю газете «Нью-Йорк Таймс», и выболтал секреты Комитету Кокса. - Я чувствую себя подобно парии в этом отделе, - говорил Трулок ровно за несколько дней до того, как ушел в отставку. Однако, учитывая политический огненный шторм, который пронесся по Министерству энергетики, Ричардсон посчитал благоразумным устроить Трулоку дружеское прощание и дать вознаграждение в 10 000 долларов.
В том же месяце Вен Хо Ли пришел на телепрограмму «Шестьдесят минут», и правительство проиграло его дело прежде, чем начало его. Появление Ли с благожелательно к нему настроенным Майком Уоллесом повернуло поток общественного мнения в пользу Ли, и обвинители так никогда и не вернули назад свою поддержку.
- Правда в том, что я невиновен, - говорил Ли в передаче телекомпании Си-Би-Эс. - Я не сделал ничего плохого, в чем они пытаются обвинить меня.
Он никогда не передавал ядерные тайны Соединенных Штатов Китаю? – спросил Уоллес.
- Нет, я никогда не делал этого.... Я посвящаю наилучшее время своей жизни этой стране, чтобы сделать страну более сильной..., таким образом мы сможем защитить американский народ.
Уоллес тогда спросил, почему Ли загрузил файлы. - Чтобы защитить мой код, ответил он. - Чтобы защитить мой файл.
Ли спросили, почему, по его мнению, именно он оказался мишенью.
- Мое лучшее объяснение этого, что они думают, что я, да, вы знаете, что я китаец - я родился на Тайване. Я думаю, что это - часть причины. И вторая причина, они хотят найти какого-то козла отпущения.
Объяснение Ли в «Шестидесяти минутах», почему он незаконно загрузил коды, звучало загадочно. В своих более поздних утверждениях он сделал уточнения. Он сказал, что он когда-то потерял результаты своей работы, когда лаборатория перешла на новую компьютерную систему, и не хотел, чтобы это случилась снова. Правительственные следователи выдвинули теорию, что, вероятнее, он хотел собрать материал на тот случай, если ему придется когда-либо уволиться из Лос-Аламоса, чтобы искать новую работу.
Четыре месяца спустя, 10 декабря 1999 года, федеральное большое жюри в Альбукерке огласило обвинительный акт с 59 пунктами, обвиняющих Ли в плохом обращении с секретными данными. Если бы его признали виновным, ему грозило бы пожизненное заключение. Он был арестован ФБР в своем доме, на него надели наручники и доставили в тюрьму округа Санта-Фе. Три дня спустя ему отказали в освобождении под залог после того, как Стивен Янгер, заместитель директора программ ядерного оружия в Лос-Аламосе, зловеще предупредил, что коды, которые загрузил Вен Хо Ли, могли бы в неправильных руках «изменить глобальное стратегическое равновесие».
Ли провел следующие девять месяцев в одиночной камере. В условиях жестких специальных административных мер (special administrative measures, SAM), введенных по приказу генерального прокурора, на него надевали наручники, кандалы на поясе и на ногах в тот один час в неделю, когда ему разрешали прогулку вне камеры.
Адвокаты Ли тщетно пытались освободить его от тягостных тюремных условий. Но за прошедшие месяцы государственное обвинение столкнулось с рядом неудач. Два ведущих обвинителя вышли из дела. Один ушел, чтобы участвовать в выборах в Конгресс, другого пришлось заменить из-за сообщений, у него была интрижка с женщиной в его штате. Роберт A. Мессемер, контролирующий специальный агент ФБР, признал в суде, что давал неверные показания о Ли.
Джон Клайн обещал вынудить правительство представить совершенно секретные доказательства, если дело Ли дойдет до суда. Директор ФБР Луис Джей. Фри беспокоился, что если Ли будет признан виновным, правительство никогда не узнает, почему он загрузил коды ядерного оружия и записал их на ленты, семь из которых отсутствовали.
Альберта Ли, дочь Вена Хо Ли, неустанно и результативно защищала своего отца на собраниях и по телевидению, утверждая, что он был невиновен и пал жертвой расовых предрассудков из-за его китайского происхождения. В августе Джеймс A. Паркер, судья федерального округа, осуществляющий контроль над расследованием, сказал, что он не убежден в том, что Ли должен находиться в тюрьме, и приказал его освободить. Правительство заблокировало его решение. К сентябрю, однако, обвинители, видя, что дело разваливается, были готовы сдаться. Они предложили Ли соглашение о признании вины.
Условия сделки согласовывались адвокатами двух сторон; правительство готово было снять пятьдесят восемь из пятидесяти девяти пунктов в обвинительном акте. В свою очередь, Ли признал бы себя виновным по одному пункту: плохое обращение с данными оборонного значение, уголовное преступление, и сообщил бы правительству, почему он загрузил секретные файлы и что он сделал со своими лентами.
Затем судья Паркер ошеломил беззвучный зал суда в Альбукерке своими словами. - Я считаю, что с вами поступили ужасно несправедливо, содержа под арестом до суда в тюрьме округа Санта-Фе в унизительных, излишне жестких условиях. Я действительно сожалею, что исполнительная власть нашего правительства убедила меня в том, чтобы отдать приказ о вашем аресте в прошлом декабре. Д-р Ли, я говорю вам с большой печалью, что я чувствую, что был введен в заблуждение в прошлом декабре исполнительной властью нашего правительства.... Они сбили с толку не одного меня. Они сбили с толку всю нашу нацию и каждого из нас, который является гражданином ее.
- Я мог бы сказать, что мне также грустно и тревожно, потому что я не знаю реальных причин, почему исполнительная власть сделала все это....
- Хотя, как я указал, у меня нет никаких полномочий говорить от имени исполнительной власти, президента, вице-президента, генерального прокурора, или министра энергетики, в качестве члена третьей ветки Правительства Соединенных Штатов, судебной власти, Судов Соединенных Штатов, я искренне приношу извинения вам, д-р Ли, за несправедливость, с которой вас держала держала под арестом исполнительная власть.
Вен Хо Ли был свободен. Он вышел на яркий солнечный свет Нью-Мексико, сопровождаемый своими адвокатами и Альбертой, и встал перед телевизионными камерами. - Следующие несколько дней я собираюсь ловить рыбу, - сказал он.
Судебное преследование было высмеяно, потому что правительство обвинило Ли по пятидесяти девяти пунктам, а оказалось в состоянии признать его виновным только в одном. Но необычная длина обвинительного акта была следствием того, что каждый пункт включал отдельный файл, который Ли «переместил», или изменил и скопировал.
Соглашение о признании вины было почти пущено под откос, когда в последнюю минуту Ли упомянул адвокатам, что он не только загрузил коды и скопировал их на ленты, но также сделал и копии лент. Он утверждал, что бросил ленты в мусорный контейнер около его офиса в лаборатории. ФБР позже поручило несчастной группе агентов рыться на городской свалке в поисках лент, но их так и не нашли.
После этого дела Брайан Сан, проницательный адвокат из Лос-Анджелеса, который позже представлял Джей-Джей Смита на процессе «Горничной», от имени Вена Хо Ли подал иск о вторжении в частную жизнь против правительства за то, что оно допустило утечку имени Ли в прессу. В 2006 году иск был улажен за 1 645 000 долларов, причем пять служб новостей согласились уплатить почти половину этой суммы.
Агентства новостей не были упомянуты в иске, но они согласились участвовать в выплате компенсации для мирового соглашения, чтобы избежать наказания их репортеров, возможно, вплоть до тюремного заключения, за отказ назвать их источники. Репортеров обвинили в неуважении к суду и приговорили к штрафам по 500 долларов в день, но штрафы были приостановлены, когда они обратились с апелляцией.
И вот так сага закончилась, без реальных победителей. Расследование было и фиаско, и трагедией. Очевидно можно предположить, что Вен Хо Ли, скорее всего, был выбран на роль обвиняемого, по крайней мере, частично, потому что он был американским китайцем. Этого никогда не должно было случиться. Были, конечно, и другие существенные факторы, которые привлекли внимание к Ли, его действия привели к двум предыдущим расследованиям ФБР.
Хотя критики обвиняли Трулока в провале дела Вена Хо Ли, но именно он действительно встревожил Конгресс и общественность тем фактом, что Китай так или иначе получил подробные данные о самом сложном ядерном оружии Америки. И ответственность за то, что случай Вена Хо Ли так плохо расследовали, следует разделить среди широкого спектра чиновников в Министерстве энергетики, Министерстве юстиции, федеральной прокуратуре в Альбукерке, и ФБР.
Став жертвой халатности правительственных органов по причине своего азиатского происхождения, Вен Хо Ли, тем не менее, никак не походил на настоящего героя. Он признал себя виновным в уголовном преступлении, ненадлежащем обращении с информацией оборонного значения. Он лгал ФБР, отрицая, что звонил ученому, проходящему по делу «Ловушки для тигра», пока ему не представили запись подслушанного разговора. Он загружал тысячи засекреченных файлов, касающихся ядерного оружия, в незащищенную, несекретную компьютерную систему, а затем копировал на ленты по своим собственным, все еще неясным, причинам. Несколько тех лент так никогда и не нашли. Он скрыл свой контакт в Китае с Ху Сыде, главным конструктором ядерного оружия Китая, ученым, который создал китайскую маленькую ядерную боеголовку.
У него были очень умные адвокаты и проницательное понимание значения связей с общественностью - его появление в передаче «Шестьдесят минут» было блестящим ходом, хотя он так и не смог убедительно объяснить ее ведущему Майку Уоллесу, почему же он все-таки загрузил все те файлы. Но его посадили в тюрьму и содержали там в чрезмерно жестких условиях, и правительство на каждом шагу слишком неумело действовало в его деле. Для публики его изображали опасным шпионом, но, тем не менее, его никогда не обвиняли в шпионаже, и он не был признал виновным в шпионаже.
Почти забытым среди негодования вокруг дела Вена Хо Ли оказался по-прежнему оставшийся без ответа вопрос, с которого все и началось: тайна того, кто же украл сведения о конструкции боеголовки W-88 и передал их Китаю.
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

Re: Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Сообщение Моргенштерн » 26 авг 2011 10:04

Глава 10
«САГОВАЯ ПАЛЬМА»

