Гай де Монси Бёрджесс

Все новости, события, скандалы обсуждаются и комментируются здесь

Гай де Монси Бёрджесс

Сообщение Моргенштерн » 30 окт 2011 11:51

Гай де Монси Бёрджесс

Гай де Монси Бёрджесс, член легендарной агентурной «кембриджской пятерки» разведки НКВД, родился 16 апреля 1911 г. В составленном в 1951 году после его разоблачения и побега в СССР розыскном циркуляре английские контрразведчики дали такое описание его внешности: «...рост 5 дюймов 8 футов (172,5 см), плотного сложения, слегка лысоватый, с сединой на висках; объект ставит ноги носками внутрь... одет, как правило, неряшливо. Очень разговорчив... обладает даром злословия и любит обсуждать политические, философские вопросы, а также говорить об искусстве... свободно владеет французским».
Его отец, Малькольм Кингсфорд де Монси Бёрджесс, был офицером самого богатого традициями вида вооруженных сил — Королевского военно-морского флота — и служил в нем безупречно. К началу войны с кайзеровской Германией он имел звание капитан-лейтенанта и командовал канонерской лодкой «Геба»
Он прослужил всю войну под командованием адмирала Фредерика Стерлинга, в 1916 году получил звание капитана третьего ранга. «Геба» успешно участвовала в противодействии начатой Германией подводной блокаде Англии и Ирландии, топила немецкие подводные лодки, обеспечивала подъем с потопленных английскими крейсерами германских кораблей кодовых книг и принимала участие в Ютландском сражении в составе британского флота, который ценой больших потерь сумел запереть германскую эскадру в портах до конца войны.
В 1917 году морской офицер был командирован на Ближний Восток, где британские войска вели борьбу за захват Газы, установление протектората над Египтом, Месопотамией (Ирак) и за создание на территории Палестины эмирата Трансиордания. Находясь на Ближнем Востоке, Бёрджесс-старший заслужил благодарность послевоенных правителей Египта, признанного к этому времени «независимым» королевством, но фактически оставшимся английской колонией. В Каире Бёрджесс-старший за боевые заслуги был награжден орденом Нила, который Адмиралтейство разрешило ему носить в торжественных случаях. Он умер в 1924 году, в год, когда его сын Гай после окончания средней школы поступил в самый престижный и привилегированный во всей Британии частный колледж Итон, оставив юношу с постоянным чувством неуверенности, которое не рассеяло даже быстрое второе замужество его матери.
После года обучения в расположенном рядом с Виндзорским королевским дворцом аристократическом Итоне, который оканчивали многие премьер-министры и министры Англии, Гай Бёрджесс оставил колледж и, следуя семейной традиции, поступил в Королевский военно-морской колледж в Дартмуте, где в составе 650 курсантов провел около двух лет и зарекомендовал себя не только успехами в учебе, но и своей самостоятельностью, решительностью, сразу показав, что он — личность. Это учебное заведение тоже считалось не рядовым. В свое время его оканчивали английские короли и герцоги, а несколько лет спустя после Бёрджесса в него поступил и наследник престола принц Чарльз. Но вскоре после начала учебы при очередном медицинском осмотре врачи обнаружили у Бёрджесса легкий дефект зрения и признали непригодным к несению боевой службы на море. Покинув Дартмут, разочарованный Гай Бёрджесс вернулся в Итон, где, успешно пройдя собеседование с членами приемной комиссии, получил разрешение ректора и совета колледжа приступить к учебе. Говорят, что из Итона весьма редко уходили, но еще никто не возвращался. Быть принятым в колледж вновь было весьма нелегким делом. Помогло ему то, что память о нем в Итоне сохранилась надолго, а директор колледжа был в восторге от его знаний и успехов в учебе.
Бёрджесс пробыл в Итоне еще почти три года и очень быстро заработал именную стипендию выдающегося английского премьера Гладстона на право учебы и получения стипендии в Кембриджском университете. В октябре 1930 года Гай Бёрджесс поступил в считавшийся самым престижным в Кембридже Тринити-колледж, где избрал себе в качестве основного предмета обучения ис¬торию, став вскоре одним из лучших студентов своего курса.
Где бы Бёрджесс ни учился — в Дартмуте, Итоне или Кембридже, - опреде¬ление «первый» всегда сопутствовало ему.
Именно поэтому все преподаватели Кембриджа стремились «заполучить» Бёрджесса под свое научное руководство, поскольку в те дни между ними было принято соревноваться в том, кто сможет распознать наиболее способных сту¬дентов и выпустить как можно больше блестящих интеллектуалов будущего.
В период учебы Гай Бёрджесс, который страстно увлекался чтением, после детального изучения «Капитала» Маркса довольно открыто стал исповедовать коммунистические идеалы. Во многом этому способствовал и тот факт, что он учился у преподавателей, известных своими марксистскими взглядами.