Роберт М. Брайант по прозвищу «Медведь» вырос на ферме в Спрингфилде, Миссури, пошел в юридическую школу в Университете Арканзаса, а затем поступил на службу в ФБР. Он прошел по всем ступеням кадровой лестницы, чтобы возглавить подразделение национальной безопасности, и в 1997 году был назначен вторым человеком в Бюро, заместителем директора.
В сентябре 1999 года Брайант был недоволен расследованием дела Вена Хо Ли, которое затянулось и, похоже, ни на шаг не приблизилось к разгадке тайны, как Китай получил данные боеголовки W-88. На самом деле проваленное следствие по делу Вена Хо Ли вызвало такие острые споры, что более важный вопрос, похоже, мог оказаться забытым в этой неразберихе.
Брайант принял решение. ФБР должно было начать отдельное, основное расследование того, как Китай получил доступ к тайне самого передового ядерного оружия Америки.
Он знал, кому звонить. Стив Диллард, специальный агент, руководитель подразделения в городе Джексон, штат Миссисипи, работал на Брайанта в Канзас-Сити, в Солт-Лейк Сити, и в штабе. Он руководил подразделением, отвечающим за иностранную контрразведку и шпионаж, и за эти годы заслужил полное доверие Брайанта.
Худой, тихий человек в очках, Диллард был рад вернуться в свой родной Миссисипи. Он вырос в Нью-Олбани (население 7 607 человек), в холмистой местности в северо-восточном углу штата, и имел степень магистра в социологии и криминологии, так же как диплом юриста. По манере и поведению его легко можно было бы принять за профессора колледжа, а не контрразведчика и ветерана ФБР, которым он был.
Диллард вспоминал, как закончилась его идиллия в Миссисипи: - Мне неожиданно позвонил по телефону Боб Брайант. Он сказал, что ФБР крепко досталось на слушаниях в Конгрессе и в национальных СМИ. Брайант прямо выложил свои проблемы и попросил, чтобы Диллард вылетел назад в Вашингтон и проанализировал происхождение и состояние расследования дела Вена Хо Ли.
- Я попросил, чтобы копию досье полевого отделения в Альбукерке отправили в штаб-квартиру ФБР, - вспоминал Диллард. - Я прибыл в центральный офис в понедельник утром и следующие три дня читал досье и штаб-квартиры, и Альбукерке.
По безопасному телефону Диллард сделал несколько звонков в полевое отделение в Альбукерке и в штаб ЦРУ. В четверг днем он сообщил о своих заключениях Брайанту, который устроил ему краткий доклад директору ФБР Луису Фри на следующее утро. В тот же день после обеда Диллард и Фри встретились с Генеральным прокурором Джанет Рино.
В начале следующей недели Рино, Фри и Диллард сидели в кабинете министра энергетики Ричардсона. ФБР хотело бы продолжить свое расследование Вена Хо Ли, сказали они Ричардсону, но оно также начнет «полное исследование» документов, полученных в 1995 от инициативника, включая тот, в котором были описаны параметры W-88, «чтобы расследовать другие области потенциального риска».
Дилларду предоставили свободу действий, чтобы собрать такой большой штат, какой был ему нужен. Новому, более широкому расследованию утечки данных боеголовки W-88 дали секретное кодовое обозначение «Саговая пальма» («SEGO PALM»), взятое от названия растения Cycas revoluta, произрастающего в южной Японии и ядовитого для людей и животных.
Вскоре Диллард собрал целевую группу из трехсот человек в одиннадцати правительственных учреждениях. Он работал из штаб-квартиры ФБР, но также подключил и несколько агентов в полевом отделении в Вашингтоне. Один, Дейв Ламберт, стал агентом-следователем по делу в полевом офисе для нового расследования. Ламберт был одним из двух сотрудников ФБР, которые позже опрашивали инициативника и пришли к выводу, что он настоящий перебежчик, а не «подстава», как настаивало ЦРУ.
Большинство членов целевой группы было из Министерства обороны. Тут были исследователи и агенты из малоизвестного подразделения Пентагона, Департамента оперативной контрразведки (Counterintelligence Field Activity). Большая группа переводчиков работала над документами инициативника, главным образом из ФБР и ЦРУ, хотя некоторые были из Агентства национальной безопасности (АНБ) и Разведывательного управления министерства обороны (РУМО).
Расследование было, мягко говоря, амбициозным. Как Китаю удалось получить данные боеголовки W-88, источник или источники документов или информации, которая попала в Пекин, люди, которые могли передавать секреты, когда точно это произошло - все было неизвестным, ответы были спрятаны в умах и в досье китайской разведки через половину планеты на другом берегу Тихого океана.
Брайант и Диллард понимали, что не было никакой гарантии, что новое следствие найдет ответы. Но даже в этом случае Диллард был поражен тем, что он нашел, когда собирал огромную целевую группу.
Административное расследование Разведывательного управления Министерства энергетики, по словам Дилларда, сообщало, что информация в документе инициативника «скорее всего, исходила из Подразделения «Х» в Лос-Аламосе, и Вен Хо Ли был единственным человеком в Подразделении «Х», который мог бы выдать информацию. Это было совершенно неверно.
Внутреннее доказательство в документе W-88 это ясно доказывало, рассказывал Диллард. - В любом ядерном оружии у вас есть физический пакет и система доставки, - продолжал он. – Физический пакет это непосредственно конфигурация и части двухэтапной (двухфазной) бомбы. Системы доставки это механизмы, которые мы используем, чтобы доставить бомбы к цели - МБР, баллистические ракеты подводных лодок, и стратегические бомбардировщики. В этом документа было мало информации о физическом пакете, но намного больше материала, касающегося систем доставки. Это означало, что большинство информации в документе могло исходить от Министерства обороны, а не Министерства энергетики.
Хотя это не исключало совсем Лос-Аламос и Министерство обороны как источник утечки, но предполагало, что Пентагон был более вероятным местом для поиска. Информация в документе W-88, говорил Диллард, не только была «во всем» связана с Министерством обороны и Министерством энергетики, «она была в инструкциях подводных лодок «Трайдент», и частью этого даже поделились с британцами».
Согласно соглашению, достигнутому в 1982 году, Великобритании позволили вооружить ее субмарины ракетами «Трайдент II». – Всем в мире на протяжении почти полувека было известно, что американцы и англичане сотрудничают в создании ядерного оружия. Мы даже направляли своих ученых из национальных лабораторий Министерства энергетики на британские объекты военной атомной промышленности в Олдермастоне и Бургфилде.
Диллард не говорил, что информация инициативника просочилась из Великобритании. Он указывал на то, что аналитики Министерства энергетики «не смогли осознать, что утечка материала могла произойти в различных частях американского правительства, включая Министерство обороны, и, возможно, даже в иностранном правительстве.
После того, как Китай испытал свою маленькую боеголовку в 1992 году, Министерство энергетики собрало приблизительно две дюжины ученых в консультативную группу «Родственный дух». Это, в свою очередь, привело к административному расследованию в Министерстве энергетики, которое произвело доклад для ФБР на сорока четырех страницах с утверждением, что Вен Хо Ли был «единственным человеком», который, мог бы выдать информацию о W-88. Административное расследование, скорее всего, черпало выводы из отчетов консультативной группы «Родственный дух». Диллард намеревался копать глубже; он решил, что ФБР будет говорить с консультативной группой.
- Я не мог поверить, что две дюжины наших ученых-оружейников могли настолько ошибиться. К тому времени первоначальные члены группы рассеялись по всей стране. Я сделал так, чтобы наши агенты определили местонахождение и опросили каждого члена первоначальной группы. Только где-то четверо или пятеро из той группы сказали, что утечка могла бы произойти в Лос-Аламосе и Подразделении «X». Остальная часть их, наряду со мной и моими коллегами из ФБР и Министерства юстиции, полагали, что эта версия была необоснованной.
Согласно Дилларду, «приблизительно двадцать членов консультативной группы сказали, что они не могли идентифицировать источник информации в документе, переданным инициативником. Но зато Министерство энергетики прислало в ФБР результаты административного расследования, где точно указывалось не только на Подразделение «Х», но и совершенно определенно называлось имя Вена Хо Ли.
Отчет Беллоуза, исчерпывающий обзор дела Вена Хо Ли, согласился, что Министерство энергетики отправило ФБР в погоню за недостижимым. Но отчет был столь же критичен по отношению к ФБР, потому что оно без дальнейших вопросов приняло выводы Министерства энергетики и сосредоточило все свои ресурсы на Вене Хо Ли. Отчет обвинял «ФБР в недостаточном собственном интересе к поиску подозреваемых помимо Вена Хо Ли».
Но для Дилларда это было древней историей. Его теперь назначили на расследование, которое должно было начаться еще тремя годами ранее. И след уже простыл.
Китайцы, как он понял, могли получить информацию о W-88 не только из Лос-Аламоса, где боеголовка была разработана, или из другого места в системе Министерства энергетики, но из намного более широкого спектра правительственных учреждений - из Пентагона, вооруженных сил, от сотен подрядчиков Министерства обороны, даже от британцев. Точное определение источника утечки оказывалось почти невозможным.
Тем более не помогала делу конкуренция между ЦРУ и ФБР. Когда Бюро хотело допросить инициативника, ЦРУ сказало, что он вне досягаемости. Диллард думал иначе, и ФБР действительно нашло его, живущего в Соединенных Штатах.
Даг Грегори и Дейв Ламберт, два агента, опросившие инициативника, пришли к заключению, что его не посылала китайская разведка. В отличие от взгляда ЦРУ, они считали, что он не «подстава». Однако инициативник не был способен пролить какой-либо свет на источник документа W-88.
Диллард не ограничивал свое расследование только утечкой информации о W-88, хотя этот вопрос был основным. Хотя только несколько документов среди принесенных инициативником касались ядерного оружия, там были и другие материалы, интересные для контрразведки, включая засекреченные документы США, содержащие данные армии, ВМФ и ВВС.
В хранилище в подвале ЦРУ, изнывая среди покрытых пылью коробках, Диллард с удивлением нашел тысячи документов, которые никогда не переводились, когда инициативник четырьмя годами ранее принес их. Теперь их должна была исследовать целевая группа.
Это была медленная и кропотливая работа. Сначала переводили заголовки документов. Диллард определял приоритет тех документов, которые казались самыми интересными. Их отбирали, и если у них было разведывательное значение, некоторые тексты переводили полностью. Но в другом материале не было ничего, что могло бы дать какую-то подсказку о происхождении документа W-88.
Диллард надеялся найти документ, где-нибудь внутри системы оборонных и ядерных учреждений, который мог бы совпасть по деталям с китайским документом. Тогда можно было сконцентрироваться на определенном американском учреждении или даже одном из его подразделений для поиска источника.
Но была одна проблема. Некоторые американские документы содержали данные об атомной и водородной бомбах в боеголовке. Другие документы имели дело непосредственно со средством доставки. Но немногие объединили эти два аспекта. Факт, что китайский документ W-88 содержал данные и о физическом пакете – о бомбе - и о внешней оболочке или носовом обтекателе, мог, вероятно, означать, решил Диллард, что информация, полученная Китаем, исходила из более чем одного документа.
В то время как расследование «Саговая пальма» полным ходом шло в штабе ФБР в 1999 году, другие также пытались раскрыть тайну утечки W-88 и документов, полученных от инициативника. В Лос-Аламосе Роберт Врумэн, возглавлявший контрразведку в лаборатории в течение десятилетия, написал записку, сообщая, что четыре ученых в лаборатории полагали, что документы исходили от подрядчика Министерства обороны в Колорадо-Спрингсе, который производил комплектующие для большей части американского ядерного арсенала.
Диллард также обратил внимание на подрядчиков Министерства обороны в Калифорнии, Флориде, Техасе, Неваде, и в других местах. В попытке точно определить источник документа W-88, ФБР обращалось за помощью к ВМФ, и Следственной службе ВМС, так же как к Пентагону и Министерству энергетики.
Целевой группе Дилларда также необходимо было провести поиск в нескольких других местах. Боеголовка была спроектирована в Лос-Аламосе, но Национальные лаборатории Сандия Министерства энергетики в Альбукерке занимались разработкой прикладной техники для W-88, а многие неядерные элементы производились на фабрике Министерства энергетики в Канзас-Сити. Тритий, ключевой компонент водородных бомб, поступал с завода Саванна-Ривер в системе Министерства энергетики, находящегося близ Айкена, Южная Каролина. Сама боеголовка собиралась на заводе Министерства энергетики Пантекс, к северо-востоку от Амарилло, Техас.
В Лос-Аламосе тем временем Кен Шиффер, «китайский» специалист контрразведки в ФБР в течение двадцати девяти лет, ушел в отставку и в 1998 году стал директором внутренней безопасности в лаборатории. Шиффер также, попросил, чтобы три ученых-ядерщика в Лос-Аламосе проанализировали документ W-88 для поиска подсказок относительно его происхождения.
Прошлое Шиффера было необычным. Он вырос около Шеридана, Вайоминг, где его отец разводил лошадей и крупный рогатый скот, а позже купил ранчо в Кэйси, на землях знаменитых разбойников Дикого Запада Бутча Кэссиди и Сандэнса Кида. Шиффер, поступивший на работу в Бюро после окончания Университета Колорадо, участвовал в родео и выигрывал призы и продолжал заниматься этим и во время своей карьеры в ФБР. В феврале 1970 года он, вероятно, забыл, что был не на полудикой лошади, когда разбил служебный автомобиль ФБР «Плимут Фьюри III».
Как наказание он получил письменное порицание от самого Дж. Эдгара Гувера – «ясно, что Вы не уделяли надлежащее внимание своему вождению» - и, кроме того, был направлен на курсы китайского языка. Очевидно, руководитель ФБР подозревал, что в Китайских кварталах американских городов водятся шпионы, потому что Шиффер был обязан изучать «тайшань», кантонский диалект, на котором говорят многие из старших иммигрантов, приехавшие в Соединенные Штаты и открывшие тут китайские рестораны.
Шиффер, который вставил письмо Гувера в рамку и повесил его на стену, к большому недовольству своей жены, никогда, вероятно, не стал бы агентом «китайской» контрразведки, если бы не разбил служебный «Плимут». В 1980-х он возглавил китайский отдел в полевом подразделении Вашингтона, затем работал в центральном офисе, а позже контролировал контрразведку в Сан-Диего.
Ученые Лос-Аламоса сообщили Шифферу, что документ инициативника о данных W-88, казалось, соответствовал «интерфейсному» документу 1986 года, более ранней стадии создания боеголовки. Этот термин был использован, чтобы описать доклад о достигнутых результатах в осуществлении проекта. Когда Пентагон хочет получить новое ядерное оружие, он составляет «интерфейсный» документ и отсылает его Министерству энергетики и лабораториям, которые проектируют оружие.
Шиффер передал заключения ученых в ФБР, но их выводы не приблизили Бюро к определению, как китайцы получили детальные сведения о боеголовке. И так как документ циркулировал взад-вперед всюду по лабораториям и Пентагону, даже если Китай и получил его, не было никакой возможности сказать, в каком именно месте в этой петле, возможно, был разрыв.
Одной из причин разногласий среди экспертов по разведке, которые проанализировали документы инициативника, было очень небольшое несоответствие между размерами W-88 в китайском документе и истинными габаритами боеголовки. Китайские данные, как говорили, отличались на один миллиметр.
Кен Шиффер говорил, что несоответствие могло быть объяснено тем фактом, что документ инициативника был основан на размерах, названных в документе 1986 года. – Так было на ранней стадии, а потом размеры изменились.
Рэй Уикмен, который возглавлял «китайскую» команду ФБР и позже работал в контрразведке Министерства энергетики, предложил другую причину для крохотного различия в китайских данных от фактических габаритов боеголовки. «В американском документе были данные в дюймах. В китайском документе были размеры в миллиметрах. Если вы, переводя американский документ, перевели дюймы в миллиметры и округлили цифру, а затем перевели всё назад в дюймы, то могло получиться небольшое несоответствие».
Приблизительно через шесть месяцев ведения расследования «Саговая пальма», Диллард решил позвонить «Джейсонам». Скрытная, элитная группа ведущих американских ученых, «Джейсон» («Ясон») - организация использует единственное, а не множественное число в названии - вероятно, насчитывает приблизительно пятьдесят участников, и имена только некоторых из них известны. Дважды в год группа готовит исследования для Пентагона и разведывательного сообщества. Большинство его докладов являются секретными.
Диллард попросил «Джейсонов» и Ричарда Л. Гарвина, блестящего физика-ядерщика и правительственного советника, рассмотрели документ W-88. Для помощи были подключены и многие другие ученые-ядерщики.
ЦРУ убедило «Джейсонов» провести совершенно секретное информационное совещание, посвященное документу и его возможному происхождению. Брифинг состоялся в защищенном помещении SCIF в штабе корпорации MITRE, которая управляет группой «Джейсон», в городке Маклин, Вирджиния. В SCIF, защищенном помещении, насколько возможно, закрытом от посторонних глаз и ушей, не разрешено пользоваться ноутбуками или другими электронными устройствами. Ученые, по крайней мере, на некоторое время были лишены своих смартфонов BlackBerry и сотовых телефонов.
«Джейсоны» одобрили методологию «Саговой пальмы» и дали некоторые дополнительные рекомендации. Но даже самые умные ученые могли только предполагать, где или как информация о боеголовке W-88 могла добраться до Китая.
В Министерстве энергетики новый директор разведки Ричардсона, Лэрри Санчес, тоже изучал утечку подробностей конструкции W-88. Санчес не был типичным кабинетным правительственным чиновником. Он был родом из Вашингтона, округ Колумбия, где его мать была вице-консулом бразильского посольства. Поработав капитаном наемной лодки и инструктором подводного плавания, он пошел на службу в ЦРУ в 1984 году и служил за границей в агентурной разведке в нескольких резидентурах в Восточной Азии. Темноволосый и мускулистый, он участвовал в соревнованиях по тяжелой атлетике и прыгал с самолета с парашютом для разрядки. Он пришел на работу в Министерство энергетики с золотой бусинкой в левом ухе – это была награда, полученная им годом раньше, за пятьсот прыжков с парашютом.
Санчес быстро обнаружил, что списки распространения больше чем полдюжины засекреченных инструкций Министерства энергетики, каждая на нескольких страницах и содержащая ту же информацию, что и в китайском документе, были распределены как внутри Министерства энергетики, так и в Министерстве обороны, в вооруженных силах, и среди приблизительно пятисот правительственных учреждений и частных подрядчиков.
Чиновники разведывательного сообщества, проводившие оценку ущерба в 1999 году, думали, что документ, переданный инициативником, очень похож на документ документ ВМС США, широко распространенный в пределах правительства. В одном только Лос-Аламосе были найдены пятьдесят копий. Документ ВМС был меморандумом заместителя министра обороны по науке и технике, направленным начальнику оперативного отдела ВМС. Оказалось, он был написан в Управлении проектов стратегических систем флота в начале 1980-х.
Различных теорий циркулировало так много, что Диллард был по горло занят, стараясь справиться с этой горой информации, большей частью противоречивой. А потом произошла трагедия. 11 сентября 2001 года в 9.37 утра некоторые из следователей целевой группы Дилларда оказались среди погибших в результате теракта, когда рейс 77 авиакомпании «Америкен Эйрлайнз», угнанный террористами, врезался в западную стену Пентагона, убив 125 человек в здании и все 64 пассажира на борту самолета.
Работа продолжалась, и подразделение Пентагона, часть расследования «Саговой пальмы», действительно нашел точное свидетельство происхождения, по крайней мере, одного из документов инициативника. Согласно Дилларду, «Мы нашли один оригинал документа от подрядчика Министерства обороны с теми же самыми схематическими диаграммами, с той же самой информацией, с теми же самыми названиями, и это точно совпадало с одним из документов инициативника, написанных на китайском языке. Но этот документ был не о W-88, это была засекреченная часть одной из систем доставки».
В конце концов, Диллард решил, что китайцы скорее всего свели вместе данные о W-88 и других системах оружия постепенно шаг за шагом на протяжении длительного времени. – Если посмотреть на все материалы, которые мы исследовали, то мы могли сделать вывод, что утечки, вероятно, исходили либо от многих людей либо разными путями за многолетний период с 70-х до начала 90-х годов. По словам Дилларда, Китай получил информацию, либо с «помощью шпионов, либо с использованием технических средств, либо из-за небрежного обращения».
После двух с половиной лет руководства «Саговой пальмой» директор ФБР Робертом С. Мюллер в начале 2002 года назначил Дилларда начальником Управления контрразведки в Министерстве энергетики. Управление был создано вслед за случаем Вен Хо Ли. Диллард оставался старшим чиновником ФБР, командированным на его новый пост в Министерстве энергетики.
Майк Доннер, ветеран контрразведки ФБР, возглавил операцию «Саговая пальма». Доннер, занимавшийся делом шпиона Олдрича Эймса, был хорошо информирован и о загадке W-88 и об истории дела Вена Хо Ли. Двумя годами ранее он помогал составить Отчет Беллоуза по этому делу.
Доннер руководил «Саговой пальмой» в течение еще двух лет. За этот период ФБР проводило и другое исследование, ответвление под кодовым названием «Осадки» («FALOUT»). Если «Саговая пальма» исследовала документы инициативника в поисках подсказок об их происхождении, то операция «Осадки» искала подозреваемых, которые, возможно, допустили утечку сведений о подробностях конструкции W-88. Но ни один не был точно определен или попал под суду.
«Саговая пальма» и «Осадки» оказались неспособны раскрыть тайну того, как Китай получил данные о конструкции самого передового ядерного оружия Америки, или кто допустил утечку информации. В то время, как громкий провал дела Вена Хо Ли привлек к себе все внимание средств массовой информации, ФБР, подключив триста человек и десять других учреждений, втайне от публики в течение четырех с половиной лет изо всех сил старалось найти утечку и решить загадку человека, который пришел в ЦРУ с вещевым мешком, полным тайн. В конце концов, ответ остался скрыт там, где это все и началось - в Китае.
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

Re: Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Сообщение Моргенштерн » 27 авг 2011 10:10

Глава 11
НЕПРИЯТНОСТИ В РАЮ

Специальный агент Джей-Джей Смит пребывал на верху блаженства. С Катриной Люнг как своим «золотым» осведомителем по Китаю он продолжал наслаждаться уникальным статусом в полевом отделении ФБР в Лос-Анджелесе и в штаб-квартире в Вашингтоне. Экстраверт, самоуверенный – кое-кто сказал бы даже нахальный – его не легко было расстроить неожиданными новостями. Но даже Джей-Джей замер, по крайней мере, на мгновение, когда услышал новости, которые «Горничная» привезла из Пекина в марте 1991 года.
На сей раз, она сообщила о чрезвычайной встрече, которая состоялась у нее с Цзян Цзэминем, генеральным секретарем Коммунистической партии Китая, намеревающимся стать президентом Китая, Цзя Чуньваном, шефом МГБ и главным китайским разведчиком, и Mao Гохуа, начальником американского отдела МГБ.
Месяц спустя Джей-Джей Смиту предстояло узнать из перехвата телефонного разговора, осуществленного Агентством национальной безопасности, что Mao был оператором Люнг в МГБ и что она, используя кодовое имя Луо, передавала ему секреты ФБР. Но «Горничная» и словом не намекнула на это, когда Смит опрашивал ее в ее доме в Сан-Марино.
Так сильно потрясла Джей-Джей Смита тема встречи в Пекине. Цзян Цзэминь и другие высшие китайские чиновники хотели, чтобы Люнг стала главным спонсором Республиканской партии. Президент Джордж Буш-старший готовился к избранию на второй срок в следующем году.
По словам «Горничной», как написал Джей-Джей в секретном меморандуме для ФБР, «Секретарь Цзян спросил, 'Каковы шансы президента Буша на переизбрание?'» Люнг, ошибочно, как выяснилось впоследствии, осмелилась сказать, что его шансы «превосходны». Как известно, на самом деле Буш потерпел поражение от своего противника от Демократической партии Билла Клинтона.
«Цзян сказал, конечно, мы беспокоимся, потому что мы не знаем, будет ли новый президент столь же дружественным как Буш». Партийный руководитель, по словам Катрины, добавил, что «мы воспользуемся любой возможностью, чтобы поддержать людей, которых мы любим.... Было бы хорошо иметь таких друзей как вы (прокитайски настроенных), которые будут вовлечены в американскую политику. Каждая мелочь помогает».
Цзян воодушевился своей темой. «Вы могли быть вовлечены на различных уровнях. Если ваша причастность сделает вас другом Республиканской партии на уровне местности, штата или на уровне Конгресса, тогда у нас будет одним врагом меньше. Я уверен, что мы окажем вам поддержку, в которой вы нуждаетесь».
Ой-ой-ой. Смит понял, что эта беседа в Пекине с китайскими чиновниками самого высокого уровня касалась оказания влияния на американские президентские выборы. Это была чувствительная, политически взрывоопасная информация, не того уровня, который агенты контрразведки обычно собирают и сообщают штабу ФБР.
Встреча состоялась ранним утром 4 марта в Чжуннаньхай, комплексе правительственных зданий, граничащем с Запретным Городом в Пекине.*

-----------

* Чжуннаньхай, находящийся под охраной и закрытый для публики, является месторасположением центральных органов ¬Коммунистической партии и правительства КНР. Название обычно используется для обозначения центра власти Китая, подобно тому, как американцы называют «Белым домом» президента и его администрацию.