В ту пору наиболее заметной фигурой в коммунистической организации в Кембридже был Дэвид Гест, являвшийся однокурсником Кима Филби, будуще¬го агента советской разведки. Гест сразу же включился в активную работу ком¬мунистической ячейки университета и вскоре стал одним из ее неоспоримых лидеров. Благодаря его неутомимой энергии, деятельность коммунистической ячейки в университете, которая раньше была лишь фрагментом общей полити¬ческой активности студентов, выдвинулась на первый план, что способствовало быстрому количественному и качественному росту организации. В числе вновь вступивших в коммунистическую партию очень быстро оказались друзья Фил¬би — Гай Бёрджесс и Дональд Маклин. Оба они выделялись незаурядными ораторскими способностями и в ходе дебатов в литературных и философских кружках, а также на политических митингах открыто отстаивали свои комму¬нистические убеждения. Оба горели желанием подкрепить свои идеи практи¬ческими делами.
В начале 30-х годов в Британии считалось модным не скрывать своей при¬надлежности к компартии, и Бёрджесс на первых порах следовал этой тради¬ции. Находясь в Кембридже, он в 1932 году вступил в элитный клуб «Апосто¬лы», членами которого были одаренные интеллектуалы-марксисты, ставшие его друзьями. Бёрджесс в этой среде вызывал всеобщее восхищение, поскольку внешне был самым привлекательным, самым образованным, самым талантли¬вым, самым остроумным и самым влиятельным, главным образом ввиду нали¬чия у него обширных связей во всех ключевых слоях английского общества.
Во всяком случае, Бёрджесс прекрасно чувствовал себя в британской университетской среде, для которой он был просто создан.
Всегда увлекавшийся выпивками и флиртами, обладавший несомненной мужской красотой, Бёрджесс пользовался исключительным успехом у женщин, которые, правда, его не особенно привлекали, поскольку с английской сентиментальностью он больше симпатизировал мужчинам.
Нужно сказать, что британские спецслужбы никогда не были равнодушны к происходящему в университетской среде, поскольку уже тогда в ней начали складываться самые различные по своей направленности радикальные группы, в том числе симпатизировавшие коммунистам и фашистам. Особую опасность для спецслужб Великобритании в 30-е годы, которые были периодом расцвета использования разведслужбами Коминтерна иностранных коммунистических ячеек для приобретения агентуры, представляли потенциальные объекты заинтересованности советской разведки среди молодого поколения англичан.
В то же время можно понять, что перспективный вербовочный контингент кембриджских марксистов не мог долго оставаться вне поля зрения лондонской резидентуры ИНО НКВД СССР, а значит и британской контрразведки.
Организация работы среди университетского студенчества имела для советской разведки первостепенное значение, поскольку через молодежь можно было управлять регулярным потоком людей, идущих на государственную службу, которых можно было бы вербовать до того, как они сделаются слишком выдающимися, и устраивать их на безопасные стартовые позиции в той или иной интересующей резидентуру отрасли.
В 1934 году Бёрджесс посетил Советский Союз, главным образом с тем, чтобы своими глазами увидеть разницу двух систем, двух государственных устройств — советского и фашистского. В Москве он встретился с И.А. Пятницким, который бессменно с 1921 года до дня, когда он в 1938 году был репрессирован, руководил отделом международных сношений Коминтерна, ведающим нелегальной заграничной партийной агентурой. Здесь и была достигнута принципиальная договоренность о привлечении Бёрджесса к сотрудничеству с советской секретной службой.
Именно начиная с этого момента, оставаясь в душе коммунистом, Бёрджесс перестает говорить о своих коммунистических убеждениях и начинает открыто дезавуировать деятельность Москвы. Друзья Бёрджесса отмечали: «После поездки в СССР случилась ужасная вещь. Бёрджесс стал фашистом! Он тепер восхваляет реализм современных нацистских лидеров и намерен посетить нацистский слет в Нюрнберге». Эта неожиданная метаморфоза его взглядов безошибочно указывает на точную дату его вербовки в качестве агента советской разведки. Правда, риск такого рода выбранной для него легенды был налицо, поскольку в результате Бёрджесс оставался объектом заинтересованности отдела «Ф-7» британской контрразведки МИ-5, который разрабатывал существовавшие в стране левые и правые экстремистские группировки. Москве должно было быть достаточно хорошо известно, что еще в 30-е годы отдел проявлял интерес к зарождавшимся в стране фашистским организациям, успешно внедряя во все звенья их структур своих агентов. Известно также, что генерал сэр Вернон Келл, первый руководитель МИ-5, лично немало сделал в сфере борьбы с местными фашистскими организациями. Возможно, что таким образом Бёрджесса хотели подставить на вербовку и внедрить в агентурную сеть бри¬танской контрразведки, следившей за деятельностью посольства СССР в Лон¬доне, чтобы затем контролировать ситуацию вокруг резидентуры ИНО НКВД. Правда, в тот период отдела внешней контрразведки в Коминтерне не существо¬вало.
На всякий случай инициатива конкретного использования агента Коминтер¬на Бёрджесса в интересах Советского Союза была передана в руки лондонской резидентуры разведки ИНО НКВД, поскольку к этому времени в Москве уже прошел VII Конгресс Коминтерна, оказавшийся последним в истории этой меж¬дународной организации (официально Коминтерн был распущен 15 мая 1943 г. с тем, чтобы убедить союзников в изменении советской политики поддержки международного коммунизма).
Оперативный контакт с завербованным Коминтерном Гаем Бёрджессом со¬ветская разведка установила в 1935 году. Перед этим резиденту нелегальной разведки ИНО НКВД Александру Орлову и его помощнику Арнольду Дейчу пришлось мучительно решать вопрос о целесообразности привлечения Бёрд¬жесса к секретному сотрудничеству. Основным препятствием к этому был его неуравновешенный характер и та агрессивность и открытость, с которой он порой демонстрировал свое «возмутительное поведение и богемный образ жиз¬ни». Считалось, что въедливый Бёрджесс, слишком близкий к Филби и Маклину, если его не посвятить в тайну их деятельности и не привлечь к сотрудниче¬ству, однажды сможет самостоятельно раскрыть этот секрет и поставить под угрозу работу резидентуры. Этот аргумент, а также репутация Бёрджесса как «мастера на все руки», в конце концов, победили, и в январе 1935 года агент НКВД Дональд Маклин устроил Арнольду Дейчу встречу с Бёрджессом. Гай принял сделанное ему предложение, сказав, что «это для него большая честь, и он готов пожертвовать всем ради дела». После детального обсуждения мер по безопасности и условий связи в переписке резидентуры появился новый аген¬турный псевдоним — «Медхен». В Центре для еще одного из сотен тысяч закордонных агентов НКВД источника в лице героя-завоевателя и крестонос¬ца-феминиста подобрали довольно точный и не лишенный иронии псевдоним, который в переводе означал «девочка».
Так возникла «кембриджская тройка» в лице Маклина («Вайзе»), Филби («Зёнхен») и вновь завербованного Бёрджесса («Медхен»). В Центре явно тяготели к немецкой терминологии, которая была начальникам разведки того времени лингвистически явно ближе английской, хотя интересы конспирации также могли при этом преследоваться, уводя таким образом в «немецкие дебри» тех, кто мог перехватить каналы конспиративной связи. В 1937 году в эту груп¬пу стали вливаться новые «кембриджцы» с явно немецкими кличками.
Естественно, что после вербовки, согласно существовавшей в разведке НКВД традиции, советские кураторы запретили Бёрджессу открыто высказывать свои симпатии к коммунизму. Вскоре, по инструкции резидентуры НКВД, «Медхен» вышел из компартии. Взамен для него была придумана "легенда" сторонника идей фашизма, согласно которой он вступил в Англо-германское товарищество.
Выполняя данное ему НКВД первое задание, Бёрджесс закрепил новую легенду, проникнув в настроенные прогермански английские аристократические круги. В этих же целях Бёрджесс несколько раз выезжал в Германию, где присутствовал на Олимпийских играх 1936 года.
В Берлине Бёрджесс сумел подружиться с одним из высокопоставленных немецких дипломатов, который вплоть до начала Второй мировой войны снаб¬жал его и лондонскую резидентуру советской разведки ценной информацией о политике Англии в отношении Германии и Франции.
Блестяще закончив университет, Гай Бёрджесс сразу же получил от научных обществ Кембриджа два приглашения на проведение научных исследований и преподавательскую работу, но, по указанию лондонской резидентуры НКВД, от¬казался от научной карьеры, поскольку был нацелен на сбор политической ин¬формации. В результате Бёрджесс довольно долго и безуспешно пытался найти себе работу в аппарате консервативной партии и лондонской «Таймс» и, в конце концов, с помощью многочисленных друзей ему все-таки удалось устроиться диктором на радио Би-Би-Си. Именно здесь на него впервые обратила внима¬ние национальная разведывательная служба МИ-6, которая и привлекла его к сотрудничеству, заставляя на первом этапе, видимо, с целью его проверки, вы¬полнять за деньги отдельные поручения. В частности, известно, что в этот пери¬од Бёрджесс сообщал своим английским кураторам о содержании закрытых заседаний французского кабинета министров. Источником этой политической информации был французский коммунист и дипломат, с которым Бёрджесс уже длительное время находился в дружеских отношениях.
Кроме этого, одной из близких связей Бёрджесса был известный профессор по литературе Оксфордского университета Морис Бур. Его знали в Кембрид¬же практически все, и особенно в тайном обществе гомосексуалистов в коллед¬жах Кинг и Тринити. С точки зрения интересов разведки Морис Бур был кладезю информации о самых различных слухах, интригах и скандалах в сре¬де политической элиты Великобритании.