-----------
Mao Гохуа спросил Люнг, «Как вы можете активно участвовать на этих выборах?» Люнг тогда предложила китайским лидерам краткий курс американской политики для новичков (US Politics 101). «Большинство людей начинает на уровне штата. Человек мог участвовать в качестве 'важного члена', если вы пожертвуете приблизительно 10 000 долларов Республиканской партии. Тогда вы попадаете во внутренний круг».
Она объяснила, что случится потом. «Тогда вы сможете войти во внутренний круг и на национальном уровне. Конечно, как только вы приглашены во внутренний круг, вас просят и от вас ожидают пожертвований больших сумм различным сборщикам средств».
«Эти группы по сбору средств могут включать группы для президента, сенаторов, конгрессменов и других политических деятелей штата. Все эти люди искали бы вас. Даже люди из других штатов. И их рука была бы открытой для пожертвований».
Mao спросил: - Когда начинается этот процесс? - За год до проведения выборов, - ответила Катрина. Mао спросил, если мы хотим, чтобы вы были вовлечены, вам следует начать рано, правильно? Люнг сказала, да.
Было обсуждение также штаба предвыборной кампании президента Буша, к которому китайские чиновники проявили живой интерес. Mao кратко сообщил Цзян Цзэминю о том, что узнал от Люнг о кампании Буша, что «человек по имени Юттер возглавит штаб кампании, сменив человека по имени Этуотер, который очень болен».
Двумя месяцами ранее, Клейтон K. Юттер, выращивавший кукурузу фермер из Небраски и Министр сельского хозяйства в правительстве Буша, сменил Ли Этуотера на посту председателя Национального комитета Республиканской партии. Этуотер, мастер агрессивной политики, попал в больницу как раз в день встречи Люнг в Пекине и умер от опухоли головного мозга три недели спустя в возрасте сорока лет. Именно Этуотер, организовав выборы Буша в 1988 году, нанес сокрушительное поражение кандидату от Демократической партии Майклу Дукакису с помощью знаменитого телевизионного ролика об убийце и насильнике Вилли Хортоне.
Когда примерно через час встреча закончилась, Mao проводил Люнг в ее гостиницу, где они беседовали еще четыре часа, согласно сообщению Смита. «Мао сказал, я получил одобрение для вас, чтобы делать пожертвования для Республиканской партии. Если вы правы, что сумма около 10 000 долларов сделает вас важным членом Республиканской партии, мы хотим, чтобы Вы присоединились к ним в качестве важного члена».
Она ответила, «10 000 долларов введут меня в круг, но мне понадобится еще больше денег, чтобы поддерживать усилия длительный период времени». Mао ответил, «я знаю, что 10 000 долларов это ничто и для Республиканской партии и для нас. Мы и не ожидаем, что вы сможете хоть кем-то управлять с 10 000 долларов».
Mao тогда объяснил, «Одна из причин, почему мы хотим, чтобы вы продвигались вперед, таким образом вы бы укрепили свой имидж и подняли бы ваш статус так, что вы смогли бы оказаться в лучшем положении, чтобы заняться другими вещами. Я ясно понимаю, что, как только вы начнете этот процесс, это будет бесконечным рядом пожертвований. Если 10 000 долларов будут разумной суммой, чтобы вы смогли попасть «вовнутрь», и если дальнейшее поддержание вас в этом статусе потребует разумной суммы денег, то мы поддержим вас».
Затем Люнг и Mao тогда принялись спорить о деньгах. Она сказала, «Определите свои условия. Что для вас является разумной суммой? Дайте мне бюджет, и я буду работать с ним».
Mao уклонялся. - Мне дали лишь принципиальное разрешение, - сказал он. – Мне не дали никаких подробностей.
В тот же вечер министр Цзя Чуньван, шеф МГБ, появился в гостинице и принял гостей за деловым ужином в номере 17, президентском «люксе». У Цзя «была серьезная инфекция верхних дыхательных путей» и, заботясь о здоровье своего важного источника, он «настаивал на том, чтобы сидеть, по крайней мере, на расстоянии в 5 футов от источника [Люнг], и он прикрывал рот салфеткой, когда говорил». Сильно кашляя, шеф разведки вместо напитков попросил только принести ему горячую воду.
Здесь встреча шпионов приняла фарсовый оборот. Люнг «настаивала, чтобы он попробовал старое средство от гриппа, любимое китайскими студентами, вскипяченную Кока-колу с лимоном. - Не беспокойтесь обо мне, - ответил руководитель МГБ, - позаботьтесь-ка лучше о Мао, он слишком тощий. Это было правдой, Mao ответил, что у него язва. Люнг сказала, «у меня тоже», а затем Люнг и ее «куратор» в МГБ «сравнивали симптомы».
Поскольку чиновники в гостинице обсуждали свои болезни с Люнг, Китай готовился праздновать День Лэй Фэна, названный по имени национального героя, двадцатидвухлетнего солдата Народно-освободительной армии Китая, который погиб в 1962 году, когда грузовик, которым он управлял, дал задний ход и врезался в телефонный столб, упавший на Лэй Фэна. Он был позже прославлен пропагандистами Мао Цзэдуна как символ патриотической молодежи, верности Китаю, и самоотверженной преданности другим. «Учитесь у Лэй Фэна» - такой был лозунг, который вбивали в головы китайских школьников.
Люнг заметила: - Вы, вероятно, думаете, что я слишком молода, чтобы помнить Лэй Фэна, но я помню и даже помню песню, которая была написана о нем. Она тогда продолжила спеть несколько куплетов. «Цзя после этого спел песню полностью к всеобщему развлечению», говорилось в сообщении ФБР.
«Подражайте прекрасному примеру Лэй Фэна, всегда скромного и простого», выводил трели начальник разведки. «Подражайте прекрасному примеру Лэй Фэна, который всегда хранил в своем сердце учение Председателя Mao». И так далее.
После этого группа вернулась к делу. «Министр Цзя сказал, я уверен, что Мао рассказал вам, что как только вы определитесь с бюджетом, чтобы присоединиться к Республиканской партии, мы дадим вам деньги. Не волнуйтесь, что мы не даем вам никаких специальных заданий. Я думаю, что это принесет вам много пользы, если вы достигнете более высокого статуса, который даст вам лучшую защиту. Если благодаря вам Китай получит какую-то пользу, то тем лучше».
Инструкции Цзя полностью соответствовали концепции «тысячи песчинок». Станьте активным республиканцем, пожертвуйте деньги, и потом посмотрим, что получится. В целом это обсуждение предшествовало намного более активному и спорному участию китайских спонсоров в избирательной кампании президента Клинтона в 1996 году, где Катрина Люнг сыграла роль главного информатора ФБР.
Люнг фактически становилась важным спонсором для Республиканской партии. Как уже упоминалось, она дала десять тысяч долларов мэру Лос-Анджелеса Ричарду Джей. Риордану, который проиграл республиканские предварительные выборы на пост губернатора Калифорнии в 2002 году. И после встречи в Пекине Люнг и ее муж за 1990-е годы внесли приблизительно 27 000 долларов в фонд Республиканской партии.
И спустя всего месяц после встречи Люнг с Цзян Цзэминем, Цзя и Mao Гохуа, Билл Кливленд предупредил Джей-Джей Смита, что, по данным аудиозаписи подслушанного телефонного разговора, «Горничная», используя агентурный псевдоним Луо, выдавала Мао тайны ФБР.
То, что она получила свой псевдоним «Луо» ни от кого иного, как от Чжу Цзичжэня, видного чиновник в министерстве иностранных дел Китая, свидетельствовало о значительном росте ее значимости. Как вице-министр, Чжу руководил североамериканским отделом, и был послом в Соединенных Штатах с 1989 по 1993 год. И сам Чжу дал Люнг кодовое имя Луо Чжуншань.
Но сигналы тревоги относительно «Горничной» поступали задолго до того, как аудиозапись Агентства национальной безопасности представила неопровержимое доказательство, что Люнг информировала МГБ. Осенью 1987 года «Горничная» попросила одного служащего в китайском консульстве в Сан-Франциско позвонить ей из телефона-автомата. Это означало, что она предполагала или знала, что консульство прослушивалось ФБР, и должна была сообщить ему что-то, о чем не должно было узнать Бюро.
Если консульство прослушивалось, ФБР могло бы услышать, что Люнг просит, чтобы ей позвонили из телефона-автомата. Или, возможно, ФБР узнало о ее просьбе от завербованного источника на месте, который был у Бюро в консульстве в Сан-Франциско. В любом случае, Бюро начало расследование. Но разработку быстро закрыли, когда стало известно, что Люнг являлась источником Джей-Джей Смита.
В июне 1990 года, почти за год до того, как Джей-Джей Смит и Билл Кливленд узнали о подслушанном телефонном разговоре Люнг с Mao Гохуа, ФБР получило информацию, что «Горничная» проинформировала китайцев о подслушивании ФБР китайского консульства в Лос-Анджелесе. Вскоре после этого сверхсложные подслушивающие устройства ФБР внезапно замолчали.
Когда штаб допрашивал Джей-Джей о выдаче Катриной Люнг служебной тайны, тот утверждал, что «Горничная» не могла бы сообщить китайцам об электронных системах подслушивания в консульстве в Лос-Анджелесе, потому что и сам Джей-Джей не знал об этом. Штаб ФБР принял его объяснение и спустил вопрос на тормозах. Но тогда не было известно, что Люнг во время своих свиданий с Джей-Джей, спокойно таскала секретные документы ФБР из его портфеля.
Джей-Джей пользовался в то время таким уважением, что штаб ФБР решил, что он может лично справляться с любыми проблемами, касающимися надежности Люнг. Таким образом, инцидент с телефоном-автоматом, информация, что она сообщила китайцам о подслушивании консульства в Лос-Анджелесе, и аудиозапись ее переговоров с Mao, все это оставили в руках Джей-Джей Смита.
Для него это было великолепно. Эпизод в середине 1980-х показывал, насколько Джей-Джей был уверен, что он может делать, все, что заблагорассудится. Джей-Джей Смит был ведущим агентом в расследовании ФБР своего собственного сотрудника Ричарда Миллера, неуклюжего толстяка, человека ФБР в Лос-Анджелесе, который запутался в романтических связях со Светланой Огородниковой, тридцатичетырехлетней похотливой дамой и агентом КГБ, и в знак своей привязанности передал ей засекреченные документы. Светлана была приговорена к восемнадцати годам; Миллер, первый агент ФБР, который был признан виновным в шпионаже, получил двадцать лет тюрьмы. В то самое время, когда Джей-Джей расследовал дело Миллера, он беспечно продолжал интрижку со своей собственной любовницей Катриной Люнг.
Несмотря на «красные флажки», сигнализирующие об опасности, исходящей от Люнг, ФБР с уверенностью полагалось на нее, потому что она прошла два теста на детекторе лжи, и потому что китайский невозвращенец подтвердил большую часть ее информации. ЦРУ также с удовольствием пользовалось сведениями, которые она предоставляла Джей-Джей Смиту. Особенно справедливо это было в 1989 году, когда она поехала в Китай вскоре после подавления сопротивления площади Тяньаньмэнь. После возвращения она предоставляла ФБР информацию о политической конкуренции в китайском руководстве в то время, когда почти никакой информации такого рода из Китая не поступало.
Но не все в ФБР и ЦРУ было в восторге от «Горничной». В конце 1980-х Люнг привезла видеозапись, которую она сделала в Китае. Билл Кливленд запустил видеозапись для «китайской» команды в полевом подразделении Сан-Франциско.
Он не называл «Горничную» как источник видео, но команда знала, что пленка поступила от главного источника Джей-Джей в Лос-Анджелесе. Люнг пошла в штаб МГБ в районе Западном сада в Пекине. Видеозапись показывала вход, а затем и внутренний двор в штаб-квартире разведслужбы.
Как она могла сделать это, не будучи пойманной? - задавались вопросом некоторые из агентов контрразведки в команде. И офицеры ЦРУ в подразделении Управления в Сан-Франциско тоже выражали сомнения относительно удивительного доступа, которым, похоже, обладал источник Джей-Джей, и развединформации, поставляемой ею из Китая. Это было, как заметил один из сотрудников ЦРУ, «слишком хорошо, чтобы быть правдой».
Другой сигнал тревоги прозвучал в марте 1992 года после беседы в Лондоне с Хэнсоном Хуангом, адвокатом и выпускником Гарварда, являвшимся ключевым игроком в шпионском расследовании «Ловушки для тигра». После того, как Смит и Кливленд опросили Хуанга в британской столице, Джей-Джей взял пять дней отпуска и уехал в экскурсионную поездку по Англии.
Без ведома кого-либо в офисе ФБР в Лос-Анджелесе, Катрина Люнг вылетела в Лондон, чтобы присоединиться к Джей-Джей в туре по Великобритании. Дороти И. Келли, по прозвищу «Дот», назначенная инспектором Джей-Джей Смита за несколько месяцев до этого, была от него в восторге. В глазах Келли Джей-Джей не мог сделать ничего неправильного. Они часто обедали вместе. Она решила сделать ему сюрприз, встретив его в аэропорту Лос-Анджелеса, когда он возвращался.
Келли была поражена, увидев, как Джей-Джей и «Горничная», которую она знала, проходят таможню. Они, очевидно, прибыли одним рейсом. Келли приветствовала Джей-Джей и отвезла его домой. Все время в автомобиле, Джей-Джей волновался, что его контролер заметила Катрину Люнг и расспросит его об этом или сообщит в штаб ФБР. К облегчению Джей-Джей она не сделала ни того, ни другого.
В докладе главного инспектора об инциденте было сказано, что контролер «чрезмерно зависела от Смита, с неохотой противодействовала ему, и была с ним неуместно почтительной». Как рассказывал один агент ФБР в Лос-Анджелесе, «я видел, что Дот приносила кофе Джей-Джей на совещаниях команды».
Следующий сигнал опасности был тоже в 1992 году. Согласно обзору Министерства юстиции, источник ФБР сообщил, что женщина по имени «Катрина» была двойным агентом, «работающим в ФБР». Штаб приказал, чтобы Джей-Джей опросил источника. Джей-Джей отмахнулся, аргументируя, что источник был «лгуном и женоненавистничеством», и, объясняя, что информация точно описала его официально одобренные отношения с Люнг как информатором ФБР.
Три года спустя другой инцидент едва не привел к крушению «Горничной». Контролер в штабе ФБР насторожился по отношению к информации Люнг и всех денег, которые ей платило Бюро. Он подозревал, что ее перевербовали и используют против Соединенных Штатов.
Контролер поручил аналитику ФБР сделать всесторонний обзор досье Люнг. Аналитик обнаружил, что Люнг не проходила проверки на полиграфе в течение десяти лет, и составил проект письма в Лос-Анджелес с распоряжением провести ее проверку на детекторе лжи.
Но контролер полагал, что штаб не мог заставить полевое отделение действовать, если это не требовалось по правилам. Он смягчил язык сообщения, чтобы из него следовало лишь, что отделению в Лос-Анджелесе стоило бы проверить «Горничную» на полиграфе. Так как это было только предложение, а не приказ, Джей-Джей смог его проигнорировать.
Тяжеловесная бюрократия ФБР пропустила ряд красных флажков, которые, возможно, разоблачили бы «Горничную» более чем за десятилетие до того, как она была, наконец, поймана. Например, контролер в штабе, который считал, что Люнг работает против Соединенных Штатов, был переведен на другой пост до того, как закончил анализ ее досье.
Постоянная текучка руководителей ФБР означала, что никто всерьез не присматривался к Джей-Джей и Люнг. Между 1990 и 1996 годами, когда в быстрой последовательности прозвучало сразу несколько тревожных звонков, в штабе сменились четыре разных контролера и еще три разных контролера «китайской» команды в Лос-Анджелесе, все ответственные за «Горничную». В результате Джей-Джей был единственным агентом ФБР, который знал полную историю операции «Горничная». И из-за его положения и общепризнанной ценности Катрины Люнг как главного информатора Бюро, все эти различные намеки, вызывавшие вопросы о ней, ни к чему не привели.
В октябре 1996 года Дот Келли уехала из Лос-Анджелеса, и Джей-Джей стал ее преемником в роли контролера китайской команды. Обычно агент контрразведки, который становится руководителем, больше не ведет источник. Но престиж Джей-Джей был настолько высок, что в его случае было сделано исключение. Ему разрешили продолжать руководить «Горничной».
В течение следующих трех лет Джей-Джей контролировал работу полевого офиса в CAMPCON, расследовании ФБР предполагаемой китайской причастности к президентской кампании Билла Клинтона в 1996 году. Люнг стала основным источником для Джей-Джей в расследовании пожертвований в фонд кампании.
В том самом году Джонни Чун, калифорнийский бизнесмен, встретился в Гонконге с генералом Цзи Шенде, начальником китайской военной разведки. Генерал, используя псевдоним, появился из тени у входа на кухню в ресторане, где подают морские ушки. Руководитель разведки, как свидетельствовал позже Чун на заседании комитета Палаты представителей, выслал ему 300 000 долларов и сказал, что надеется, что деньги будут использованы, чтобы помочь президенту Клинтону выиграть выборы. Приблизительно 35 000 долларов из общей суммы действительно были вложены в кампанию. «Нам действительно нравится ваш президент», сказал генерал Цзи, как утверждал Чун.
Это было взрывоопасное свидетельство, и из-за него Джонни Чун оказался в центре расследований Конгресса и Министерства юстиции о китайском влиянии на избирательную кампанию президента Клинтона. Именно Джей-Джей Смит допрашивал Чуна для ФБР.
Затем Джей-Джей охранял Чуна, когда тот получал таинственные угрозы убийства от некоего калифорнийца, намекавшего на то, что Чун проживет значительно дольше, если воздержится от дальнейших показаний. Среди других проблем, которые ФБР было позже вынуждено вновь расследовать, был и вопрос, не могла ли Катрина Люнг подбросить Бюро умышленную дезинформацию в его расследовании CAMPCON о роли Китая в кампании Клинтона.
Джонни Чун признал себя виновным в 1998 году в банковском мошенничестве и в других обвинениях, связанных с незаконными пожертвованиями в фонд кампании. Он был приговорен к пяти годам условно и трем тысячам часов общественных работ. Генералу Цзи повезло куда меньше. Его поймали на растрате и коррупционном скандале, в котором, как говорили, были замешаны миллионы долларов, вложенные в оружие, престижные автомобили и даже в танкер с сырой нефтью, ввезенной контрабандно в Китай через юго-восточный порт Сямынь. Вначале генерала в 2000 году приговорили к смертной казни, но, в конечном счете, наказание было смягчено до пятнадцати лет тюрьмы.
Катрина Люнг энергично и публично защищала своего друга Тэда Сьонга, тоже ставшего объектом расследования незаконного финансирования кампании. Китайское консульство в Лос-Анджелесе выдало чек на 3 000 долларов гостинице, принадлежавшей Сьонгу. Когда эту историю опубликовал журнал «Ньюсуик», то едва не раскрыл тем самым факт, что ФБР установило свои электронные устройства в копировальные машины консульства. В 1980-х Сьонг, бизнесмен-миллионер из Индонезии, заключал контракт с китайским правительством, чтобы продавать за границей самые популярные китайские сигареты «Хонгташан», импортируемые за рубеж под маркой «Гора Красной пагоды». Сьонг через свою дочь пожертвовал 250 000 долларов Демократическому Национальному комитету, направляя средства Джону Хуангу, другой ключевой фигуре в расследовании CAMPCON.
Сьонг переехал в Лос-Анджелес, где стал влиятельным лицом в азиатском сообществе и сотрудничал с Люнг в проведении некоторых местных мероприятий. Ему также принадлежала пропекинская газета, издающаяся на китайском языке в Монтерей-Парке, городке под Лос-Анджелесом, где проживала наибольшая в округе китайская община. Заметная фигура, с густыми седыми бакенбардами, Сьонг сидел рядом с вице-президентом Элом Гором на печально известной акции по сбору средств для Демократической партии в буддистском храме в Хасиенда-Хайтс, Калифорния, в апреле 1996 года.
И Генеральный прокурор Джанет Рино и директор ФБР Луис Фри сказали расследователям Сената, что в их руках были достоверные разведывательные сведения, как сообщалось, полученная путем электронного перехвата, связывающие Сьонга с попытками китайского правительства повлиять на американские выборы через вклады в фонды кампании. Сьонг отрицал, что он или его семья когда-либо действовали в качестве агентов китайского правительства. Люнг в интервью газете «Лос-Анджелес Таймс» в 1997 году назвала сообщения о Сьонге «чушью».
- Если бы Китаю нужен был хороший агент, почему бы он обратился к кому-то, кто не знает Соединенных Штатов и недостаточно хорошо говорит по-английски? - спросила она. При ретроспективном взгляде ее комментарий звучит иронично. В то время, когда она высмеивала сообщения, что Сьонг был китайским агентом, сама она передавала китайскому МГБ тайны ФБР.
В конце 1990-х ФБР обнаружило, что некоторые из его операций стали известны противнику, и несколько информаторов, первоначально завербованных Бюро, были арестованы и допрошены в Китае. Как правило, ФБР не управляет информаторами за границей; это, прежде всего, работа ЦРУ, прозванного агентами контрразведки ФБР «кузенами». Когда ФБР вербует источник развединформации, студента или бизнесмена, например, то если завербованный возвращается в Китай, его или ее обычно передают ЦРУ. После того, как были обнаружены утечки и проблемы в Китае, была сформирована специальная целевая группа контрразведки для расследования случившегося. Частью работы целевой группы должен был стать и анализ досье Катрины Люнг.
Затем весной 2000 года осведомитель, которым руководило полевое отделение Сан-Франциско, являвшийся двойным агентом для ФБР и для китайской разведки, сообщил, что Люнг работала на секретную службу КНР и имела источник в ФБР. Хотя источником в ФБР был, очевидно, сам Джей-Джей, руководитель подразделения в штабе рассказал ему об этом сообщении. Осведомитель также утверждал, что Люнг сообщила китайцам, что он, осведомитель, был источником ФБР.
Штаб ФБР приказал, чтобы целевая группа расследовала сведения осведомителя, но расследование шло очень медленно и, в конечном счете, закончилось неудачей, не сделав выводов. Позже в том же 2000 году, тот самый осведомитель сообщил, что Люнг была «в постели с» подразделением ФБР в Лос-Анджелесе. И хотя это было абсолютно верно, начальники Джей-Джей в штабе не воспользовались этими сведениями.
В ноябре 2000 Джей-Джей Смит вышел в отставку. На вечеринке по случаю его отставки собралось множество сотрудников ФБР и других разведчиков, включая некоторых из ЦРУ. Происходило это в престижном калифорнийском загородном клубе «Ривьера Кантри Клаб». И мало кто удивился, когда Катрина Люнг, постороннее лицо, появилась в клубе рядом с женой Джей-Джей Смита и его сыном. И едва ли хоть кто-то, казалось, заметил, когда «Горничная» установила видеокамеру на треноге в задней части помещения, делая запись всех речей и лиц в толпе.
В декабре Джей-Джей Смита удостоили прощальных почестей. Директор ЦРУ Джордж Тенет наградил его Национальной медалью за заслуги в разведке, что увенчало его тридцатилетнюю карьеру в ФБР.
Несмотря на медаль и празднование отставки, у Джей-Джей было плохое предчувствие. Операция «Горничная» была рискованным делом. Ее контакты с большинством влиятельных руководителей Китая и его разведывательной службой, рано или поздно, должны были принести неприятности. Как квалифицированный игрок в игру «Whac-a-Mole» («Прихлопни крота» - игра для игровых автоматов), Джей-Джей Смит смог приглушить сигналы опасности и открутиться от вопросов, которые продолжали выскакивать. Но он был теперь вне Бюро и больше не управлял операцией. Теперь конец его везения мог быть только вопросом времени.
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

Re: Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Сообщение Моргенштерн » 28 авг 2011 13:25