Став агентом советской разведки, Бёрджесс очень быстро включился в вер¬бовочную работу лондонской резидентуры ИНО НКВД, занимаясь, по ее зада¬нию, поиском подходящих кандидатов на вербовку и затем привлекая их к сотрудничеству. Считается, что именно Бёрджесс, по заданию советской развед¬ки, завербовал своего преподавателя Энтони Бланта, с которым поддерживал дружеские отношения еще со времен совместной учебы в Тринити-колледже Кембриджа, где Блант в 1936 году вступил в то же, ставшее впоследствии знаме¬нитым, тайное общество «Апостолы», члены которого уже тогда находились од¬новременно «под колпаком» НКВД и, естественно, британской контрразведки. Следует сказать, что, являясь обаятельным человеком, Гай Бёрджесс во время войны приобрел множество друзей во всех важных английских учреждениях и практически создал для себя такие разведывательные возможности, которые позволяли освещать практически любые вопросы, интересующие Москву. Со¬ветский разведчик Юрий Модин, которому в лондонской резидентуре была по¬ручена работа с «кембриджской пятеркой», считал Бёрджесса «самым важным агентом, который был в состоянии выполнить любые, подчас чрезвычайно тяже¬лые задания Центра».
Бывший резидент КГБ в Австралии и перебежчик Владимир Петров, рабо¬тавший в отделе внешней контрразведки КГБ, где накапливались материалы «кембриджской пятерки», в одном из интервью в 1955 году сказал, что «объем материалов, поставляющихся Бёрджессом, особенно в период войны, был столь велик, что все шифровальщики советского посольства в Лондоне по временам были заняты лишь тем, что готовили сообщения Бёрджесса для передачи по каналам радиосвязи в Москву».
В своей среде Бёрджесс считался душой общества и неизменно пользовался безоговорочным уважением своих товарищей, которые были всегда готовы прийти на помощь другу. Влиятельных знакомых Бёрджесс довольно часто использо¬вал в своих личных интересах, особенно если такая необходимость возникала. Так, находясь в Ирландии во время одного из отпусков, Бёрджесс насмерть задавил человека, но сумел за счет своих связей избежать наказания. Во время другого отпуска он поехал в Гибралтар, где встретился с бывшими друзьями, сотрудниками резидентуры британской разведки. Приятели оказались, по его мнению, слишком «проамерикански» настроенными, и он с ними устроил драку, после которой в Лондон ушла жалоба. Высокопоставленные друзья Бёрджесса и в этот раз сумели ее замять.
Лондонская резидентура НКВД часто использовала Бёрджесса в качестве связника со своими ценными источниками информации. Так, известно, что во время Мюнхенского соглашения 1938 года Кернкросс добывал и передавал разведке НКВД через Бёрджесса «весьма ценную информацию о секретных планах британских и французских политиков, толкавших Германию к агрессии против СССР». Филби, который в этот период находился в Испании в качестве военного корреспондента, тоже поддерживал связь с Центром через Бёрджесса, который для этого периодически выезжал во Францию. При этом Бёрджесс одновременно выполнял функции связника и для британской разведки, с кото¬рой через свои широкие связи сумел к этому времени установить довольно «дружественные отношения». В течение 1938 года Бёрджесс часто в качестве курьера банкирского дома Ротшильдов, куда он перешел на работу сразу после окончания Кембриджа, бывал в Париже, где поддерживал связь с Эдуардом Пфайфером, шефом кабинета премьер-министра Франции (с апреля 1938 по май 1940 года) Эдуарда Даладье. Эти поездки выполнялись под контролем заместителя начальника отдела МИ-6 Дэвида Футмена, являвшегося «другом» гомосексуалиста Пфайфера. Фактически в этот период Бёрджесс был связным между Даладье и Чемберленом. Естественно, что содержание этих контактов незамедлительно становилось достоянием и лондонской резидентуры ИНО НКВД.
Бёрджессу первому из «кембриджской пятерки» удалось проникнуть в анг¬лийскую разведку. До этого момента (15 января 1939 г.) Бёрджесс некоторое время работал в МИ-5, но затем по рекомендации Дэвида Футмена был принят на работу в управление «Д» (пропаганда и подрывная деятельность) МИ-6, где начал карьеру разведчика под крышей сотрудника Объединенного комитета по радиовещанию (Джойнт Бродкастинг Комити). Руководителем управления, занимавшегося «изучением возможных действий по уничтожению потенциального противника», тогда был генерал-майор Лоуренс Дуглас Гранд (мистер «Д»). Бёрджесс проработал в МИ-6 под его началом два года.
3 сентября 1939 г. Чемберлен сформировал военное правительство Великобритании, где в ранге первого лорда Адмиралтейства был Черчилль. При этом ввиду подписанного между Германией и СССР пакта о ненападении в Великобритании и Франции многие сочли, что СССР вместе с Германией воюет против них, что в результате явилось одной из причин поражения Франции. В этой связи многие интеллектуалы из числа британских коммунистов и лейбористов, ранее сочувствовавших СССР, теперь стали открыто осуждать Москву и рассматривать всех коммунистов как предателей, что создавало серьезную угрозу разоблачения членов «кембриджской пятерки», которые не раз активно использовали свои многочисленные связи в качестве источников разведывательной информации.