Глава 12
«НЕБЕСНЫЙ ТРОН»: ШПИОН, КОТОРОГО НЕ БЫЛО

Это началось вполне невинно. Его ноутбук забарахлил, поэтому Джеффри В. Ван, инженер компании «Рэйтеон» в Эль-Сегундо, Калифорния, вызвал техническую поддержку компании. Произошло это в августе 1999 года.
Приехавший компьютерщик долго возился с компьютером и, наконец, решил проблему. Ван, в то время тридцатисемилетний инженер на предприятии, являющемся подрядчиком Министерства обороны, больше не думал об этом. Но довольно скоро ему позвонила женщина из отдела безопасности фирмы «Рэйтеон».
Не мог ли бы Ван зайти к ней? Есть кое-какие проблемы с чем-то в его ноутбуке, и следователь Военно-воздушных сил хотел бы поговорить с ним, чтобы решить их.
Ван не возражал. Он работал подразделении «Рэйтеон», разрабатывавшем радары для самолетов, в том числе для таких, как реактивные истребители F-15 и F-18 и бомбардировщик «Стелс» B-2. У него были и постоянное разрешение от службы безопасности, и «специальный доступ» с разрешением даже для самых секретных объектов. Он знал, что ВВС всегда заглядывают через плечо подрядчика, чтобы удостовериться в надежности систем безопасности.
Это было неудивительно – Raytheon's Space and Airborne Systems, предприятие фирмы «Рэйтеон», создающее космические и авиационные системы, в городе Эль-Сегундо, разрабатывало не только бортовые радары, но и множество сложных систем радиоэлектронной борьбы, радары для электронного сканирования, космические и ракетные технологии, и системы разведки и наблюдения.
Ван встретился со следователем ВВС, который показал свое удостоверение и попросил Вана пройти тест на детекторе лжи. Проверка на детекторе лжи, как предполагалось, должна была пройти на авиабазе ВВС в Эль-Сегундо. Но в этот раз произошло изменение: Ван должен был прибыть не на авиабазу, а в офис ФБР на Бульваре Уилшир в Лос-Анджелесе. К Вану, все еще беззаботному, прикрепили провода полиграфа. Его включили, и Вану задали пять вопросов.
Оператор полиграфа исследовал напечатанную диаграмму.
- Вы не сказали правду о ваших иностранных контактах,- сообщили Вану.
Американец, родившийся в Гонолулу, Ван не мог вообразить, о чем говорил человек ФБР. Он и не думал о каких-то иностранных контактах.
После детектора лжи Вана допросил специальный агент Гил Кордова. Высокий, крупный человек, ветеран бюро, Кордова был агентом контрразведки в течение четырнадцати лет. Он работал в офисе ФБР в Лонг-Бич, но приехал в Лос-Анджелес для допроса Вана.
- Будьте мужчиной, - уговаривал Кордова Вана. Потом он рассказал ему историю. - Однажды, когда я был молод, я попал бейсбольным мячом в окно. Сначала я отрицал это. Потом я встал как мужчина, и признался.
Вана это не впечатлило. Разбить бейсбольным мячом окно? Это походило на Допрос 101. Теперь ему пришла мысль, что проблемы с его ноутбуком, возможно, не были случайны. Он заподозрил, что компьютер испортили, что это было уловкой службы безопасности, чтобы привести его в офис ФБР в Лос-Анджелесе для допроса. По непонятным для него причинам он, так или иначе, подпадал под подозрение.
Это походило на сценарий, написанный Кафкой. Ван был расстроен, и затем он вспомнил: у него был друг в ФБР, в том самом здании. Дениз Ву была специальным агентом в Лос-Анджелесе и другом детства жены Вана, Дайаны.
Дайана Мисуми родилась в Лос-Анджелесе. Ее родители были по происхождению американскими японцами, американцами во втором поколении. Во время Второй мировой войны в панике после Перл-Харбора, когда десятки тысяч американских японцев были интернированы, мать Дайаны, Грейс, и мать Дениз Ву, Сара, были обе отправлены в «центры переселения». Мать Ву была американской японкой, а ее отец – наполовину китайцем.
Эти две семьи были близки; они вместе ездили в туристические походы, а старший брат Джеффа Вана и младший брат Дениз были одногодками и дружили еще со школы. Из офиса ФБР Джефф позвонил своей жене, которая позвонила Дениз Ву.
Если Джеффа пригласили в ФБР, то можно ли было бы устроить так, чтобы Дениз поговорила с ним и попыталась помочь? Дениз симпатизировала ему, и потому после звонка от своей жены, Джефф позвонил Ву.
Она выслушала, что случилось, и спросила Вана, - Было хоть что-нибудь, что могло бы вызвать такой результат проверки на полиграфе? Но Вану ничего не приходило в голову. Дениз сказала, что она придет навестить его, как только она появится в офисе.
Без ведома Джеффа Вана и его жены ФБР разрабатывало Вана уже больше года. ФБР дало случаю кодовое название «ETHEREAL THRONE» («Небесный трон»). Джей-Джей Смит, как руководитель «китайской» команды контрразведки, отвечал за расследование. Ведение следствия он поручил Кордове и двум другим агентам, Серене Олстон и Брэйди Гилберту.
Джефф Ван не знал ничего этого. Не знал он и того, что специальному агенту Дениз Ву также поручили заниматься его делом почти годом раньше, как раз из-за ее дружбы с Ваном и его семьей. Ван явился в ФБР в полдень, сейчас было уже шесть часов вечера, а он все еще сидел в офисе Бюро на Бульваре Уилшир. Кордова сказал ему, что ФБР хотело бы обыскать его дом. Так как у Ван не было ничего, что следовало прятать, он позвонил Дайане, и она согласилась на обыск. Джефф подписал расписку, разрешающую Бюро провести обыск.
Когда Дениз Ву появилась, она предложила провести Вана до дома. Он почувствовал облегчение, увидев, что его подруга будет присутствовать, и поехал домой, а Ву сопровождала его в своей машине.
В доме Ву и другой агент ФБР сидели в гостиной комнате с Джеффом и Дайаной. Приближалось время сна для двух маленьких детей Вана, трехлетнего Дэниела и Киане, годовалой девочки.
В половине десятого вечера более дюжины агентов ФБР во главе с Джей-Джей Смитом добрались до дома Вана. Джефф не ожидал такой большой группы. Агенты взяли домашний компьютер Вана. Дайана тщетно протестовала, что в компьютере хранились и ее собственные личные файлы. Как практикующий клинический психолог, она специализировалась на лечении детей. Компьютер содержал конфиденциальные сведения о детях, которые были ее пациентами.
Агенты обыскали дом сверху донизу. Они изъяли компакт-диски, ноутбуки и дискеты, и открыли письма, которые поступили на электронную почту. Три агента перерыли игрушки в комнате трехлетнего сына, пока трое других копались в игрушках годовалой дочки.
Дэниел был расстроен, потому что в компьютере была его любимая игра «Грузовик Тонка». Много дней позже он спрашивал отца, «Когда эти плохие люди собираются вернуть мою игру?» Но компьютер, с игрой «Грузовик Тонка» и с конфиденциальными файлами Дайаны, оставался во владении ФБР.
Пока обыск продолжался, Джей-Джей попросил Джеффа о конфиденциальной беседе. Они вошли в спальню родителей, и Джей-Джей представился. Китай в суматохе, сказал Смит, это же ваша родина. Люди выдают друг друга. Если люди называют вас, то и вы должны назвать их.
Джефф про себя подумал, но не сказал, «я не знаю о чем, черт возьми, вы говорите».
Подумайте, кого вы знаете, у кого есть контакты с Китаем, убеждал его Джей-Джей.
Ван был еще более озадачен, чем когда-либо. Его отец приехал из Китая перед захватом власти коммунистами в 1949 году, чтобы учиться в Нью-Йорке на ученого. Он стал радиологом и обосновался в Гавайях. Мать Джеффа была хоть и китайского происхождения, но американкой уже во втором или третьем поколении, выросшей в Нью-Йорке. Джефф окончил Калифорнийский университет в Беркли, и получил степень магистра по электротехнике в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. В 1983 году Ван поступил на работу в авиастроительную компанию «Хьюз Эйркрафт», которая слилась с «Рэйтеон» в 1997 году, и он работал на эти две компании в течение уже шестнадцати лет.
Он ни слова не знал по-китайски и не чувствовал личной привязанности к Китаю, где он никогда и не был. - Большинство моих друзей - японские американцы,- сказал Ван Джей-Джей Смиту.
Он был сбит с толку тем, что случалось. Сначала ВВС разрабатывали его, теперь ФБР. Ему сказали, чтобы он поступил как мужчина, встал и признался, но в чем признаваться? Люди в Китае называли его, намекнул Джей-Джей, и он, как предполагалось, должен был назвать их. Назвать, но кого? Это было нереально.
- Могло ли это как-то быть связано с его семьей?- спросил Джефф. - Нет, - сказал Джей-Джей, - это не при чем. Независимо от того, что подразумевал Джефф, он получал один и тот же ответ: - Это не это. Беседа зашла в тупик.
Хотя об этом упоминалось в очень немногих словах, Вану стало ясно, что ФБР подозревает его в шпионаже в пользу Китая. Пока обыск его дома продолжался, Дениз Ву также говорила с Джеффом. Она поощряла его подумать о ком-то, кто мог бы обвинить его в передаче тайн Китаю. Были ли у него враги?
Джефф замучил свой мозг, роясь в памяти, вспоминая о событиях двадцатилетней давности в средней школе, пытался думать о сотрудниках, знакомых, всех, кто, мог бы высказать такое ужасное обвинение. Он назвал Ву несколько имен, но не был уверен, что кто-то из них стал причиной ужасных неприятностей, в которых он теперь оказался.
Группа агентов ФБР продолжала обыскивать дом. Они прочесали автомобили Вана, и его чердак, всё-всё. Уже было два часа утра, когда они, наконец, уехали, спустя четырнадцать часов после того, как Джефф зашел в офис ФБР на Бульваре Уилшир, чтобы пройти тест на полиграфе.
Кошмар для Джеффа Вана и его жены только начался. Тень подозрения, нависающая над его головкой, стоила ему работы в фирме «Рэйтеон». Подрядчик не хотел, чтобы инженер, попавший под подозрение ФБР, продолжал работать над радарами для самых сложных реактивных истребителей ВВС и бомбардировщика «Стелс». Джефф был временно отстранен от работы и потерял свой специальный допуск. Без допуска ему трудно было бы найти новую работу в аэрокосмической промышленности.
Для Дениз Ву «Небесный трон» стал иным видом испытания. Чрезвычайно лояльная по отношению к Бюро, она оказалась в сложнейшем положении. С самого начала она очень сомневалась, что Джефф мог сделать что-то неправильное. Тем не менее, ей приходилось скрывать от давнего друга семьи, что примерно одиннадцатью месяцами раньше ей тоже поручили выслеживать его.
Еще хуже: после того, как Вана вызвали в ФБР, ей приказали возобновить их дружбу, использовать ее в своих интересах, и еще сильнее сблизиться с Джеффом. Шпионить за шпионом, так сказать. Дениз Ву никогда не ожидала, что окажется в такой трудной ситуации, когда пришла на службу в Бюро в 1994 года. Она начала свой путь в колледже в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, затем окончила школу бизнеса в Университете Южной Калифорнии.
Когда Ву поступила в ФБР, ей было около тридцати пяти лет, ее послали на обучение в Академию Квантико, Вирджиния, затем направили в подразделение ФБР в Лонг-Бич, Калифорния, для расследования беловоротничкового преступления. Там она произвела очень хорошее впечатление на своего босса, специального агента Джека Келлера, красивого ирландца с квадратной челюстью и ветерана Бюро, который помог ей в изучении мастерства уголовного расследования. Американские прокуроры и другие правительственные чиновники, с которыми она работала, очень хвалили Ву как первоклассного агента.
Время от времени коллеги-агенты предлагали Ву из-за ее азиатского происхождения пойти работать в «китайской» контрразведке. Хотя ее мать была американской японкой, а ее отец наполовину китайцем, сама Ву, калифорнийка в четвертом поколении, не умела ни писать, ни говорить по-китайски. Она не заинтересовалась советом своих коллег, частично потому что в ФБР существовало убеждение, разделявшееся некоторыми агентами, что если вы не достаточно хороши для расследования уголовных преступлений, тогда вы закончите в контрразведке. В результате этого контрразведка (CI) не считалась лучшим путем для карьеры.
В сентябре 1998 года Гил Кордова направил контролера на встречу с Ву. На нее оказали давление, чтобы она согласилась на перевод в контрразведку. Бюро, сказал контролер, знало, что Ву знакома с Джеффри Ваном. У ФБР были убедительные улики, что Ван шпионил в пользу Китая, продолжал контролер, но оно было еще не в состоянии доказать его вину в суде, и потому нуждалось в ее помощи. Контролер размахивал флагом: это - то, что означает быть американцем, сказал он, это - то, для чего вы пришли в Бюро.
Ву неохотно согласилась помочь трем агентам, проводившим расследование «Небесный трон». Она предоставила им информацию об истории семьи Джеффа и о длительной дружбе ее семьи с семьей Вана.
В начале 1999 года Ву решила, что ей, наверное, стоило бы уйти из отдела в Лонг-Бич и попробовать что-то новое. В июне ее просьбу одобрили, и она была переведена в Лос-Анджелес, в подразделение, расследующее преступления, связанные с детской порнографией, прослеживая сексуальных преступников в Интернете. Вот потому и случилось так, что она была в офисе на Бульваре Уилшир в тот день, когда Джеффа вызвали в ФБР и проверяли на детекторе лжи.
К тому времени Ву уже подобрала некоторые из деталей, которые привлекли подозрения к Джеффу. Но она не знала всего.
Она не знала предыстории, начавшейся в Сан-Франциско. Дэйв ЛеСюер был агентом контрразведки ФБР в том городе, в «китайской» команде. Человек, набравший несколько излишних килограммов, ЛеСюер говорил медленно и всегда, казалось, чувствовал себя недооцененным. Но у него было два положительных качества. Он говорил на кантонском диалекте, и, возможно, благодаря этому он завербовал и вел несколько полезных осведомителей, включая двух женщин.
Но лучший осведомитель ЛеСюера был человеком, который за эти годы предоставил много ценной информации ФБР. Источник не работал в китайском консульстве в Сан-Франциско. Но ему, похоже, доверяли китайские чиновники, потому что кое-какие сведения, которые он предоставлял Бюро, были слишком интригующими, чтобы их можно было узнать, просто слоняясь по барам в Китайском квартале Сан-Франциско. ФБР решило, что источник, хотя и предоставлял полезную информацию Бюро, контролировался китайской разведкой.
Где-то в 1990-х осведомитель ЛеСюера переехал в Лос-Анджелес. Причина переезда осталась темной, но, возможно, это была романтическая история, потому что когда-то в этом периоде он, кажется, женился. Хотя источник переехал, агент ЛеСюер продолжал его курировать.
В сентябре 1997 года информатор сообщил ФБР историю, которая и вызвала расследование под кодовым наименованием «Небесный трон». Он утверждал, что встретил китайского офицера разведки, или IO, в гостинице в Сан-Габриэль-Вэлли. Офицер, как утверждал источник ФБР, не говорил по-английски, но попросил, чтобы он набрал номер телефона в Торрансе, Калифорния.
Человек ответил на звонок, продолжал информатор ФБР, и сказал, что он ожидал звонка. Далее информатор, как проинструктировал его китайский разведчик, сказал этому человеку, чтобы тот приехал в гостиницу. По рассказу источника, человек, которому он звонил, приехал в гостиницу и обменялся конвертами с IO. Хотя осведомитель не мог видеть, что было в конвертах, он предполагал, что наличные деньги обменяли на секретные документы.
Конверт, который человек принес в гостиницу, был достаточно большим, чтобы содержать документы, сказал осведомитель. И конверт, который дали тому взамен, выглядел в точности как тот, в котором ему самому дали деньги. Это было интересным утверждением, потому что, если это было правдой, то означало, что осведомителю, который был в платежной ведомости ФБР, также заплатил и Китай.
Расследуя историю информатора, Серена Олстон, Кордова и Гильберт смогли получить распечатки телефонных звонков, из которых следовало, что телефонный звонок был сделан из номера, в котором был зарегистрирован предполагаемый китайский разведчик. А вот номер, на который тот звонил, был номером домашнего телефона Джеффа Вана.
Теперь у ФБР был подозреваемый. Разрешение на основании Закона о наблюдении за иностранными разведками (FISA) было получено, и бюро начало прослушивать телефоны Джеффа. Контрразведка - трудное и часто сложное дело. У ФБР не было никаких причин сомневаться в истории осведомителя. Он был давним источником Бюро, который всегда предоставлял полезную информацию.
Но с самого начала были проблемы с «Небесным троном». МГБ часто вербовало людей, приглашая их в Китай. Олстон и другие агенты не могли найти связей между Джеффом и Китаем. Тогда они начали исследовать его родственников, чтобы увидеть, не наведут ли они их на какой-то след.
Отец Джеффа, как узнало ФБР, эмигрировал из провинции Шанхай в 1920-х. Но Бюро не смогло найти его иммиграционного досье, в котором мог бы быть список его родственников. Вероятно, досье его отца был потеряно или уничтожено.
Тем временем с помощью Дениз Ву, Джефф изо всех сил старался выяснять, кто, мог бы побудить ФБР подозревать его как шпиона. Он ничего не знал об истории, рассказанной осведомителем, о звонке по телефону из гостиницы, или об обмене конвертами.
Отец Джеффа умер в возрасте семидесяти двух лет в июле 1999 года, за месяц до того, как Джеффа вызвали на допрос в ФБР. Он спросил свою мать, знала ли она кого-то, у кого могла бы быть причина обвинить его. Она смогла пролить первый лучик света на тайну.
Он узнал от нее, что родственники его отца в Лос-Анджелесе утверждали, что отец, когда он был еще жив, пообещал помочь им деньгами. Однако в его завещании ничего такого не было. Но родственники утверждали, что он говорил им, что, если они будут нуждаться в деньгах, он попытался бы помочь им.
К этому моменту Дениз Ву была совершенно уверена, что Джефф Ван невиновен. Она предполагала это все время. Но теперь она узнала, что были семейные разногласия вокруг денег, и это могло бы стать ключом к загадке. Джефф дал ей имена нескольких родственников, которые, по его мнению, могли сердиться на него из-за денег, якобы обещанных им его умершим отцом. Ву передала имена своим начальникам в ФБР, но ей сказали, что ни один из тех людей не был осведомителем, который «навел» на Джеффа.
Тем временем Ву узнала, что, хотя распечатка звонков из гостиницы показывала, что звонили на номер Джеффа, но продолжительность звонка составляла только тридцать секунд. После шести гудков звонок был бы зарегистрирован, даже если бы на него не ответили. Не было ясно, поднял ли кто-то трубку в доме Вана, и, даже если и так, то не сказал ли человек, который ответил, или сам звонивший, что это просто ошиблись номером.
Когда ФБР исследовало компьютер, изъятый агентами из дома Джеффа, то помимо игры «Грузовик Тонка» его сына Дэниела, они нашли там несколько связанных с работой документов из «Рэйтеон», но ни один из них не был секретным. И в компьютере не было ничего, чтобы предположить, что Джефф Ван был не совсем лояльным американским гражданином.
Расследование ФБР было остановлено. Оно шло полным ходом больше года, и Бюро никак не приблизилось к доказательству его вины. Кроме того, расследование было разделено между Лос-Анджелесом, где Джей-Джей Смит был контролером Олстон, и Лонг-Бич, где агент по имени Линас Данилевичюс был контролером Кордовы.
Установив «жучки» в доме Вана, ФБР подслушивало, как Джефф обсуждал расследование, пытаясь выяснить, кто навел подозрения на него, говорил с матерью о своих родственниках, и упоминал разных теть и дядей. К этому времени ФБР узнало имена многих родственников, хотя старое иммиграционное дело его отца так и не нашли.
Проверяя их имена, Олстон заметила, что одной из кузин Джеффа, племяннице его отца, принадлежал дом и что у совладельца дома, ее мужа, было то же самое имя, что и у осведомителя ФБР. Это казалось случайным совпадением. Но тут была причина для этого.
Ее муж, совладелец дома, действительно был тем осведомителем.
Теперь ФБР столкнулось с тем, что осведомитель, на которого оно полагалось в течение многих лет, скрыл тот факт, что его жена была кузиной Джеффа Вана. Когда его прямо об этом спросили, осведомитель отрицал, и продолжал отрицать, что он знал, что его жена была родственницей Джеффа. В конечном счете, он признал, что Джефф был кузеном его жены, но утверждал, что сам он этого не знал.
Вся история осведомителя разваливалась. Под нажимом Бюро, он признал, что на самом деле встречался с Джеффом. Это было, сказал источник, на большом семейном обеде. Но информатор уверял, что они не разговаривали, потому что Джефф не говорил на китайском языке в отличие от всех остальных.
Эта встреча состоялась приблизительно за год до того, как осведомитель рассказал свою историю ФБР. Родители Джеффа навестили его и Дайану и устроили большой семейный обед в Монтерей-Парке. Джефф впервые встретил брата своего отца, так же как племянника своего отца, племянницу, и других родственников. Осведомитель был там.
Теперь картина была ясна. Джей-Джей Смит, Олстон и ФБР не верили рассказу осведомителя. Он использовал свои отношения с ФБР, чтобы решить личные проблемы. Он выдумал всю историю. Позже, когда офис в Сан-Франциско расследовал эти неприятности, то пришел к выводу, что осведомитель все время хорошо знал, что его жена была кузиной Джеффа.
- Его просто подставили, - прямо сказал один старший агент ФБР.
Если тучи поддельного обвинения в шпионаже, нависавшие над Джеффом Ваном, теперь рассеивались, то другая буря собиралась обрушиться на Дениз Ву. Ей приказали стать доверенным лицом Джеффа. Он в течение многих месяцев пытался выяснить, кто навел на него подозрения и почему. Поэтому было логично, что Ву, убежденная в его невиновности, поддерживала бы его усилия.
Но ФБР рьяно охраняет идентичность своих источников. И агенты Бюро, подслушивавшие телефонные разговоры Джеффа с Ву, решили, что она пересекла грань, даже затронув в беседах с Джеффом вопрос, кем мог бы быть обвинивший его человек. То, что сам Джефф размышлял о том, кто из его родственников мог бы испытывать к нему неприязнь, казалось, не имело значения. И при этом, похоже, не имело значение и то, что ФБР специально поручило Ву завоевать доверие Джеффа, выслушивать его с сочувствием, и действовать как его друг.
На протяжении недель после того, как Ван был вызван в Бюро, Ву доказывала своим начальникам, что невиновен. Она со всех сил пыталась узнать, какие есть доказательства вины Вана. Ей сказали, что она стала жертвой своего рода «стокгольмского синдрома», оказавшись слишком близкой к человеку, которого подозревали в шпионаже.
В ноябре ФБР допросило Ву. Она отрицала, что обсуждала личность осведомителя с Джеффом, или давала ему какие-то подсказки, или намекала на то, что его телефон прослушивается. То, что ФБР прослушивали телефоны семьи Ван, едва ли удивило бы Джеффа, инженера; он и Дайана предполагали это с того момента, когда агенты ФБР обыскивали их дом. Спустя несколько недель после этого допроса Дениз Ву, ФБР временно отстранило ее от службы.
Оказавшись теперь в сложной ситуации, Ву наняла адвоката, Марка С. Харриса, который сотрудничал с нею в уголовных делах, когда он был помощником американского прокурора в течение восьми лет. - Она была фантастическим агентом, - говорил он. - Она была великолепной, чрезвычайно прилежной и добросовестной.
Но маленькая юридическая фирма Харриса не могла справиться с таким делом, потому что расследование Ву обещало оказаться долгим и трудным. Марк Холшер, в то время работавший в адвокатской фирме «O'Мелвени энд Майерс», занялся этим делом бесплатно.
Федеральные обвинители собрали большое жюри – не для того, чтобы заняться расследованием того, как осведомитель ФБР лгал Бюро и представил невинного человека как китайского шпиона, но чтобы выстроить обвинение против Дениз Ву, агента ФБР, пытавшейся помочь несправедливо обвиненному восстановить свое доброе имя.
Джеффа и Дайану Ван вызвали, чтобы дать свидетельские показания перед большим жюри. Обвинители запустили аудиозапись телефонного разговора между Дайаной и ее матерью. Лента подтвердила подозрения семьи Ван, что их телефоны прослушивались. На ленте Дайана очевидно сказала своей матери, что позвонит ей по другой линии. Правительство запустило аудиозапись, чтобы попытаться показать, что супруги Ван знали о прослушивании, и им это кто-то подсказал.
Ву по-прежнему была временно отстранена от службы в ФБР. В начале 2003 года, через четыре года, Бюро уволило ее. В августе 2004 года Дениз Ву предъявили уголовное обвинение из пяти пунктов за предполагаемое раскрытие Вану личности «тайного агента», предполагаемое сообщение Джеффу, что его телефон прослушивается, и за ложь, когда она отрицала, что совершала какое-либо из этих действий. Если бы ее признали виновной, то ей грозило бы минимальное тюремное заключение сроком на десять лет. 6 декабря она была привлечена к суду и освобождена под залог в размере 50 000 долларов.
Правительство набросилось на Дениз Ву, несмотря на то, что его дело против Джеффа Вана было полностью распутано. Судебное преследование Ву содержало ряд скрытых рисков для ФБР, которое вовсе не мечтало, чтобы общественность узнала, что один из видных осведомителей «китайской» контрразведки оклеветал невинного человека. В обвинительном акте Ву имя Вана не называлось. Он был упомянут только по инициалам как «Джей. В».
Столкнувшись с пятью пунктами обвинения в уголовном преступлении и возможностью оказаться на десять лет в тюрьме, Ву по совету ее адвокатов, согласилась принять соглашение о признании вины. 6 июня 2006 году она признала себя виновной в единственном проступке - раскрытии конфиденциальной информации.
Изначальные обвинения, что она идентифицировала источник ФБР, намекнула Вану о прослушивании, и делала ложные утверждения, отрицая, что она это сделал, были вычеркнуты. И в соглашении о признании вины она не заявляла, что раскрыла Джеффу личность осведомителя.
Соглашение было сформулировано хитро, ловко обходило тему и неявно намекало, что Ву сообщила имя источника, но явно этого не говоря. Соглашение о признании вины утверждало, что Ву «обсуждала, и таким образом раскрыла Джей. В. конфиденциальную информацию относительно идентичности тайного осведомителя ФБР». Формулировка не утверждает, что Ву раскрыла личность осведомителя, только что она раскрыла информацию «относительно идентичности». Это могло означать почти все что угодно, возможно, что-то столь же безвредное как поддержку предположения Джеффа, что кто-то из его родственников или родственников по браку, затаив на него злобу из-за имущества его отца, мог его оклеветать.
30 октября 2006 года, спустя семь лет после того, как она была отстранена ФБР от службы, Ву была приговорена судьей окружного суда Робертом Гэри Клаузнером к условному сроку и штрафу в одну тысячу долларов. - Это своего рода сладко-горькое окончание затяжной и длительной трагической несправедливости, - сказала Ву после приговора. – Мне стало легче, что после долгих лет ложных обвинений, моя семья и я сможем, наконец, вернуться к нашей обычной жизни.
Марк Холшер критиковал преследование Ву правительством. – Очень прискорбно, что именно ФБР хотело предъявить обвинение Дениз, - сказал он. - Она любила Бюро. Она вынуждена была оказаться в ужасной ситуации, ведя расследование против друга ее семьи. У ФБР есть принципы и процедуры, касающиеся агентов, работающих под прикрытием. Эти правила включают, что вы не должны расследовать дела тех, кого вы знаете лично. Если бы Бюро следовало этим своим принципам, Дениз сегодня была бы заслуженным агентом ФБР.
Если бы дело дошло до судебного процесса, Холшер был готов показать связь между расследованием Ву и Вана и Джей-Джей Смитом и Катриной Люнг. И здесь сюжет, как и очень многие аспекты контрразведки, становится одновременно и темным, и сложным.
Хотя в то время это еще не было известно, Джей-Джей информировал Катрину Люнг о расследовании Джеффа Вана и консультировался с нею относительно всех деталей дела. Джей-Джей позже сказал главному инспектору Министерства юстиции, что сообщение осведомителя о Джеффе «не имело никакого смысла».
Источник, который весной 2000 года сказал ФБР, что Люнг была агентом разведывательной службы Китая, был тем же самым осведомителем, который выдумал историю о Джеффе Ване. Осведомитель был сердит на «Горничную», обвиняя ее в том, что она рассказал МГБ об его отношениях с ФБР. Он также утверждал, что Люнг сообщила Пекину о следствии против Джеффа Вана.
Он был тем же самым осведомителем, который несколько месяцев спустя сказал, что Люнг была «в постели с» подразделением ФБР в Лос-Анджелесе. Но штаб-квартира ФБР расценила это как обвинение одним осведомителем другого, и не предприняла никаких дальнейших действий.
Когда Бюро, наконец, определило, что осведомитель ложно обвинил Джеффа Вана, он, по словам бывшего агента контрразведки ФБР и нынешнего чиновника Бюро, был вычеркнут из платежной ведомости информаторов ФБР за ложь. К 2006 году, когда Ву подписала свое соглашение о признании вины, он уже больше не использовался как осведомитель.
Пока это все тянулось, Джефф Ван не мог получить другую работу в оборонной промышленности, так как для этого требовалось пройти проверку на благонадежность. Его имя кратко появилось в прессе, когда он посетил вынесение приговора Дениз Ву. Но многие из деталей «Небесного трона» он впервые узнает только из этой книги.
Брайан Сан, представлявший Джеффа Вана в начале исследования ФБР, подвел итог того, что произошло. «Совершенно невиновный человек и его семья перенесли ряд очень тяжелых потрясений. Вот, парень проработал в «Рэйтеон» больше пятнадцати лет, у него были прекрасные характеристики, и он теряет свою работу. Это испытание, через которое им пришлось пройти, было для них настоящим бедствием».
Джефф и его жена попытались собрать осколки своих жизней и идти дальше. ФБР, наконец, сообщило его адвокату, что Ван больше не был для них «лицом, представлявшим интерес». Это было очень приятно узнать. Но Джефф Ван не мог понять, почему ФБР так никогда и не принесло ему своих извинений.
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