В этот период самым безопасным местом для них могла стать работа в самих спецслужбах, что в определенной степени могло вывести их из числа рядовых подозреваемых подданных королевства. Итак, в 1940 году Бёрджесс, используя свои связи, сумел, по заданию НКВД, устроить на работу в МИ-6 Филби, где тот, являясь незаурядным специалистом, возглавил в отделе внешней контрразведки так называемый Пиренейский подотдел.
В начале 40-х годов лондонская резидентура НКВД порекомендовала холостому Бёрджессу начать ухаживать за Клариссой Черчилль, племянницей британского премьера Уинстона Черчилля, которого Гай довольно хорошо знал лично. Это, по соображениям Москвы, должно было обеспечить ему надежное прикрытие в его разведывательной деятельности. Но, несмотря на категорическое указание Центра, Бёрджесс не очень старался преуспеть в роли Ромео, и в результате, это задание так и не было выполнено. Дело в том, что Бёрджесс не интересовался женщинами, даже такими как Кларисса. К тому же он знал, что ею серьезно увлечен Джеймс Поуп-Хеннесси, будущий выдающийся писатель. Джеймс Поуп очень ревновал Клариссу к Бёрджессу и однажды явился в квартиру на Бентинк-стрит с револьвером в кармане, угрожая застрелить обоих и покончить жизнь самоубийством. Соперничество благополучно разрешилось, поскольку Кларисса Черчилль предпочла обоим Энтони Идена и вскоре вышла за него замуж, став леди Эвон.
Во время войны Бёрджесс работал в спецслужбе, которая называлась Управление специальных операций (УСО), и, являясь начальником Филби, поручил ему подготовить для руководства секции «Д» предложение, в котором тот сумел доказать необходимость создания школы по подготовке агентов. Разведшколы в Англии существовали еще в период Первой мировой войны. Известно, в частности, что одна из них располагалась в Девоншире. Ничего удивительного не было в том, что идея Филби вскоре была реализована руководством УСО - в Хартфорде, неподалеку от Лондона, было приобретено старое школьное здание с большим участком земли. На этой базе и было создано учебное подразделение МИ-6 по переподготовке и обучению сотрудников и спецагентов разведки методам подрывной работы. Первый набор слушателей состоял из 25 муж¬чин и женщин из оккупированных Германией стран Европы. Здесь квалифици¬рованные инструктора, в основном специалисты-подрывники и мастера по взрыв¬чатым веществам, обучали их приемам саботажа и подрывных действий. В чис¬ле преподавателей был кадровый разведчик с практическим опытом работы в России, друг Сиднея Рейли — Джордж Хилл, который входил в состав группы Локкарта, готовившей знаменитый «заговор послов» в Петрограде в 1918 году. Ставшие на время преподавателями спецшколы, Бёрджесс и Филби обучали будущих диверсантов приемам саботажа и подрывных действий, однако школа не прижилась, и ее стали покидать лучшие кадры, а вскоре и неразлучные члены «кембриджской пятерки» были отозваны в распоряжение центрального аппарата Управления специальных операций, где Бёрджессу было объявлено об уволь¬нении. Английской разведке было известно коммунистическое прошлое Бёрджесса, и риск утечки информации о спецагентах был явно нежелателен. К тому же в этот период умер начальник МИ-6 Синклер, после чего был уволен его протеже Гранд. Начиналась обычная и как всегда болезненная ротация кадров. Бёрджесс чувствовал, что ему оказано молчаливое и скрытое недоверие, раздра¬жающее гораздо больше, чем недоверие, высказанное вслух.
Однако с уходом из разведки его связь с английскими спецслужбами не прервалась, и в 1944 году Бёрджессу предложили временную работу в инфор¬мационном департаменте Форин офиса. В январе 1947 года Бёрджесс стал секретарем и личным помощником Гектора Макнила, руководителя информа¬ционного департамента Форин офиса. Макнил являлся правой рукой министра иностранных дел Эрнеста Бивена, отвечая за обеспечение координации полити¬ческих мероприятий с операциями МИ-6. Это означало прямой доступ Бёрджесса к дипломатической почте. В этот период Макнил располагал полной ин¬формацией о взаимодействии британских и американских спецслужб. Следует сказать, что Макнил не пользовался популярностью у сотрудников британской разведки, которой было известно о «социалистических взглядах Макнила еще с его студенческих лет». Кроме того, Макнил был известен своими «пьянками» в компании с Бёрджессом. Тем не менее, к июню 1948 года Бёрджесс дослужился в Форин офисе до чиновника по особым поручениям.
В этот период Бёрджесс имел доступ к так называемым «желтым ящикам», в которых МИ-6 пересылал свою информацию во внешние ведомства. Тогда же Бёрджесс сумел сделать копию ключа от сейфа, где хранилась секретная ин¬формация, предназначенная только для особо посвященных — Бивена, Гектора Макнила и Орме Сарджента. Кроме того, источниками политической и разве¬дывательной информации Бёрджесса являлся широкий круг его связей, установленных им как за время учебы в Кембридже, так и в более поздний, «лондон¬ский», период. Большинство этих лиц не были прямыми советскими агентами, но использовались Бёрджессом и его друзьями из «кембриджской пятерки» в их работе на резидентуру для получения необходимой информации на довери¬тельной основе. При этом одни не догадывались, что работают на советскую разведку, другие делали вид, что не понимают, кому и для чего нужна их инфор¬мация.