Re: Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Сообщение Моргенштерн » 28 авг 2011 15:46

Глава 13
ШТОРМОВЫЕ ТУЧИ

В 2000 году подразделение национальной безопасности ФБР, возглавляемое тогда Нейлом Джей. Галлахером и его заместителем Шейлой Хоран, было озабочено поиском российского «крота» в американской разведке, которым оказался агент самого ФБР Роберт Ханссен. Но подразделение также начало получать тревожные сигналы, что что-то очень сомнительное происходило с программой «китайской» контрразведки в Лос-Анджелесе.
В июле Кен Гейде стал руководителем китайского отдела подразделения в штаб-квартире. С поощрения Галлахера, Шейла Хоран и Гейде начали подробный анализ программы «китайской» контрразведки отделения в Лос-Анджелесе. Они сконцентрировались на «Горничной», возможно, лишь потому, что Катрина Люнг была источником в течение очень многих лет.
Группа исследовала то, что «Горничная», возможно, сказала МГБ, и что она получила взамен. – Баланс, - как сказал один агент ФБР, - не выглядел благоприятным. Начали собираться штормовые тучи.
Когда Гейде исследовал это дело, он пришел к выводу, что Люнг была прекрасно известна МГБ еще со времен ее учебы в аспирантуре в Чикагском университете. Он задавался вопросом, не действовала ли она в интересах МГБ все это время. Если бы этот сценарий оказался правдой, то Бюро в любом случае следовало бы оглянуться назад. Поскольку, как волновался Гейде, это могло означать, что программу «китайской» контрразведки ФБР контролировал Китай.
Там были «аномалии», как агенты контрразведки называют подозрительные или необъясненные проблемы. В конце 2000 года исследователи обнаружили информацию, которая была получена десятью годами ранее, и идентифицирующую «Горничную» как источник, который информировал китайцев об очень успешной электронной операции ФБР против консульства в Лос-Анджелесе. Как только китайцы обнаружили «жучки», операция ФБР накрылась.
- Для китайцев не было бы новостью, если бы им просто сказали, что консульство прослушивалось, - объяснил один агент ФБР. – Но тут был выдан использованный нами сложный технический метод.
Хотя микрофоны замолчали, прошло еще несколько лет, прежде чем чиновники консульства заподозрили, что в их копировальные машины поставили специальные устройства, чтобы передать копируемые документы ФБР. Только осенью 1999 года копировальные машины были отправлены назад в Китай для разборки и проверки.
В 2001 году китайцы раскрыли двадцать семь управляемых со спутников подслушивающих устройств, которые Агентство национальной безопасности и ФБР установили в китайской версии президентского самолета («Air Force One»), пока самолет проходил переоборудование в Техасе. Самолет Боинг 767 был предназначен для Цзян Цзэминя, президента Китая. Американские подрядчики в Сан-Антонио установили в нем большую спальню, ванную с душем, и кинозал с широкоэкранным телевизором для Цзяна, пока контингент Народно-освободительной армии Китая охранял самолет стоимостью 120 миллионов долларов.
Работы были выполнены четырьмя подрядчиками: фирмами Dee Howard Aircraft
Maintenance, Gore Design Completions, Rockwell Collins и Avitra Aviation
Services. Самолет поставили Китаю в августе 2001 года, и вскоре в нем были обнаружены «жучки», включая некоторых в спинке кровати Цзяна. Согласно сообщениям из Китая, двадцать офицеров китайских военно-воздушных сил и два чиновника были задержаны и подверглись опросу после раскрытия подслушивающих устройств.
ФБР изучало возможность, что Люнг также выдала Пекину «жучки» в самолете, но не смогло связать ее с эпизодом. – Возможно, она не имела никакого отношения к этому, - сделал вывод один чиновник.*

----------

* После того, как случай «Горничной» стал достоянием общественности в апреле 2003 года, Джей-Джей Смит горячо отрицал, что когда-либо обсуждал с Люнг тему подслушивающих устройств в самолете. Его адвокат Брайан Сан говорил, что тут не было «абсолютно» никакой связи. - Мой клиент совсем не говорил с нею о самолете, - сказал он.

----------

Контрразведка это такой замысловатый мир зазеркалья, что некоторые американские чиновники даже выдвинули гипотезу, что весь эпизод с прослушиванием самолета был сложной уловкой китайской разведки. Согласно этой теории, китайцы, зная, что Соединенные Штаты, естественно, попытались бы прослушивать самолет, напоказ выставили вокруг него охрану, но преднамеренно позволили американцам установить подслушивающие устройства, и использовали американских подрядчиков вместо того, чтобы настоять на китайских рабочих.
Когда же самолет вернулся в Пекин, его разобрали, а выявленные «жучки» проанализированы, чтобы изучить состояние мастерства американской технологии подслушивания.
В октябре 2001 года Галлахер вылетел в Лос-Анджелес, чтобы поговорить с Роном Иденом, помощником директора, отвечающим за подразделение Лос-Анджелеса, о Джей-Джей Смите и «Горничной». Месяц спустя ФБР попросило ордер FISA у специального суда, созданного на основании Закона о наблюдении за иностранными разведками, чтобы поместить дом Катрины Люнг под электронное наблюдение. У ФБР уже была видеокамера в гостиной комнате «Горничной», замаскированная под датчик движения. Но она была установлена с ее ведома, чтобы ФБР могло тайно записывать на пленку и регистрировать приходивших к ней китайцев или других посетителей.
Заручившись ордером суда, ФБР тайно обыскало дом Люнгов, и подключилось к ее телефону, факсу и электронной почте. Бюро также установило за ней наружное наблюдение.
Одобрение для ордера FISA был выдан секретным судом в декабре. Затем в тот же месяц, Шейла Хоран стала временно исполняющим обязанности руководителя подразделения национальной безопасности ФБР после ухода Галлахера в отставку.
К тому времени слухи о романе «Горничной» и Джей-Джей Смита достигли центрального офиса ФБР. Как только в доме в Сан-Марино было подключено прослушивание линий связи и установлены «жучки», любовная интрижка «Горничной» с Джей-Джей была быстро подтверждена. «Специальные методики», используемые ФБР, обнаружили, как изящно выразился отчет главного инспектора Министерства юстиции, что отношения между Джей-Джей и Люнг были «больше, чем дружбой».
Секс это не федеральное преступление, за что всем следовало бы быть благодарными. Но электронное наблюдение за домом Люнгов предоставило очевидные доказательства, что в полевом отделении Лос-Анджелеса была серьезнейшая проблема. Теперь Бюро предстояло рассмотреть пугающую возможность того, что китайская разведка внедрилась в ФБР.
В начале января 2002 года Хоран проинформировала о ситуации Роберта Мюллера. Ветеран Бюро, Хоран была направлена ФБР в Африку для руководства расследованием террористических взрывов посольств США в Кении и Танзании в 1998 году, когда погибло 224 и было ранено 4 000 человек.
Поскольку директор ФБР вступил в должность непосредственно перед 11 сентября 2001 года, крупномасштабные террористические акты в Нью-Йорке и Вашингтоне заняли большую часть его внимания. Когда он услышал, что происходило в Лос-Анджелесе, он взорвался от ярости.
В начале января 2002 года Мюллер провел ряд нервных встреч с Хоран, Гейде, Иденом и Лансом Ву, контролером «китайской» команды в полевом отделении Лос-Анджелеса. Атмосфера была более чем напряженной.
Сотрудники отделения в Лос-Анджелесе и чиновники штаба обвиняли друг друга в медленном продвижении расследования программы «китайской» контрразведки в Лос-Анджелесе. - Кто является ответственным? – требовал Мюллер. Никто не предложил ответ.
Однажды Иден уехал из штаба ФБР в вашингтонский международный аэропорт имени Даллеса, и был уже в самолете, летящем в Лос-Анджелес, когда ему позвонил Мюллер и приказал вернуться в штаб для другой встречи. Как только Иден приземлился в международном аэропорту Лос-Анджелеса, у него не было времени даже чтобы приехать домой и сменить рубашку - он повернулся и сел на ночной рейс назад в Вашингтон.
Шейле Хоран, опытному агенту с двадцатью девятью годами стажа в Бюро, досталось за все негативные последствия. Как исполняющая обязанности руководителя подразделения национальной безопасности, она оказалась в центре мишени, и на нее обрушился весь гнев Мюллера.
- Я отстраняю вас, - сказал ей Мюллер.
Сметенная в неразберихе вокруг дела «Горничной», и не получив других хороших вариантов для нее, Хоран перешла на административную должность в Бюро и вышла в отставку позже в том же году. Многие из ее коллег в ФБР чувствовали, что ее несправедливо обвинили в катастрофе в Лос-Анджелесе.
После того, как Мюллер получил краткое изложение дела, он приказал провести полное полевое расследование, начатое против Джей-Джей Смита. Он также назначил Рэнди Беллоуза, того самого федерального обвинителя, который расследовал действия ФБР в деле д-ра Вена Хо Ли, проанализировать ситуацию в Лос-Анджелесе и рекомендовать дальнейшие действия. Беллоуз, который был обвинителем на судебном процессе Роберта Ханссена, «крота» КГБ в ФБР, отреагировал быстро. Он посоветовал Мюллеру назначить агента ФБР в ранге инспектора, чтобы он возглавил расследование.
Мюллер знал, что ему следует сделать. Он вызвал Леса Уайзера.
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

Re: Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Сообщение Моргенштерн » 29 авг 2011 15:19

Глава 14
КОНТРРАЗВЕДЧИК

«Директор хочет вас видеть».
Лес Уайзер, первоклассный агент контрразведки ФБР, человек, который поймал Олдрича Эймса, понятия не имел, зачем руководитель ФБР Роберт С. Мюллер III вызвал его в свой кабинет. Но Уайзер предчувствовал: что бы это ни было, это точно не могло быть хорошей новостью. Директор не послал бы за ним, если бы не назревали большие неприятности.
Но даже в таком случае Уайзер не был готов к тому, что узнал. Мюллер не тратил впустую время на вступление. – В ФБР, сказал он Уайзеру, - проникла китайская разведка. Катрина Люнг – кодовое имя «Горничная» - женщина, на которую Бюро полагалось как на своего лучшего шпиона против Пекина, фактически работала на коммунистический Китай больше десятилетия. Это был кошмар, ставший реальностью. Мюллер был мрачен, все еще разъярен из-за подробностей, которые он узнал только несколькими днями ранее.
Все оказалось еще хуже. Уайзер едва мог поверить тому, что затем раскрыл ему Мюллер. Операторы «Горничной», которые были двумя главными агентами контрразведки ФБР, работающими против Китая, длительное время поддерживали любовную связь с Катриной Люнг. Агент ФБР в Лос-Анджелесе, который завербовал ее двадцать лет назад, был ее любовником. Таким же ее любовником, в течение нескольких лет, был главный «китайский» эксперт Бюро в Сан-Франциско.
Более того, оба агента ФБР знали, что «Горничная» была завербована китайской разведкой. Они узнали об этом в 1991 году, но штаб, тем не менее, согласился, что им можно продолжать руководить ею. Это было невероятным безобразием.
Бюро должно было бы рассмотреть все, что «Горничная» сказала ФБР в течение многих лет, включая информацию, которая пошла прямо в Белый дом. Люнг считали настолько надежным источником, что ее информация поступала на самый верх четырем американским президентам Рональду Рейгану, Джорджу Бушу-старшему, Биллу Клинтону, и Джорджу Бушу-младшему. Теперь ФБР следовало предположить, что большая часть ее сведений могла быть ложной.
Затем Мюллер отдал Уайзеру приказ о выступлении.
- Отправляйтесь в Лос-Анджелес и займитесь этим, - сказал он.
Директор ФБР не должен был обстоятельно объяснить то, что осталось невысказанным. Бедствие в Лос-Анджелесе было только последним по времени бедствием, поразившем Бюро. Все еще шатаясь после того, как ему, наряду с ЦРУ, не удалось предотвратить теракты 11 сентября 2001 года, и после ареста ранее в том же году специального агента ФБР Роберта Ханссена как российского шпиона, ФБР теперь имело дело с взрывоопасным внутренним скандалом, который наверняка должен был стать достоянием общественности.
Секс! Шпионаж! Китайская леди-дракон! Голова Уайзера шла кругом, когда он вышел из офиса директора в феврале 2002 года. Ему только что сунули в ладонь скорпиона, а он не носил перчаток.
Для Мюллера это было одно дело - сказать ему, что происходило в Лос-Анджелесе. Но как Уайзер должен был это доказать? Ему следовало собрать убедительные доказательства, чтобы взломать дело, доказать, что «Горничная» работала на Пекин, что у двух мужчин из ФБР был секс с их агентом, и что они знали, что она была завербована Китаем, но, тем не менее, продолжали работать с нею. Задача казалась невозможной. Еще более осложняло расследование то, что оба агента ФБР, Джей-Джей Смит в Лос-Анджелесе и Билл Кливленд в Сан-Франциско, уже ушли в отставку.
И Уайзер знал, что столкнется с жестким сопротивлением внутри Бюро, которое всегда смыкало ряды, чтобы защитить своих. При попытке провести расследование, в которое вовлечены два агента ФБР Уайзера будут рассматривать как постороннего, марионетку штаба. Он нарушил бы основное правило культуры бюро, принцип старого Дж. Эдгара Гувера: «не ставить Бюро в неудобное положение».
Конечно, Гувер уже давно умер, но здание штаб-квартиры в Вашингтоне не зря носило его имя, и о его старых указах не забыли полностью. Уайзер уже был мишенью ревности и критики среди руководящих кадров Бюро из-за его успеха и известности, которую он получил в случае Эймса. Это Уайзер, игнорируя приказы своего начальника, выкопал их мусорной корзины Эймса желтый листочек из блокнота с клейким краем Post-it, который оказался главной явной уликой в деле. Листочек доказал, что Эймс являлся активным российским шпионом, и был свидетельством, что ФБР должно было арестовать его.
Уайзер заработал свою репутацию в деле Эймса, когда ему было тридцать восемь, но это было ничто по сравнению с вызовом, который ждал его в Лос-Анджелесе. Он чувствовал себя подобно одинокий шерифу в вестерне «В самый полдень». Но это не был голливудский вестерн. Если бы он провалился, то Мюллер точно знал бы, кого сделать виноватым.
И при этом он вовсе не добровольно вызвался для этой работы. В ФБР агенты обычно надеются со временем подняться до уровня помощника старшего специального агента (assistant special agent in charge, ASAC) главного полевого подразделения, а затем, возможно, даже получить высокий пост старшего специального агента (special agent in charge, SAC). Уайзеру, после девятнадцати лет службы, предстояло стать SAC. Теперь это продвижение должно было приостановиться. Ему пришлось делать то, что приказал Мюллер; у него не было другого выбора.
Еще до того, как специальный агент Уайзер посадил Олдрича Эймса за решетку на всю его оставшуюся жизнь, он в течение большинства лет его службы в ФБР работал в контрразведке. Он заработал репутацию человека быстрого, решительного, и осторожного.
Высокий и худой, с седеющими каштановыми волосами и широкими усами, Уайзер, бывший адвокат ВМС, не соответствовал стереотипу лаконичного агента ФБР с квадратной челюстью, знакомому по кинофильмам и телевидению. Уайзер много улыбался и мог посмеяться над собой; при серьезной и ответственной работе у него сохранилось спасительное чувство юмора.
Уайзер знал, что для сохранения безопасности ему потребуется новое кодовое имя для Катрины Люнг и расследования, объектом которого будет она. Он не мог допустить, чтобы какие-либо документы, составленные в ходе его расследованием, попали бы в досье «Горничной», где их могли бы увидеть другие агенты. Для Люнг компьютер придумал случайно выбранное новое кодовое имя «POETIC FIT» («Поэтически пригодная»).
Джей-Джей Смиту и расследованию, направленному против него, дали отдельное кодовое название «RICH FOLIAGE» («Богатая листва»).
С четырьмя тщательно отобранными агентами из штаб-квартиры Уайзер вылетел в Лос-Анджелес. Вместе с приблизительно двумя дюжинами проверенных агентов из Лос-Анджелеса Уайзер устроил свой отдельный офис в здании в Санта-Монике, достаточно далеко от месторасположения полевого отделения ФБР на Бульваре Уилшир, 11000. Джей-Джей ушел в отставку, но он иногда появлялся в офисе, а ему никак не следовало бы сталкиваться с группой Уайзера.
Хотя Уайзер не хотел назначения, которое дал ему Мюллер, но если Китай проник в ФБР, и два агента были скомпрометированы, он был настроен добраться до сути проблемы, а там уже – будь, что будет.
К апрелю 2002 года Уайзер был вооружен другим ордером FISA, и ФБР стало подслушивать его собственного бывшего агента Джей-Джей Смита. Агенты из группы Уайзера начали следить также и за ним.
ФБР тем временем продолжало использовать «Горничную» как информатора. Новый «куратор», специальный агент Стив Конли, был назначен руководить ею, когда Джей-Джей ушел со службы. Незадолго после того, как Уайзер прибыл в Лос-Анджелес, он обнаружил, что офис ФБР на Бульваре Уилшир все еще платил ей деньги. Он обдумывал, не заподозрит ли «Горничная» в случае прекращения выплаты жалования, что против нее открыто расследование, но решил, что на такой риск можно пойти. Уайзер рассуждал, что с уходом Джей-Джей Люнг просто предположит, что Бюро в меньшей степени требуются ее услуги. Он приказал прекратить выплаты.
Чтобы объяснить свое присутствие в Лос-Анджелесе, Уайзер сообщил полевому отделению на Бульваре Уилшир, что приехал в город для проведения исследования эффективности. Его должность инспектора помогала его «легенде».
Рано или поздно агентов ФБР отбирают на ограниченный срок для работы в инспекционном подразделении Бюро. Они посещают полевые отделения, тыкают пальцами вокруг, и пишут отчеты о том, как хорошо или плохо подразделения работают. Так как никто, как легко предположить, не любит инспекторских визитов, Уайзеру не задавали много вопросов.
И после прослушивания и наблюдения за Джей-Джей и Люнг быстро выяснилось, что их романтичные отношения не закончились отставкой Смита более года назад. В марте наблюдатели видели, что они вместе проводили время в гостинице.
Тем временем агенты, действующие из секретного офиса в Санта-Монике, копались в финансовых делах «Горничной». Люнгам принадлежал китайский книжный магазин на Ист-Гарви-Авеню в Монтерей-Парке. В июле Катрина Люнг подала ходатайство о банкротстве книжного магазина в соответствии с Главой 7, предусматривающей, что помещение должно быть закрыто, и весь бизнес немедленно прекратится, в отличие от положений Главы 11, где компания реорганизуется и снова возникает, чтобы работать дальше.
Согласно показаниям под присягой в федеральном суде специального агента ФБР Шэрон Лоуренс, Кам Люнг позвонил своей жену 9 июля, чтобы сказать, что возникла «большая проблема» с их планом банкротства. «Господин Люнг объяснил своей жене, что она может попасть в тюрьму за мошенническую просьбу о банкротстве, так как только одно ее имя значится на ходатайстве, и она оказалась бы человеком, фактически солгавшим, заявляя, что ее бизнес, о котором идет речь, был закрыт, когда в действительности он все еще работал».
ФБР потратило сотни человеко-часов, наблюдая за книжным магазином, чтобы увидеть, был ли он действительно все еще открыт. Некоторые из событий, описанные на сухом, напыщенном языке длинного показания под присягой, неумышленно вызывали смех. Магазином управляли для Люнгов Куон Ваи Ли Тан и ее муж И. Ко Тан. «8 августа 2002», сообщало показание под присягой, «наружное наблюдение ФБР выявило следующее. В 8.57 утра госпожа Тан вышла из машины и вошла через черный ход [в книжный магазин]. Тан несла с собой несколько белых полиэтиленовых пакетов». Полчаса спустя, «приблизительно в 9.28 утра», служащий ФБР зашел в книжный магазин и увидел, что он набит журналами, газетами, видеокассетами и книгами.
«Служащий ФБР сказал госпоже Тан, что он ищет подарок для друга. Госпожа Tан сказала ему, что магазин закрыт». В течение следующих сорока пяти минут сыщики ФБР видели, как «несколько людей азиатского происхождения вошли и вышли из» книжного магазина, и «один азиатский мужчина вышел из него... с газетой, которую он очевидно за это время приобрел внутри».
Несомненно, столкнувшись с тем, что за ними наблюдали, владельцы книжного магазина, знали точно, что делать. Две недели спустя, у магазина на передней двери висела табличка «Закрыто». «Однако задняя входная дверь... была (подпертой) открытой». В течение следующего часа ФБР видело как «восемь человек, все с азиатской внешностью», вошли в магазин и позже вышли довольными с газетами или хозяйственными сумками. Люнги занимались коммерцией через черный ход. Книжный магазин был закрыт только для ФБР.
В этом была дополнительная ирония, потому что, когда контакты «Горничной» в Китае, очевидно, предложили ей открыть книжный магазин, Джей-Джей тоже поддержал ее в этом. ФБР всегда очень интересовалось китайскими книжными магазинами на Западном Побережье, рассматривая некоторые из них как пункты распространения пропаганды или фирмы прикрытия для МГБ. Например, книжный магазин Eastwind Books в Сан-Франциско играл некоторую роль в расследовании дела «Ловушки для тигра». Потому, когда Люнг открыла книжный магазин в Монтерей-Парке, Смит оценил это как очередной успешный ход «Горничной» для ФБР.
На слушаниях по заявлению о банкротстве в августе, Катрине Люнг было очень трудно объяснить, почему протоколы заседания совета директоров книжного магазина, одобрившего просьбу о признании его банкротом, были подписаны Си Шансяо, президентом, и Питером M. Чоу, директором, тогда как те же протоколы свидетельствовали, что на заседании присутствовала лишь одна она. Так или иначе, менеджеры магазина, «вероятно, гм, отправили их по факсу», сказала она.
Озадаченный судья по делам о признании несостоятельности задался вопросом, как же было возможно, что Си подписал протокол, если Люнг сказала, что она не видела его уже десять лет. На самом же деле, и Си и Чоу были в Китае, очень далеко от Монтерей-Парка.
5 сентября «Горничную» опросили об ее банкротстве два агента ФБР, и она заявила, что ее поверенный сказал ей, чтобы она подделала подписи. Она, однако, все еще волновалась по поводу этих подписей неделю спустя; в телефонном разговоре с госпожой Тан, согласно документу ФБР, она сказала, что «она лишилась сна из-за подделки подписей директоров, потому что, как она заявила, 'если вы подделываете подпись, это очень серьезное преступление'».
К этому времени «Горничная», должно быть, догадалась, что что-то происходит. Ее вычеркнули из платежной ведомости Бюро. Она, разумеется, узнала от Танов, что агенты наблюдения ФБР прятались вокруг книжного магазина. И почему это ее хорошие друзья в Бюро расспрашивали ее о таком несущественном вопросе как банкротство маленького розничного магазина в Монтерей-Парке? Но больше не было повода для беспокойства. Независимо от того, что это было, это всё, наверное, скоро закончится, да и у Джей-Джей, хоть он и ушел в отставку, все еще оставалось много друзей в Бюро.
В июле Катрина Люнг, не подозревая, что ее прослушивает и за ней следит группа Уайзера, связалась с Роном Иденом, руководителем ФБР в Лос-Анджелесе, и попросила встречаться с ним, якобы по вопросу «программы помощи» Бюро китайскому сообществу. Более вероятно, как подозревали следователи ФБР, она хотела во время ее следующей поездки в Пекин похвастаться перед МГБ, что она была знакома и имела личный доступ к помощнику директора ФБР, отвечающему за подразделение Лос-Анджелеса.
Как главный чиновник бюро в Лос-Анджелесе, Иден был проинформирован о следствии, которое вел офис в Санта-Монике. Уайзер попросил Идена пойти и встретиться с Люнг, что он и сделал 22 июля. Все было устроено так, чтобы Рэндалл Томас, один из ключевых агентов Уайзера, мог тайно следить за встречей, слушая все происходящее из смежного офиса.
Четыре месяца спустя, 5 ноября 2002 года, ФБР сделало видеосъемку Джей-Джей Смита и «Горничной» в гостиничном номере Лос-Анджелеса. Технический персонал поместил скрытую камеру в номер после того, как ФБР при прослушивании услышало о двух договоренностях о встрече. Это в свою очередь потребовало помощи со стороны гостиницы, чтобы паре дали правильный номер. Рэндалл Tомас, который участвовал в операции, сообщал в документе для суда: «электронное наблюдение показало наличие сексуальных отношений между Смитом и Люнг».
Видеозапись со всеми подробностями подтвердила факт, что спустя почти два года после увольнения Джей-Джей, его отношения с «Горничной» все еще продолжались. Только неделю спустя, 11 ноября, бюро узнало, что он также продолжал предоставлять ей информацию об агентах ФБР.
Группа Уайзера тайно обыскала багаж Люнгов в международном аэропорту Лос-Анджелеса, когда они улетали в Китай. Они нашли факс от Джей-Джей с шестью фотографиями, снятыми на встрече Общества бывших специальных агентов ФБР в предыдущем месяце.
На двух из фотографий были агенты, которые все еще находились на службе.
Две недели спустя, когда «Горничная» возвратилась из Китая, специальный агент Питер Дюрст был в международном аэропорту Сан-Франциско, ожидая за кулисами, пока ее багаж выгрузят из самолета. Когда он обыскал ее сумки, то нашел там листок бумаги с рукописными заметками на английском и китайском языках. Одна из заметок гласила: «Посетила Рона Идена 7/29/02: помощь сообществу». На том же листке он нашел имена и информацию об агентах ФБР, которые работали с Люнг.
«Горничная» продолжала свою поездку, вылетев в тот же день в Лос-Анджелес, где Томас принял участие во втором тайном обыске ее багажа. Все обыски были разрешены Судом по наблюдению за иностранными разведками. Когда ФБР проверило ее сумки, то заметили, что шесть фотографий агентов ФБР, которые они видели в ее багаже при полете за границу 11 ноября, отсутствовали.
Теперь Уайзер был готов сделать следующий ход. 9 декабря агенты ФБР допросили Джей-Джей в номере в гостинице «Крану Плаза» на Бульваре Сенчери, а Уайзер следил за этим из своего офиса в Санта-Монике по замкнутой системе видеосвязи. Это не был хороший день для Джей-Джей Смита, двумя годами раньше ушедшего в отставку под аплодисменты своих коллег и с вручением медали от директора ЦРУ Джорджа Тенета.
Это был на самом деле очень плохой день, первый из многих, которые последуют для Смита. За два дня допросов в гостиничном номере, Джей-Джей, согласно показаниям Томаса под присягой, сказал, что «он, вероятно, рассказывал Люнг слишком много лишнего». Несколько раз Джей-Джей признавал, что любая информация, которую «Горничная» получала об операциях и источниках ФБР, скорее всего, исходила от него.
Следователи всегда радуются больше всего, когда они уже знают ответы на вопросы, которые задают. Они оказываются еще сильнее, если допрашиваемый человек не понимает, что следователи уже знают правду. В этом случае у группы Уайзера была видеозапись, сделанная в предыдущем месяце, показывающая свидания Джей-Джей и Катрины в гостиничном номере.
Когда его спросили, были ли у него сексуальные отношения с Люнг, Джей-Джей сначала отказался отвечать, «а затем отрицал, что у него были сексуальные отношения». Джей-Джей Смиту это отрицание впоследствии обошлось очень дорого.
На другой вопрос, о любых его поездках за границу, Джей-Джей сказал, что он летал в Гонконг в феврале 2001 года, вскоре после своей отставки, и снова отправился туда в 2002 году. Каждая поездка продлилась приблизительно неделю, и Джей-Джей сказал, что он каждый раз путешествовал один и не встречался ни с кем в Гонконге. Позже на том же допросе, он повторил, что он совершал поездки только в одиночку.