Так, Гай де Монси Бёрджесс в последние шесть лет своего сотрудничества с лондонской резидентурой советской разведки стал для Москвы источником важной документальной информации по политическим вопросам, в том числе основанной на документальных материалах британского правительства и английских спецслужб.
Именно в этот период лондонская резидентура НКВД распорядилась дать Бёрджессу 400 фунтов стерлингов на приобретение автомобиля, с тем, чтобы Гай смог обезопасить себя и более эффективно осуществлять выявление возможной слежки со стороны Спешиал бранч Скотланд-Ярда. Через неделю Бёрджесс приехал на встречу со своим советским контактом Юрием Модиным в роскошном автомобиле. Модин вспоминает, что Бёрджесс вел автомашину на огромной скорости, не притормаживая на поворотах и не останавливаясь на перекрестках. В будущем советский разведчик наотрез отказался ездить с агентом в качестве его пассажира.
В 1946—1947 годах Бёрджесс некоторое время выполнял функции связника советской разведки с Филби, который был назначен резидентом британской разведки в Турции. Находясь в Стамбуле, Филби в силу конспирации мог поддерживать контакты с советской разведкой только с помощью писем, направлявшихся по каналам гарантированной от вскрытия контрразведкой диппочты Форин офиса, где получателем являлся старый друг Гай Бёрджесс.
В ноябре 1948 года шеф Бёрджесса Макнил был выдвинут на пост государственного министра по иностранным делам (т.е. первого заместителя министра), став, таким образом, членом совещательного органа, основанного при монархе. Однако поведение Бёрджесса в состоянии опьянения так часто компрометировало Макнила, что он, в конце концов, решил избавиться от своего неуправляемого помощника, порекомендовав его для работы во вновь создаваемом под руководством Ральфа Мюррея при отделе печати Форин офиса Северном информационном департаменте. Этот департамент, в котором работали писатели с опытом военных корреспондентов, в частности, Роберт Конквест и Джек Бриммел, был предназначен для организации пропаганды против мирового коммунизма. Однако практически сразу после зачисления в штат Бёрджесс из-за «неподобающего поведения» был переведен на другой участок работы.
Нужно сказать, что осторожность и умение хранить тайну не были самыми сильными качествами Гая Бёрджесса, и наибольшей опасностью, как для него самого, так и для всей разведывательной деятельности «кембриджской пятерки», было его злоупотребление спиртными напитками, доходившее иногда до крайних пределов.
К концу 1949 года Бёрджесс из-за рабочих перегрузок совершенно выдохся и находился на грани нервного срыва. В результате его друзья в Форин офисе выбрали для него несколько неожиданное лекарство: его назначили в английское посольство в Вашингтоне. Перед тем, как отправиться туда в сентябре 1950 года, Бёрджесс получил должность 2-го секретаря Форин офиса. Когда Бёрджесс приехал в Вашингтон, он устроился жить у Кима Филби, который в то время являлся представителем МИ-6 при спецслужбах США.
В ноябре 1950 года Бёрджессу удалось сблизиться с мужем своей несостояв¬шейся невесты Энтони Иденом, который посетил Америку перед тем, как вторич¬но занять пост министра иностранных дел Великобритании. Казалось, что для дальнейшей карьеры Бёрджесса в Форин офисе все складывалось вполне удач¬но, но, к сожалению, он не всегда умел придерживаться строгих правил поведе¬ния и конспирации, чем вызвал к себе подозрение со стороны местной контрраз¬ведки. Нужно сказать, что в обстановке международной напряженности, кото¬рая предшествовала корейской войне, ФБР установило интенсивнейшую слежку за всеми советским дипломатами. Боясь провала, КГБ решил, что поддерживать контакты с Филби в Вашингтоне в таких условиях слишком опасно. Вот почему контроль КГБ за деятельностью двух своих ценных агентов в Америке в то время практически не существовал. Стрессовое напряжение Бёрджесс тушил, как правило, алкоголем, и в связи с этим ухитрялся попадать во всякие «скан¬дальные переделки личного характера».
Весной 1951 года Филби обнаружил, что американские специалисты по де¬шифровке установили: Дональд Маклин — предатель. Дело в том, что в ре¬зультате известной американской операции криптоанализа «Венона» были час¬тично дешифрованы тексты секретных сообщений советской разведки, перехва¬ченных американцами в 40-е годы в ходе радиообмена между Москвой и резидентурами советской разведки в США. В результате всплыло множество имен и оперативных псевдонимов источников информации. В материалах «Веноны» речь шла о некоем «Стэнли», работавшем в британской разведке и отве¬чавшем за Мексику (позднее выяснилось, что этим агентом был Филби). Агент «Хикс», по отзывам его кураторов, снабжал Центр не столько фактами, сколько своими толкованиями их. Контрразведчики позднее установили, что это был псевдоним Гая Бёрджесса.