Один из агентов тогда решительно спросил Джей-Джей, летала ли Люнг с ним в Гонконг. Смит ответил, - Она, она была там.
Но Джей-Джей настаивал, что он никогда не ездил с Люнг в какое-либо другое место за границей кроме Гонконга. Когда следователи нажали на него, Смит признал, что встретил Люнг в Лондоне и прилетел обратно в Соединенные Штаты с ней. Это было то самое путешествие, которое он предпринял в 1992 году, когда Джей-Джей и Билл Кливленд летали в Лондон, чтобы опросить Хэнсона Хуанга о «Ловушке для тигра». Позже Джей-Джей и Люнг отправились в туристическую поездку по Англии, и по их возвращению Дот Келли, его старший контролирующий агент, увидела их двоих в секторе таможенного контроля в аэропорту Лос-Анджелеса, куда она приехала, чтобы сделать сюрприз Смиту и встретить его в аэропорту.
11 декабря, после двух дней интенсивного допроса Джей-Джей Смита, настала очередь «Горничной». Она согласилась на допрос, и ФБР расспросило ее в гостинице в Сан-Фернандо Вэлли. И в этот раз Уайзер тоже видел все на телеэкране замкнутой системы видеосвязи. Что случилось тогда и через несколько дней в ходе более поздних допросов, Рэндалл Tомас описал в своем документе для суда.
Брюс Карлсон, помощник начальника китайского отдела в штаб-квартире ФБР, вылетел в Лос-Анджелес, чтобы провести допрос. Карлсон, высокий, худой и уравновешенный, свободно говоривший на «мандарин», был поражен, когда «Горничная» принялась рассказывать намного больше того, что он даже мог бы себе представить, В гостиничном номере Люнг начала описывать засекреченные документы, которые она, по ее словам, тайно брала из портфеля Джей-Джей и копировала.
Это было ошеломляющее признание. Зачем Катрина Люнг призналась, что брала документы, осталась своего рода загадкой. Возможно, после двадцати лет работы информатором ФБР в тесном сотрудничестве с Бюро, она чувствовала, что ей нечего боятся. Тут были агенты ФБР, ее друзья, они поймут «византийские» методы двойных агентов, тонкость контрразведывательных операций. Она могла, оправдываясь, выпутаться из любой неприятности.
На вопрос, были ли у нее «близкие» отношения с Джей-Джей, она сначала описала их связь как «деловые отношения» и уверяла, что она была не больше, чем «хорошим другом семьи». Она, разумеется, не знала о видеозаписи их свидания, которую ФБР сделало в гостиничном номере всего лишь месяцем ранее. Она также отрицала, что путешествовала с Джей-Джей за границу.
Поскольку допрос продолжался, Люнг признала, наконец, что она и Джей-Джей были больше чем друзья. Она сказала, что она вступила с ним в интимную близость впервые в начале 1980-х, «очень давно, но я не могу сказать вам точно, в каком году».
«Горничная» с готовностью согласилась встретиться с ФБР в своем доме в Сан-Марино и показать им документы, которые, как она сказала, вытащила из портфеля Джей-Джей. Допрос переместился в ее дом.
На глазах у Карлсона и другого сотрудника ФБР, специального агента Эдгара Дель Розарио, Люнг открыла запертый сейф в спальне наверху и вынула документ на пяти страницах, вызвавший еще большее удивление. В ней были выдержки из расшифровок стенограммы ее телефонного разговора, с использованием кодового имени Ло, с Mao - Mao Гохуа, ее «куратором» от МГБ в Пекине.
Люнг теперь призналась, что Mao руководил ею от МГБ, а Ло был ее псевдонимом в МГБ, и что это кодовое имя Ло Чжунцань она получила ни от кого иного, как от Чжу Цзичжэня, посла Китая в США. Она вспомнила историю, которую она рассказала Джей-Джей Смиту одиннадцатью годами раньше во время их разговора на кухне. Она утверждала, что Mao получил заметки о перебежчике, которые был изъяты из ее багажа, и так как они были более подробны чем, то, что она рассказала ему, она призналась Mao, что она работала на ФБР, и согласилась с этого момента сообщать МГБ, все, что она могла узнать об операциях ФБР.
Распечатка, которую агенты нашли в сейфе Люнг, была, разумеется, стенограммой того самого телефонного разговора 1990 года, перехваченного Агентством национальной безопасности, в котором «Горничная» информировала МГБ, что Билл Кливленд планировал поездку в Китай под прикрытием Государственного департамента. Перехвата, который принудил Смита и Кливленда вылететь в Вашингтон, чтобы убедить штаб позволить Джей-Джей продолжать руководить «Горничной».
Уайзер был ошеломлен и разъярен, узнав о распечатке перехваченного разговора, которая нашлась в доме Люнг. Директор ФБР направил его, чтобы расследовать неразбериху в Лос-Анджелесе, но удивительно, что штаб никогда не рассказывал ему о разговоре между Ло и Mao. Основной частью его работы должно было найти доказательства того, была ли «Горничная» агентом китайской разведки. Но никто в Вашингтоне не счел целесообразным рассказать ему о ключевой улике в ее деле, телефонном разговоре, который ясно показывал ее связь с МГБ.
Когда ее спросили, как она получила расшифровку стенограммы перехваченного звонка, Люнг ответила, «я думаю, что я ее стащила».
Она сказала, что Джей-Джей «оставил свой портфель открытым и карманы для папок в портфеле часто содержали документы, текстом наружу». Таким образом, она сказала, она могла видеть документы, которые она хотела, и «вытаскивала их и копировала без ведома Смита, когда он оставлял свой портфель без внимания».
Люнг рассказывала, что она делала копии документов или с помощью фотокопировального устройства или на факсе в ее доме. «Вообще, она заявила, что делала рукописные выписки из документов, которые она тайно скопировала, а затем выбрасывала сами копии в мусор».
Она также сказала, что иногда делала заметки о документах, «которые она тайно получила от Смита, не копируя сами документы», и также делала заметки об информации, которую рассказывал ей Смит. За эти годы, она «признала, что передавала МГБ разведывательную информацию, которую она получала таким путем».
Произошло даже еще более потрясающее открытие. «Горничная» признала, что Китай заплатил ей 100 000 долларов, потому что «она понравилась» китайскому президенту Ян Шанкуню. Ян, президент Китая с 1988 до 1993 годы, ветеран Великого похода Красной Армии, был более всего известен как военачальник, который расправился со студенческими демонстрациями на площади Тяньаньмэнь 4 июня 1989 года, убив сотни студентов и рабочих.
Так как Джей-Джей Смит часто консультировался с Люнг относительно расследований ФБР, и фактически рассматривал ее как неофициального члена «китайской команды», никак невозможно было определить объем информации, которую она передала китайской разведке. Например, одним расследованием, о котором она, конечно, знала много, была «Ловушка для тигра», над которым, из-за своей дружбы с Хэнсоном Хуангом, она работала в тесном сотрудничестве и с Биллом Кливлендом, и с Джей-Джей Смитом.
Спустя несколько дней после того, как «Горничная» отдала расшифровку ее телефонного разговора с Mao, Питер Дюрст и Карлсон пошли в полевое отделение ФБР на Бульваре Уилшир и в SCIF, защищенное хранилище, где хранятся секретные документы. Они нашли несколько совершенно секретных резюме телефонных разговоров между Ло и Mao, содержавших части расшифровок стенограммы в документе, который Люнг вытащила из сейфа в своей спальне.
Сначала агенты ФБР удивлялись, что побудило Смита взять расшифровку стенограммы телефонного разговора «Горничной» с Mao к ней домой. Конечно, Джей-Джей Смиту не нужно было какое-то напоминание о перехвате, открывшем ему, что «Горничная», его главный источник, переметнулась к МГБ. Но Смит воспользовался расшифровкой стенограммы как доказательством, что Люнг работала на МГБ, когда он напрямую сказал ей в 1991 году о перехваченном звонке в Пекин. И в результате документ оказался в сейфе ее спальни.
На следующий день, с согласия Люнг, два агента ФБР провели обыск в ее доме и обнаружили документ под грифом «секретно», который был еще более важен, потому что датировался 1997 годом, уже значительно позже перехвата телефонного разговора между Ло и Mao. Дата была крайне важна, потому что она означала, что даже спустя шесть лет после того, как Джей-Джей прямо сказал ей о доказательстве ее работы на МГБ, «Горничная» все еще вытаскивала документы из его портфеля.
Документ с датой 12 июня 1997 был одним из четырех, обнаруженных специальным агентом Стивеном Лоуренсом в книжном шкафу на втором этаже. Это было сообщение ФБР, отправленное по линии электронной коммуникации, или EC, написанное легатом Бюро в Гонконге.
Документ сообщал, что Китай пытался купить американское электронное оборудование, которое дало бы Пекину возможность «перехватывать ту же самую разведывательную информацию», собранную американскими спутниками-шпионами, одновременно с отправкой этих данных со спутников на наземные станции контроля и управления.
Но здесь у истории был необычный поворот. Документ сообщал, что МГБ предложило награду в один миллион долларов за информацию о местонахождении двух китайских граждан, Лю Цзоцина, менеджера компании в северном Китае, и Чжэн Децюаня, его зятя. Пара обвинялась в похищении 140 миллионов долларов, которые, как предполагалось, должны были использоваться для закупки высокотехнологичных «самых современных технологий спутниковых поисковых систем, производившихся одной американской фирмой».
Согласно сообщению легата, МГБ приказало, чтобы его агенты в Соединенных Штатах нашли беглецов; китайская разведка была готова уничтожить эти двух человек и их семьи. Документ также сообщал, что разведывательная операция по приобретению спутниковой технологии осуществлялась по приказу, поступившему с «самого высокого уровня» китайского правительства и, что разоблачение попытки покупки технологии будет «намного более вредным для [Пекина] чем потеря денег».
Сенсационное сообщение было, очевидно, основано на информации от источника, полученной агентом ФБР в Гонконге. И вот теперь оно оказалось в книжном шкафу в доме Катрины Люнг в Сан-Марино.
В том же самом книжном шкафу, где ФБР нашло сообщение из Гонконга о двух китайских беглецах, агенты нашли еще три других документа. Один был телефонным справочником 1994 года китайской команды NSD-2 в Лос-Анджелесе, это сокращение обозначало подразделение национальной безопасности ФБР. Справочник включал домашние номера телефонов агентов ФБР из подразделения контрразведки.
Другой обнаруженный документ был справочником легатов за 1994 год, включающем имена, номера телефонов и служебные адреса юридических атташе ФБР за границей. Наконец, книжный шкаф хранил список телефонов агентов ФБР и членов Специальной группы наблюдения, гражданских лиц, известных как G, разрабатывавших случай шпионажа под кодовым названием «Королевский турист».
В этом шпионском деле Питер Ли, родившийся на Тайване ученый-ядерщик, работавший в лабораториях как Лос-Аламоса, так и Ливермора, в 1997 году признал себя виновным в передаче засекреченной информации оборонного значения Китаю и лживых показаниях об этом. Хотя Джей-Джей контролировал дело «Королевского туриста», правительственные документы не объясняют, почему он принес список агентов ФБР в дом Люнгов.
Агенты, обыскивающие дом Люнгов, нашли также дневник с рукописными заметками на китайском и английском языке. Среди слов на английском языке были: «военный двойной агент», «знание о ракетах», и «американские военно-воздушные силы». Брюс Карлсон перевел дневник и объяснил коллеге-агенту, что эти термины трудно выразить на китайском языке, и для кого-то, хорошо знающего оба языка, легче было использовать для них английский язык.
Тут в головы Леса Уайзера и его группы пришла мысль, что могло быть другое объяснение того, как «Горничная» получала засекреченные документы ФБР. Они спрашивали себя, но не знали, возможно ли, что Джей-Джей подозревал или знал, что Люнг брала документы и молчаливо позволил ей делать так, чтобы «подкрепить» ее, как в искусстве контрразведке называют обеспечение двойного агента информацией, чтобы повысить его ценность в глазах секретной службы противника.
Чем более сильное впечатление «Горничная» производила на МГБ, тем больше информации она могла бы доставить Джей-Джей Смиту, который, в свою очередь, еще выше поднял бы свой статус в ФБР. Он, возможно, позволял «Горнчной» брать документы «с подмигиванием», предположил один чиновник, что позволило бы ему правдиво отрицать, что он когда-либо давал ей какой-то материал из файлов ФБР.
ФБР не получило никаких доказательств, чтобы решить, что Смит знал или подозревал, что «Горничная» похищала документы. Но Уайзер и его коллеги также признали, что они никогда не смогут полностью понять динамику сложных отношений между Джей-Джей Смитом и его супер-информатором.
Спустя неделю после обыска в доме Люнгов ФБР провело первый из четырех допросов Билла Кливленда. После ухода в отставку из Бюро в 1993 году, Кливленд был принят в Ливерморскую лабораторию как руководитель ее контрразведки. В свете его сексуальных отношений с «Горничной» ироничным кажется то, что его работой стала защита лаборатории, занимающейся ядерным оружием, от проникновения китайских или других иностранных разведывательных служб. Также он отвечал за программу понимания безопасности для служащих (Security Awareness for Employees, SAFE) в лаборатории, которая поощряла служащих сообщать о подозреваемых шпионах или еще о чем-нибудь «подозрительном».
Как часть программы понимания безопасности, Кливленд информировал ученых лаборатории о важности избежания запутанных сексуальных связей, которые могли бы оказаться компрометирующими. Он предупреждал, что иностранные разведывательные службы могут попытаться использовать такого рода информацию, чтобы шантажировать ученых и заставить их выдать секреты.
На первой беседе со специальным агентом Дюрстом Кливленд говорил о том, как Люнг предоставляла ему информацию, как он часто встречался с нею в Сан-Франциско и в Лос-Анджелесе, часто вместе с Джей-Джей. Но во время этого начального опроса он, однако, ничего не рассказывал о своей собственной любовной связи с Люнг.
Только на второй встрече с Дюрстом 28 января, больше чем месяц спустя, Кливленд признался в своих длительных сексуальных отношениях с «Горничной». Но ему было трудно вспомнить, когда точно они начались. Он думал, что начало было в 1991 году, но в следующем интервью исправил на 1989 год. Наконец 4 февраля Кливленд прошел тест на полиграфе, и перед тестом он сказал, что их связь началась в 1988 году, продолжалась в течение пяти лет до его отставки, а затем была восстановлена в 1997 и 1999 году.
Кливленд описал, как он в 1991 году слушал магнитофонную ленту с записью разговора Ло и Mao и узнал голос Люнг. Он вспомнил, как встревожился, поняв, что она «передавала информацию МГБ без разрешения ФБР», как это описывало показание под присягой специального агента Рэндалла Томаса. Как Смит, «явно расстроенный», вылетел в Сан-Франциско, когда он услышал новость. И как Джей-Джей позже уверил его, что «проблема» была решена.
Брюс Карлсон после нескольких дней допросов Люнг в декабре сделал вывод, что ее связь с МГБ «ставили под сомнение все ее предыдущие сообщения». ФБР полагалось на ее информацию «в проведении различных контрразведывательных расследований деятельности иностранных спецслужб.... ФБР должно теперь переоценить все свои действия и выводы разведывательного анализа, основанные на ее информации».
Бюро, предупредил Карлсон, предстоит теперь выяснить, какие контрразведывательные расследования «были расстроены или скомпрометированы» из-за передачи информации «ее обработчикам в КНР, так же как из-за дезинформации, которой она, возможно, снабжала своих «кураторов» в ФБР».
Для Джей-Джей Смита, Катрины Люнг или Уильяма Кливленда не было веселого Рождества или счастливого Нового года. Уайзер и его группа определили мрачную, несчастную правду. Разведывательная служба Китая, МГБ, проникла в Федеральное бюро расследований.
Не было разговоров, что должно было случиться потем. Все трое могли лишь ждать следующего хода правительства. Это было раздражающее время, особенно для Джей-Джей и «Горничной». Лишь немного легче было Кливленду, так как не было никаких доказательств, что Люнг получила от него документы или информацию. Но его работа в Ливерморе оказалась бы под угрозой срыва, если бы его отношения с Люнг стали достоянием общественности.
Было лучше попытаться вообще не думать о том, что могли бы принести грядущие дни или недели, и Джей-Джей справлялся с ожиданием, стараясь как можно больше занять себя. После отставки, как многие бывшие агенты ФБР, он открыл частную фирму безопасности недалеко от своего дома в Уэстлейк-Виллидж. На его визитной карточке было написано: «Джеймс Джей. Смит, Частные расследования и консультации по безопасности». На обратной стороне тот же текст был на китайском языке.
В конце января 2003 года Джей-Джей и его прежний босс Дот Келли, которая тоже вышла в отставку, в отдельных автомобилях вели наблюдение в северном пригороде Лос-Анджелеса для корпоративного клиента «Эмеральд Груп», частной фирмы безопасности, возглавляемой Томом Паркером, отставным агентом ФБР в Лос-Анджелесе. Улицы в этом районе, возможно, были немного более переполненными, чем обычно, потому что в то время, и в течение уже нескольких недель, Джей-Джей оставался под наблюдением ФБР, пока он в свою очередь осуществлял свое собственное наблюдение для Паркера. Это была сцена, достойная Мака Сеннетта, знаменитого режиссера эпохи немого кино, мастера эксцентричной комедии.
Но комическое облегчение, увы, не длилось долго. Вскоре Лес Уайзер, сделав свою работу, закрыл офис в Санта-Монике и готовился возвращаться на восток, после многих месяцев, проведенных вдали от семьи.
Столкнувшись со столь устрашающе сложной работой, какой она показалась ему вначале, он сделал то, что намеревался сделать. Остальное было делом обвинителей.
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

Re: Дэвид Уайз "Ловушка для тигра"

Сообщение Моргенштерн » 30 авг 2011 17:24

Глава 15
«КОРОЛЕВСКИЙ ТУРИСТ»

В июле 1997 года Робин Ли рассердилась, когда розетка в кухне ее дома в Манхэттен-Бич, Калифорния, внезапно прекратила работать. Она отвинтила лицевую панель, чтобы взглянуть: может быть, она смогла бы сама разобраться с неполадкой и сэкономить на услугах электрика.
Она удалила пластинку и тут же увидела нечто, что показалось ей чрезвычайно подозрительным. В розетке был дополнительный провод, и он было непохож на то, что она когда-либо видела прежде.
Ее муж, Питер Хунъе Ли, физик и выпускник Калифорнийского института технологии, без труда понял, что странный проводок это миниатюрный «жучок», замаскированный микрофон, чтобы слушать всё, о чем говорили в помещении.
Для Питера Ли это был первый признак опасности, предвестник большой беды, которой вскоре предстояло обрушиться на него. До этого момента жизнь Ли была прекрасна. Питер Ли был уважаемым ученым, экспертом по лазерам, работавшим и в Лос-Аламосе и в лабораториях ядерного оружия Лоуренса Ливермора. К тому моменту ему исполнилось пятьдесят восемь лет, и он трудился в компании TRW, подрядчике Ливермора, в Редондо-Бич, Калифорния.
Застенчивый человек, интроверт, который хорошо говорил и писал по-китайски, Ли родился в Чунцине в центральном Китае в 1939 году, вырос на Тайване, а затем иммигрировал в Соединенные Штаты.
Ли, натурализованный гражданин США, на короткое время засветился на радаре ФБР в начале 1980-х, когда работал в Ливерморе. Во время поездки в Китай, по словам Пола Мура, бывшего аналитика ФБР, «за завтраком он сказал коллеге, что произошла очень странная вещь, кто-то пришел в мой гостиничный номер и хотел поговорить со мной. Человек, которому он доверил это, заметил, 'Об этом событии следовало бы рассказать парням из службы безопасности, не забудь написать об этом в твоем отчете о командировке'. Ли не написал, но другой парень это сделал. ФБР отправилось к Ли, чтобы опросить. Билл Кливленд вел беседу. Ли говорит, - О, да, я не написал об этом в моем отчете, а должен был бы это сделать. - Вы сохранили дневник поездки? Ли говорит да, но он не может его найти это, придите еще раз попозже. ФБР возвращается, и Ли говорит, что он не хочет больше иметь с этим никакого дела. Вот потому теперь Ли значится в досье ФБР».
Питер Ли не знал, что десятилетие спустя, в 1991 году, Джей-Джей Смит открыл расследование ФБР против него, после того, как бюро получило информацию о Ли от одного осведомителя. Ученый подозревался в передаче правительственных тайн Китаю. ФБР дало файлу Питера Ли кодовое название «Королевский турист».
У дел, связанных с китайским шпионажем, есть своего рода «усики», которые часто, кажется, вытягиваются наружу и сцепляются с другими делами. Случай Питера Ли использовался как предлог, когда ФБР разрабатывало столь неудачную попытку «вербовки под чужим флагом» доктора Вена Хо Ли, и агент Бюро пытался сыграть роль шпиона МГБ. И имена агентов, которые работали с делом Питера Ли, были найдены в книжном шкафу «Горничной» в 2002 году, когда ФБР добралось до Катрины Люнг и Джей-Джей Смита.
В TRW Ли работал над Объединенной программой радиолокационного зондирования океана Великобритании/США (Joint UK/US Radar Ocean Imaging Program), попыткой стоимостью в 100 миллионов долларов Соединенных Штатов в сотрудничестве с Великобританией использовать радары на спутниках и самолетах для обнаружения субмарин в подводном положении. Идея состояла в том, что радиолокаторы дистанционного зондирования могли обнаружить демаскирующие признаки подлодок по едва заметным изменениям на поверхности океанских волн. Программа Пентагона базировалась в Ливерморской лаборатории.
В феврале 1994 года ФБР, с одобрением секретного суда, установленного в соответствии с Законом о наблюдении за иностранными разведками, начало «техническое наблюдение» за Питером Ли, эвфемизма для прослушивания. Установка «жучка» в кухне была одобрена позже, в августе 1996 года.
В мае следующего года Ли и его жена посетили Китай в трехнедельной поездке, которая включала Пекин, Шанхай, Гуанчжоу, и другие города. На своем формуляре-заявке для заграничной поездки в TRW Ли указал, что едет в отпуск как турист и сам оплачивает свои расходы. Но на самом деле его пригласил читать лекции китайский Институт прикладной физики и вычислительной математики в Пекине, который и оплатил его поездку.
В Пекине Ли читал лекции о микроволнах, рассеивающейся от океанских волн, и говорил о своей работе над проектом получения радиолокационных изображений океана. Он показывал ученым фотографию следа надводного корабля, которую он принес с собой, и нарисовал схему, иллюстрирующую его слова. В ответе на вопрос он сказал, что такая технология могла бы также использоваться, чтобы обнаружить подлодки, двигающиеся в подводном положении.
Среди этих тридцати ученых присутствовали Хе Сянту, Ду Сянвань, Чен Ненкань, с которыми Ли встречался во время своей более ранней поездки в Китай в 1985 году, и Мин Ю, которого он тоже встречал в прежней поездке, и которого один сотрудник Ливермора описал как Эдварда Теллера китайской программы ядерного оружия.
Очевидно, Ли понимал, что у него могут возникнуть неприятности из-за его несогласованной со своим руководством лекции для китайских ученых, потому что прежде, чем покинуть институт, он стер схему и разорвал фотографию на мелкие кусочки. Несколько дней спустя, он читал лекции ученым в другом городе.
Вернувшись в Калифорнию в конце мая, он заполнил анкетный формуляр для TRW, и написал, что китайцы не спрашивали его «относительно технической информации» и не пытались убедить его раскрыть засекреченные данные. Однако, он не обнаруживал признаков неприятностей - пока Робин не обнаружила «жучок» два месяца спустя.
Джей-Джей Смит назначил для расследования «Королевского туриста» трех агентов: Гилберта Кордову, Серену Олстон и Брэда Гилберта. Они были той же самой группой, которая расследовала Джеффри Вана в деле «Небесного трона».
В конце июня Кордова допросил Ли, который настаивал, как он и написал в своей заявке на заграничную поездку для TRW, что он заплатил свои собственные деньги за то, что он описал как поездку для развлечения и осмотра достопримечательностей. Он отрицал, что участвовал в каких-либо технических или научных обсуждениях с кем-то в Китае. Солгав по обоим вопросам, Ли не понимал, что тем самым вырыл себе еще более глубокую яму.
Как только Робин Ли обнаружила «жучок» на кухне, наблюдение, очевидно, оказалось под угрозой. Джей-Джей Смит и другие агенты поняли, что им следует действовать быстро. В августе ФБР дважды допросило Ли в гостиничном номере в Санта-Барбаре.
Ли не догадывался, что у него было много слушателей. Пока Кордова и Олстон расспрашивали ученого в гостинице сети Фесса Паркера, Джей-Джей и вся его команда в составе приблизительно пятнадцати агентов ФБР из Лос-Анджелеса собрались в соседнем номере, наблюдая за допросом по видеосвязи.
К некоторому удивлению агентов ФБР Ли теперь признал, что он лгал и о цели его поездки, и о том, что якобы он не говорил с китайцами о технических делах. Но он продолжал настаивать, что платил за поездку сам. На втором из допросов, 14 августа, его попросили предъявить квитанции, чтобы проверить его расходы в поездке.
Вскоре после этого Ли послал по электронной почте и по факсу письмо к Го Хуну, китайскому чиновнику, по «чрезвычайно срочному вопросу». Он попросил, чтобы Го послал ему квитанции на английском языке с именами его и Робин, доказывающие, что он сам заплатил за поездку. Китайский чиновник пошел ему навстречу, и в начале сентября Ли представил ФБР фальшивые квитанции.
Месяц спустя Ли согласился на новый допрос и на тест на детекторе лжи. Когда ему сказали, что он провалился на детекторе лжи, Ли признался на видеозаписи, что он действительно говорил в Китае о секретных данных и солгал в своем анкетном отчете после путешествия. Он сказал, что раскрыл информацию, потому что Китай – «такая бедная страна», и один из ученых попросил его о помощи. Это был классический пример «гуаньси» и приема «помогите модернизации Китая», которые работали и в других случаях.
Но Питер Ли приготовил агентам ФБР еще больший сюрприз. Решив облегчить душу, он начал рассказывать о четырехнедельном путешествии, которое он предпринял в Китай в январе 1985 года.
Во время поездки Ли работал в Лос-Аламосе. В течение восьми лет перед этим, однако, он занимал в Ливерморской лаборатории должность физика-исследователя, специализировавшегося на управляемом термоядерном синтезе с инерционным удержанием (inertial confinement fusion, ICF), использовании лазеров для инициирования миниатюрных, буквально «настольных» термоядерных взрывов. В этих экспериментах мощные лазеры были сфокусированы на «хольрауме» (буквально – «полости»), маленьком золотом цилиндре, не больше скрепки для бумаг, в котором находилась крошечная капсула, содержащая дейтерий и тритий. Цель эксперимента состоит в том, чтобы заставить топливо в капсуле загореться, создавая на доли секунды миниатюрную звезду и производя новую энергию путем синтеза, тем же способом, как создает энергию Солнце. Процесс, в случае успеха, мог использоваться для получения ядерной энергии для производства электричество, но такой же процесс подобно тому, что происходит в термоядерной бомбе.
Танцы начались 9 января 1985 года, когда Ли встретился с Чен Ненканем, ученым китайской Академии инженерной физики, учреждения, которое проектировало и развивало ядерное оружие страны. В гостиничном номере Чена в Пекине Чен задал Ли вопросы, касающиеся секретных данных. Чен сказал Ли, что он не должен был говорить, он мог только кивать да или нет.
Это помешало бы любому прослушиванию. Но это также позволило бы Ли утверждать, что он никогда не «говорил» Чену о каких-то американских тайнах.
Чен, один из главных ученых Китая в его программе разработки ядерного оружия, получил степень доктора философии по физике в Йельском университете в 1950 году. Он нарисовал для Ли схему «хольраума» и задал ряд вопросов об этом. Идею отвечать на вопросы только кивком скоро забыли, и Ли отвечал на вопросы о размерах цилиндра и о том, где в нем располагалась капсула.
На следующий день Чен забрал Ли из его гостиницы и привез в другую гостиницу, где группа китайских ученых ждала в маленьком конференц-зале. В течение двух часов Ли отвечал на вопросы и нарисовал несколько диаграмм, включая эскизы «хольраума». Он также обсуждал проблемы, с которыми Соединенные Штаты столкнулись при их моделировании испытаний ядерного оружия.
На первый взгляд, правительство, похоже, располагало неоспоримыми доказательствами в деле Питера Ли. Он сам признался, что в 1985 году раскрыл секретные данные о лазерной программе, а в 1997 году о проекте радиолокационного наблюдения за океаном и его возможном использовании для поиска подводных лодок. Он лгал о цели своей поездки в 1997 году, и отрицал, что затрагивал технические темы в Китае. Он также попытался обмануть ФБР с фальшивыми квитанциями, чтобы показать, что платил за путешествие из своего кармана.
Расследование дела было поручено Джонатану Шапиро, молодому боевому федеральному прокурору в Лос-Анджелесе, выпускнику Гарварда с дипломом юриста,полученным в Калифорнийском университете в Беркли, и стипендиату Роудса. Шапиро, как он позже свидетельствовал перед подкомиссией юридического комитета Сената под председательством сенатора Арлена Спектера, «думал, что это было верное дело».
Но Шапиро вскоре оказался в ссоре с Министерством юстиции в Вашингтоне. – Это вовсе не секрет, что в судебном обвинении Питера Ли,- свидетельствовал он, - я был решительным сторонником самого агрессивного подхода в преследовании господина Ли по обвинению в шпионаже. Также не было тайной, что у меня были разногласия с моими начальниками в прокуратуре и с Министерством юстиции о том, как следует расследовать это дело и формулировать обвинение.
В сотнях других дел, в которых Шапиро действовал как прокурор, он не нуждался в одобрении из Вашингтона. Но шпионаж это другое дело. Никакое шпионское дело не может продвинуться вперед без разрешающего сигнала от прокуроров отдела внутренней безопасности Министерства.
И адвокаты в Вашингтоне быстро увидели, что в деле «Королевского туриста» можно увязнуть как в болоте. Проблема состояла в том, что информация, которую Ли раскрыл в Китае в обоих случаях, действительно была засекреченной в то время, когда он о ней рассказал, но позже была рассекречена и обсуждалась публично американскими официальными лицами.
И внутри, и вне правительства существует значительное недопонимание системы засекречивания. Документы засекречиваются в соответствии с правительственным распоряжением, но не в соответствии с законом. Действительно, хотя военные документы начали получать гриф секретности еще в годы Первой мировой войны, то никакой гражданской системы определения секретности документов не было, пока президент Гарри С. Трумэн не издал первый президентский заказ о засекречивании в 1951 году. Последующие президенты издавали подобные распоряжения о том, что документы могут нести гриф «конфиденциально», «секретно» или «совершенно секретно», в зависимости от того, какой ущерб для национальной безопасности могло бы вызвать их раскрытие.
Но поверх категории «совершенно секретно» возникла целая «суперструктура» из категорий секретности разведки с экзотическими кодовыми названиями вроде DINAR, UMBRA, или SPOKE, обычно используемые для защиты методов сбора развединформации, таких, как спутники-шпионы или электронный перехват.
Правительственное распоряжение, короче говоря, не является законом. Система категорий секретности не была установлена Конгрессом. Созданная президентом, она применяется только к служащим федерального правительства. Только Конгресс может принимать законы. Президент может проинструктировать федеральных служащих о том, как ставить на документе гриф «совершенно секретно». Но раскрытие документа с грифом секретности не обязательно нарушает какой-либо закон.
Шпионские законы датируются 1917 годом и Первой мировой войной, то есть, они были приняты до того, как президент Трумэн изобрел систему секретности. За узким исключением, имеющим дело с шифрами, кодами и разведкой связи, законы наказывают не за раскрытие секретных документов как таковых, но за выдачу информации, «касающейся национальной обороны». Это - решающее различие, так как существует много документов, которые по своей приоритетности никогда не должны были быть секретными, но получили гриф «секретно» или «совершенно секретно» от чрезмерно фанатичных бюрократов. Иногда чиновники орудуют штемпелем для проставления отметки секретности на документе, просто чтобы почувствовать свою важность или потому что знают, что иначе их начальники, возможно, даже не потрудились бы прочитать его.
Криминализировать утечки правительственной информации просто потому, что информация отмечена как засекреченная, было бы абсурдно: в 2008 году правительство засекретило 23 421 098 документов, общее количество, которое более чем удвоилось за шесть лет. Едва ли вероятно, что у правительства есть так много реальных тайн, чтобы скрывать их от своих граждан. Ненужная секретность это факт жизни в Вашингтоне. Во время Второй мировой войны, армия на самом деле засекретила лук и стрелы как «бесшумное и беспламенное оружие». Одно правительственное учреждение засекретило тот факт, что вода не течет в гору. В первые годы космической программы Пентагон засекречивал факт, что в космос отправляли обезьян, хотя на клетке макаки в Национальном Зоопарке висит мемориальная доска, рассказывающая посетителям, что именно эта обезьяна взлетела в небо на двести тысяч футов на ракете военно-воздушных сил.
Когда правительство пытается использовать законы о шпионаже, чтобы кого-то преследовать по суду, оно должно доказать, что именно данный засекреченный документ соответствует установленному законом определению «касающийся национальной обороны». Для обвинения недостаточно просто показать, что, мол, этот документ секретный, так как возможно, что этот документ был засекречен без оправданной причины. Иначе, если бы публикация или раскрытие секретных данных были незаконны сами по себе, то у правительства был бы полный контроль над информацией, и Первая Поправка стала бы бессмысленной.
В практическом смысле, однако, обвинители обычно отказываются довести дело до процесса на суде присяжных, если они не могут показать, что обвиняемый раскрыл секретные данные. Если информация не засекречена, присяжные вполне могли бы задаться вопросом, как правительство может утверждать, что эти документы касаются национальной обороны и что их раскрытие нанесло бы ущерб национальной безопасности.
И как раз это и было проблемой, с которой обвинение столкнулось в случае «Королевского туриста». Документ, который Ли написал в 1982 году, который он обсуждал в Китае в 1985 году, был засекречен. Но ученые во всем мире занимались управляемым термоядерным синтезом с инерционным удержанием, и к 1993 году эксперименты ICF, о которых говорил Ли, были рассекречены.
Больше того, к 1993 году Министерство энергетики поощряло другие страны моделировать ядерные взрывы в лаборатории – как раз та работа ICF, которой занимался Ли - чтобы отговорить другие страны проводить ядерные испытания в атмосфере. Майкл Либмэн, поверенный Министерства юстиции, ответственный за случай Ли, волновался, что, если преследовать Ли по суду за его лекции в 1985 году, ученый мог бы утверждать, что он только пытался помочь убедить Китай не проводить испытания ядерного оружия в воздухе.
Обсуждение ученым проекта наблюдения за океаном и использования радара для слежения за кораблями и подводными лодками представили еще большее препятствие, по мысли Либмэна. Но Ли признался, что рассказал китайцам в 1997 году, что радары также могли использоваться для обнаружения субмарин. Либмэн думал, что можно было бы использовать эту неосторожность, чтобы выстроить против Ли обвинение в шпионаже. Но затем Либмэн пришел в смятение, обнаружив на сайте Ливерморской лаборатории статью, опубликованную в марте 1995 года, т.е., за два года до поездки Ли в Китай.
Статья под заголовком «Радарное отображение океана» обсуждала роль Ливермора в объединенной англо-американской программе: «Этот проект сосредотачивается на обнаружении радарами поверхностных проявлений движения подводных лодок, движущихся под водой». Ой.
Это было еще не самое плохое. Несколько дней спустя Либмэн узнал, что в апреле 1994 года д-р Ричард И. Тугуд, возглавлявший проект радиолокационного наблюдения за океаном в Ливерморской лаборатории, хвастался на открытом заседании Комитета по вооруженным силам Палаты представителей, что программа «достигла больших успехов в развитии методов обнаружения следов подводных лодок с использованием радаров дистанционного зондирования», которые могли измерять «поверхностные эффекты, проявившиеся в результате подводных помех».
Когда он свидетельствовал перед подкомиссией Сената по надзору за Министерством юстиции в 2000 году, Тугуд столкнулся с трудностями, когда определял уровень секретности данных о прослеживании подлодок, которые Ли раскрыл в Китае. Он проанализировал признание Ли ФБР. «Когда я увидел видеозапись и слушал магнитную ленту, мой немедленный ответ был, что это является по крайней мере конфиденциальным, и я думал, что это могло быть вероятно... секретным». Тугуд сказал, что он говорил Биллу Кливленду, тогда отвечающему за безопасность в Ливерморе, что «это вероятно было секретным». Документ, представленный на слушаниях, указал, что Тугуд считал, что информация об обнаружении субмарин была засекреченной с грифом «секретно/малиновый уровень».
Шапиро был недоволен, что Тугуд был единственным правительственным свидетелем, предоставленным ему, кто мог бы свидетельствовать, что Ли раскрыл секретные данные. Но и Тугуд запутался в уровне секретности.
Обвинитель продолжал просить кого-то у ВМС, кто мог бы точно разъяснить, насколько секретными были данные о слежении за подлодками. Тугуд, как Шапиро сказал юридической подкомиссии, был «лучшим, кого я мог предложить». Но, он добавил, «все же у меня был Тугуд, и я собирался использовать Тугуда». Проблема состояла в том, что «мнение д-ра Тугуда менялось». Как свидетель, сердился Шапиро, Tугуд не был слишком хорош. «Доктор Тугуд, на мой взгляд, сгорел бы синим пламенем на перекрестном допросе».
Шапиро также свидетельствовал, что он хотел арестовать Ли, когда тот признался, но Министерство юстиции запретило ему, сказав, что ему требуется больше времени на изучение улик. Шапиро говорил, что ему хотелось «надеть на него наручники и дать ему возможность почувствовать вкус пребывания в тюрьме... Мои разочарования в этом деле начались с того момента, когда мне не разрешили "поместить манжеты в него и позволить ему лишение свободы вкуса.... Мои расстройства в этом случае начались, когда мне не разрешили посадить господина Ли».
Но самый сильный удар обвинение получило с неожиданной стороны – от военно-морского флота Соединенных Штатов. Джон Дж. Шустер, начальник отдела безопасности подводных сил флота, написал памятную записку с оценкой ущерба, вызванного раскрытием Ли информации китайцам. Хотя записка была составлена как «руководство по секретности», она значительно выходила за пределы этого вопроса. Записка утверждала, что методы использования радаров не являлись секретными, они не относились к «демаскирующим признакам следа, оставляемого подводной лодкой», в таком случае они носили гриф «секретно». Но еще в ней было сказано, что, с другой стороны, факты, обсуждавшиеся Ли на встрече с китайцами, были взяты из документа, отмеченного грифом «конфиденциально». И так как тема уже была затронута на несекретных брифингах и в публикациях, «трудно утверждать, что был нанесен существенный ущерб».
А затем следовала самая изюминка: «Более того, привлечение внимания к нашей обеспокоенности относительно этой темы на общественном форуме могло бы нанести больший вред национальной безопасности, чем изначальное раскрытие». По этой причине Шустер убеждал не преследовать Ли по суду за то, что он говорил китайцам о радаре, способном выслеживать подводные лодки. Или, как заявлял Шустер, он выступает «против судебного преследования, которое могло бы подвергнуть риску разглашение информации о других не акустических средствах ASW [борьбы с подводными лодками]».
Если Шапиро думал, что Тугуд был проблемой, то меморандум Шустера оказался на порядок более серьезным препятствием. Флот говорил, да, «Королевский турист» на самом деле раскрыл секретную информацию, но мы не хотим судебного процесса, на котором всплыли бы сведения о том, как можно следить за подводными лодками.
В одном интервью Шапиро подтвердил, что «нежелание ВМС было проблемой». Это было на самом деле огромным барьером, хотя, как оказалось, только одним среди многих других.
Два основных закона о шпионаже содержатся в Разделе 18 Кодекса Соединенных Штатов. Наказания по каждому из них совершенно различны.
Статья 793, «Сбор, передача или утрата информации оборонного значения», нацелена на любого, кто изыскивает, записывает или другим способом добывает информацию при наличии намерения или основания полагать, что эта информация будет использована во вред Соединенным Штатам или в пользу иностранного государства. Она применяется также к тому, кто на законной или несанкционированной основе владеет такой информацией и передаете ее к кому-либо, не наделенному правом ее получения, или из-за «крайней небрежности» позволяет данным быть перемещенными или потерянными. Для нарушителей статья предусматривает денежные штрафы или десятилетний тюремный срок, или оба вида наказания.
Статья 794, «Сбор или предоставление информацию оборонного значения с целью помощи иностранному правительству», намного более безжалостна. Она нацелено на любого, кто, при наличии намерения или основания полагать, что эта информация будет использована во вред Соединенным Штатам или в пользу иностранного государства, передает иностранному правительству информацию, «касающуюся национальной обороны». В зависимости от вида переданной информации, наказание по такой статье либо смертная казнь либо тюремное заключение, включая пожизненное.
Шапиро полагал, что он мог засудить Ли по Статье 794. Он рассуждал, что даже при том, что тайны, выданные Ли китайцам, были позже рассекречены, он нарушил закон о шпионаже в то время, когда читал лекции китайским ученым и в 1985 и в 1997 годах. Но начальники Шапиро в Министерстве юстиции не уполномочивали его использовать для обвинения этот закон. Ему разрешили только угрожать использовать Статью 794 как рычаг для достижения соглашения о признании вины. Если бы ему не удалось добиться от Ли соглашения о признании вины, ему было приказано возвращаться в Министерство, и дело было бы пересмотрено.
Вдобавок ко всему, ФБР объяснило прокурору, что Бюро более заинтересовано в своей контрразведывательной миссии, нежели собственно в приговоре Питеру Ли. Майкл П. Доррис, высокопоставленный чиновник ФБР, сказал точно то, что было написано им в его записке от 25 ноября 1997 года.
Записка подчеркнула, что «"ФБР намного больше интересуется «intel» -разведывательной информацией, которую все еще предстоит собрать, чем наказанием преступников. Поэтому любое соглашение о признании вины должно содержать формулировку, разрешающую полный согласованный поиск и полное сотрудничество с КТ [«Королевским туристом»]. Он должен также согласиться рассказать все. Возможно даже проведите проверку на детекторе лжи, кто знает. Так или иначе, я думаю, вы поняли мысль».
В своем свидетельстве перед подкомиссией юридического комитета Шапиро не скрывал своего разочарования в попытке довести дело до суда. Часть проблемы, как он сказал, была в том, что «были люди, которые не были заинтересованы в том, чтобы Питер Ли предстал перед судом, потому что их интересовал именно сбор «intel», получением развединформации. Я как пони, умеющая делать лишь один трюк. Я делаю только одно. Я веду судебные дела. Они приносят их мне. Я поддерживаю обвинение по ним в суде, я расследую их. Я не собиратель развединформации».
Хотя в 1997 год десятилетний срок давности для преследования по Статье 793 закончился для его раскрытия информации в 1985 году, Ли, вероятно, чтобы избежать более тяжелого обвинения в шпионаже, согласился признать себя виновным в нарушении менее жесткого закона, в том, что «преднамеренно сообщил» китайцам «информацию, касающуюся национальной обороны» и сделал так, «имея основания полагать, что информация могла использоваться к выгоде Китайской Народной Республики». Он также признал себя виновным в том, что дал ложные сведения в анкете,заполненной после путешествия, о своих контактах с иностранными чиновниками во время поездки 1997 года. По двум объединенным обвинениям, которые правительство рекомендовало использовать одновременно, Ли угрожали десять лет тюремного заключения и штраф 250 000 долларов.
Ли таким образом признал себя виновным в выдаче в 1985 году информации о своей работе с лазерами над управляемым термоядерным синтезом с инерционным удержанием. В соглашении о признании вины не было никакого упоминания о данных об обнаружении субмарин с использованием радара, которые он раскрыл в 1997 году. Флот добился своего: не было бы никакого процесса и обсуждения в зале суда, где говорилось бы о слежении за подводными лодками.
Флот, однако, хотел добиться этого двумя путями. Два года спустя, когда проект Доклада Кокса о китайском шпионаже негласно циркулировал по правительственным учреждениям, высокопоставленные руководители ВМС почувствовали тревогу из-за того, чего они добились. Проект Доклада Кокса, так же как его опубликованная версия, говорил, что раскрытая Ли информация об обнаружении подводных лодок под водой, могла дать возможность вооруженным силам Китая «угрожать ранее неуязвимым американским ядерным субмаринам».
Это казалось разумным выводом; если бы радар мог использоваться для обнаружения подводных лодок, движущихся ниже поверхности моря, то подлодки больше не были бы неуязвимы. Но с точки зрения ВМС это вообще никуда не годилось, если бы общественность думала, что субмарины с ядерным вооружением, одна из составных частей американской триады ядерного устрашения, больше не были в безопасности.
Стивен У. Престон, главный юрисконсульт ВМС, написал письмо Коксу и Норму Диксу, конгрессмену-демократу, занимающему важное положение в комитете, с возражениями против формулировки доклада. Как высказался Престон перед юридической подкомиссией, у Доклада Кокса «был потенциал создания широко распространенного неправильного восприятия, что из-за раскрытия информации, совершенного Ли, подводные силы оказались уязвимыми для противников».
Как часть соглашения о признании вины Ли должен был согласиться на допросы ФБР и ответить на все их вопросы. В свою очередь, правительство сказало, что оно «рекомендует короткий срок лишения свободы».
Сделка была окончательно заключена Джеймсом Д. Хендерсоном, адвокатом Ли, прежним федеральным прокурором в Лос-Анджелесе, и Шапиро. Утром 26 марта 1998 года Ли, Шапиро и Хендерсон предстали перед судьей Терри Дж. Хэттером в федеральном окружном суде в Лос-Анджелесе.
Хендерсон первым нанес удар. Он приложил все усилия, чтобы попытаться убедить судью не сажать Ли в тюрьму. - Не все должны попадать в тюрьму, - сказал он. Ли, как он уверял, был «не тем типом человека, которому место в тюремной камере».
Когда Ли раскрыл информацию в Китае, аргументировал Хендерсон, он был в настроении учителя, пытаясь только помочь другим ученым и «его одолело желание помочь им». Это было только «научным делом». - Эго Ли тут победило его самого.
Шапиро на это не купился. - Он лгал, сказал он. - Он поставил под угрозу безопасность проектов, над которыми работал.... Вместо того, чтобы служить Соединенным Штатам, как он поклялся, он попытался помочь Китаю. Шапиро сказал, что Ли участвовал в «образцовом обмане». В драматической манере обвинитель в суде расписывал «хольраум», связывая его с «конструкцией ядерного оружия».
Наконец настал момент выступления самого Питера Ли. Он признался в «вопиющей ошибке» и добавил, «меня увлек дух профессионального товарищества.... Я признаю, что я нарушил священную клятву не обсуждать секреты. Я глубоко сожалею и раскаиваюсь в своих действиях..., и я хотел бы попросить о мягкости. Пожалуйста, ваша честь, не сажайте меня в тюрьму."
Хэттер сомневался в объяснении Ли, что его, мол, «увлекло» в разговоре с китайскими учеными. - Хорошо, позвольте мне остановить вас на минутку,- сказал судья. – Здесь же не только ваши действия тринадцать лет назад, но есть и другой пункт, ваши ложные утверждения намного позже.
Но Хэттер, к большому и явному разочарованию Шапиро и агентов ФБР в зале суда, не посадил Ли в тюрьму. Он приговорил Ли, вместо этого, к одному году пребывания в «доме на полпути» (учреждении для реабилитации), трем тысячам часов общественных работ и к штрафу размером в 20 000 долларов. Но карьера Ли, как ученого, работающего в лабораториях ядерного оружия или в фирмах-подрядчиках министерства обороны, по существу закончилась, так как он теперь был осужденным уголовным преступником и лишился допуска от службы безопасности.
Спустя шесть месяцев после вынесения приговора Ли, в его деле появился курьезный постскриптум. Пентагон попросил, чтобы Следственная служба ВМС (NCIS) провела допрос Ли в соответствии с «Проектом Тюрьма». Малоизвестный проект (Project Slammer), осуществляемый правительственными спецслужбами, проводит опросы признанных виновным шпионов, чтобы узнать о мотивах их действий. ФБР, скорее всего, не было доброжелательно настроено из-за вмешательства флота в дело Ли и приказало NCIS убираться. Никакой беседы с Питером Ли по «Проекту Тюрьма» не состоялось.
Вспоминая это дело, Джеймс Хендерсон, адвокат Ли, сказал, что его подзащитный был признан виновным за то, что он то, что раскрыл информацию, которая вообще «никогда не должна была быть засекреченной». Согласно Хендерсону, «директор одной из программ, над которой работал Ли, назвал мне одну единственную причину: эти данные были засекречены, чтобы получить финансирование от Конгресса».
У поверенного защиты было свое собственное представление о «Королевском туристе». - Он не был никаким реальным шпионом, - настаивал Хендерсон, - просто парнем, который сделал кое-что глупое, потому что хотел стать важной шишкой.
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

След.

Вернуться в Обсуждение текущих событий

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 11

cron
Not able to open ./cache/data_global.php