Дональд Маклин находился в Лондоне. А Филби с Бёрджессом — в Вашин¬гтоне. Нужно было срочно поставить Маклина в известность о случившемся. Руководство резидентуры НКВД в Вашингтоне пришло к выводу, что Маклин должен скрыться не позднее середины 1951 года. Только после этого Филби, получив санкцию резидента, рассказал о деле Маклина Бёрджессу, который жил в доме Филби. Возникла идея, что Бёрджесс должен помочь спасению Макли¬на. Считалось, что, если Бёрджесс вернется в Лондон из Вашингтона, его визит к главе американского отдела Форин офиса Дональду Маклину будет выгля¬деть совершенно естественным, и он будет иметь хорошую возможность сооб¬щить последнему о намеченной операции по спасению. Филби придерживался мнения, что Бёрджесс не мог просто выйти в отставку и вернуться в Англию. Необходимо было, чтобы его отправили в Лондон по инициативе посольства Великобритании. Была разработана оперативная комбинация, в ходе которой Бёрджесса трижды в течение одного дня задерживали за превышение скорости при управлении автомобилем. В одном случае Бёрджесс умудрился даже уда¬рить полицейского. Полиция в любой стране тщательно отслеживает все нарушения иностранными дипломатами правил дорожного движения, хотя и не име¬ет права взимать за это штрафы, но о подобного рода нарушениях незамедли¬тельно ставится в известность министерство иностранных дел, которое принимает меры соответствующего воздействия по дипломатическим каналам. В результате упомянутого поведения Бёрджесса губернатор Вирджинии направил в Государственный департамент мотивированный протест по поводу злоупотреблений сотрудником посольства Великобритании дипломатическими привилегиями. Оттуда последовал протест послу Великобритании, и Бёрджессу было приказано возвращаться в Лондон.
Перед его отъездом Филби передал Бёрджессу список и места заброски в СССР трех групп из 6 украинских агентов-парашютистов. Через несколько часов после возвращения в Лондон Бёрджесс предупредил Бланта о надвигающейся катастрофе, и тот на следующий же день передал сигнал опасности Модину. Возникла паника, поскольку, как оказалось, у МГБ не было плана побега в случае провала «кембриджцев». Получив указание Москвы об организации вывоза Маклина, Модин и его коллега по резидентуре Коровин провели очередные встречи с Блантом и Бёрджессом. На встрече с Коровиным Бёрджесс сообщил, что Маклин пьет запоем и отказывается бежать, поскольку его жена ждет ребенка. Кроме этого Бёрджесс, со слов Маклина, высказал опасение, что если «Гомера» арестуют, тот не вынесет допросов и «пойдет на полное признание». Кроме того, Маклин отказывался ехать в одиночку через Париж, опасаясь, что напьется в этом городе, а «это конец».
Проблему разрешил приказ из Москвы, в соответствии с которым Бёрджесс должен был при побеге сопровождать непредсказуемого и агрессивного в состоянии опьянения Маклина, держа в узде своего друга. Первоначально предполагалось, что Бёрджесс сможет после этого вернуться в Англию. При этом серьезно обсуждалась идея вывоза Маклина на подводной лодке, но, в конечном счете, от этой мысли пришлось отказаться. Блант предложил другой вариант: воспользоваться тем, что для кратковременных поездок во Фракцию паспорт для британских подданных не обязателен. Тут же Модин обошел агентов по продаже билетов на Оксфорд-стрит и выяснил, что из Саутгемптона в Сен-Мало отправляется теплоход «Фалез». На нем Маклин и Бёрджесс 25 мая 1951 потихоньку ускользнули во Францию.
Как считают китайцы, бегство — лучшая стратегия, но такое решение проблемы, в конечном счете, привело к фактической расшифровке Филби, который после скандального побега друзей попал под подозрение спецслужб США и Англии как советский агент. 20 июня 1951 г. в связи с подозрением в причастности к побегу Маклина и Бёрджесса командировка Филби в посольство Великобритании в Вашингтоне была прекращена. В ЦРУ в этой связи был составлен 5-страничный меморандум, отражающий с целью доказательства причастности Филби к агентуре советской разведки историю его продвижения по службе, а также перечень его связей с источниками информации.
После прибытия в СССР несколько месяцев Бёрджесса и Маклина продержали в Куйбышеве (ныне Самара) на разных конспиративных квартирах, расположенных в противоположных концах города. И лишь позже им разрешили приехать в Москву.
Только в 1956 году Москва официально признала, что Бёрджесс и Маклин получили политическое убежище в СССР, но еще долго отрицала их работу на советскую разведку. В СССР Гай де Монси Бёрджесс был награжден орденом Красного Знамени и получил паспорт на имя Джима Андреевича Элиота. Но советским гражданином он так и не стал.
В Москве к специфическим сексуальным наклонностям Бёрджесса отнес¬лись «недружелюбно». Ему было сказано, что «у нас строгие законы на этот счет и их надо выполнять», тем не менее, он как-то выходил из положения.
Из трех «кембриджцев», нашедших пристанище в Москве, Бёрджессу было труднее всех приспособиться к советским условиям. Где бы он ни находился, новое окружение не было способным повлиять на него. Он был тем, кто оказы¬вал воздействие на свое окружение. А русские никогда не пленяли его вообра¬жение, даже их музыка и литература. Он даже не позаботился, чтобы выучить русский язык. Когда он попросил у КГБ разрешения вернуться в Англию, ему было отказано.
В 1960 году Бёрджесс вновь заявил своим английским контактам, что хотел бы приехать в Великобританию на время отпуска при условии, что ему будет гарантирована возможность возвратиться в Советский Союз, добавив для печа¬ти следующее: «Каждый начинает осознавать совершенную им ошибку, и вы можете ссылаться на мои слова по этому поводу». Это явно не вязалось с планами КГБ.
В ноябре 1962 года в связи с делом Пеньковского из Советского Союза были выдворены объявленные персонами нон грата 11 английских и американских разведчиков, работавших в посольствах Англии и США в Москве. В ответ в Великобритании обвинили в шпионаже в пользу СССР Уильяма Джона Крис¬тофера Вессела, сотрудника разведывательного управления ВМС, работавшего ранее в Москве и завербованного КГБ под псевдонимом «Оскар Уайльд». При обсуждении создавшейся ситуации на уровне министров иностранных дел Ве¬ликобритании и СССР был затронут и вопрос о желании Бёрджесса посетить Англию. Тогда Громыко, видимо с санкции Хрущева, объявил, что Бёрджесс и Маклин могут свободно уехать из Советского Союза, когда захотят, и сделал, возможно, ставшее роковым, добавление: «На них не оказывается никакого дав¬ления с целью заставить их уехать или остаться. Мы ничего не знаем относи¬тельно их намерений».
Случилось так, что в тот момент, когда поднялась эта шумиха, Бёрджесс только что уехал на трехнедельный отдых в Самарканд. Друзья заметили пере¬мену в его внешности после того, как он вернулся в Москву. Его лицо стало более одутловатым, а волосы поредели и поседели. Некоторое время он лежал в клинике им. Вишневского, где его лечили от язвенной болезни и атеросклероза. Затем у него случился сердечный приступ. Он отказывался принимать пищу, выкуривал до 60 сигарет в день между глотками армянского коньяка и вскоре утратил волю к жизни.
Гай Бёрджесс умер 30 августа 1963 г. в Боткинской больнице, где ему выделили железную койку в общей палате на третьем этаже с окнами, выходив¬шими во двор. По медицинскому заключению, смерть наступила от атероскле¬роза и алкоголизма. В своем завещании Бёрджесс оставил Филби часть своей библиотеки, которую он собирал еще с кембриджских дней. Брат Гая Бёрджесса Найджел, которому было завещано право распоряжаться активами Бёрджесса в Великобритании, прилетел в Москву. 12-цилиндровый автомобиль Бёрджесса марки «линкольн», оставленный в британском посольстве, оказался про¬данным за 35 долларов кому-то «из своих», и посольство, не моргнув глазом, объявило, что деньги от продажи автомобиля были использованы в качестве платы за его хранение.
Кремация состоялась через несколько дней после приезда Найджела Бёрджесса. При прощании была короткая надгробная речь Маклина, сказавшего, что «одаренный и смелый человек Бёрджесс посвятил себя делу мира и борьбе за лучшую жизнь для людей. Он приехал в Советский Союз с известным идеализ¬мом, которого многие не поняли». На русском языке выступили коллеги из КГБ.
Духовой оркестр исполнил «Интернационал». Филби на похоронах не присутствовал. Немногие ветераны ИНО НКВД-КГБ перешептывались, поми¬ная недобрым словом лабораторию Майрановского, занимающуюся в свое вре¬мя разработкой токсичного оружия.
Некоторые считали, что английская развед¬ка, которая в свое время рассматривала вопрос о ликвидации Филби как факто¬ра риска для британского истеблишмента, в равной степени могла иметь отношение к устранению Бёрджесса, который мог принести британской элите «уйму неудобств» в случае своего возвращения в Лондон, где хорошо понимали, что он располагает обширными сведениями о недостатках и слабых сторонах должностных лиц, с которыми он встречался во время своей деятельности. Это сделало бы их посмешищем, если не хуже.
Урна с прахом Гая Бёрджесса была перевезена в Англию и захоронена на церковном кладбище в деревне Уэст-Меон (графство Хэмпшир) рядом с пра¬хом отца в фамильной могиле Бёрджессов, которая расположена на травяном склоне, обращенном в сторону деревни.

(Из книги Лекарева и Шаваева "Разведка и контрразведка")
Моргенштерн
 
Сообщения: 3483
Зарегистрирован: 09 сен 2008 14:05
Откуда: Киев

Вернуться в Обсуждение текущих событий

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 46

Not able to open ./cache/data_global.php